Обратная перспектива - Столяров Андрей Михайлович - Страница 93
- Предыдущая
- 93/94
- Следующая
22 августа похоронный кортеж с телом Троцкого двинулся по улицам Мехико. В рабочих предместьях, на окраинах, в кварталах трущоб рваные, босоногие, молчаливые толпы заполнили тротуары. Американские троцкисты намеревались перевезти прах в Соединенные Штаты, однако государственный департамент даже мертвому революционеру запретил въезд в страну. В течение пяти дней тело было выставлено для прощания. Мимо гроба непрерывным потоком прошли триста тысяч плачущих и скорбящих людей, на улицах звучала песня «Большая коррида Льва Троцкого» – народная баллада, сочиненная неизвестным поэтом.
В Советском Союзе за хранение сочинений Л. Д. Троцкого грозило тюремное заключение, а во времена Сталина – смерть. Французский посол в Третьем рейхе Робер Кулондр рассказывал о своей беседе с Гитлером в канун Второй мировой войны. В ответ на хвастливую речь фюрера, где тот живописал картину своих будущих военных триумфов, посол спросил: «Вы мните себя победителем. А вы не думаете, что победителем можете оказаться вовсе не вы? Им может оказаться Лев Троцкий?» Посол вспоминал, что Гитлер в этот момент вскочил, «как будто его ударили в солнечное сплетение», и завопил, что угроза победы Троцкого – это и есть та причина, по которой Англия и Франция ни в коем случае не должны воевать против Третьего рейха.
Один из исследователей жизни и деятельности Льва Троцкого писал так. «Если считать, что большевики стремились только к социализму, а социализм оказался не чем иным, как очередным миражом, тогда революция всего-навсего заменила одну форму эксплуатации и угнетения другой и не могла сделать иначе. В этом случае Троцкий предстает как верховный жрец, глашатай того, чему не суждено было сбыться, как служитель утопии, фатально запутавшийся в иллюзиях и мечтах. Но даже в этом случае он заслуживает дань уважения и симпатии, которую отдают великим провидцам, а он был величайшим средь них. И если бы даже человеку было действительно суждено, спотыкаясь, мучаясь, в крови, идти от поражения к поражению, сбрасывать одно иго только лишь для того, чтобы покорно надеть другое ярмо, – даже тогда стремление его к совершенно иной судьбе все же рассеивало бы, подобно факелу, тьму и мрак бесконечной пустыни, через которую он бредет… И ни один человек в нашу эпоху не выразил это стремление столь ярко и жертвенно, как Лев Троцкий…» И дальше: «Жизнь и деятельность Льва Троцкого – важнейший элемент русской Октябрьской революции, более того, всей современной цивилизации – факт, который оспорить нельзя. Уникальность его судьбы, высочайшие моральные и эстетические качества его работы говорят за себя и свидетельствуют о ее непреходящем значении. Они образуют материал, из которого созидаются самые возвышенные и вдохновляющие легенды, – с той лишь разницей, что легенда о Троцком целиком состоит из зафиксированных фактов и установленных истин. Здесь нет мифа, выросшего из реальности. Напротив, сама реальность поднимается здесь до высот мифа»…
Напомним, что в России до сих пор существует множество памятников и бюстов Ленина, а фотографии и портреты Сталина россияне вздымают на демонстрациях вместе с плеском красных знамен. Ни одного памятника Льву Троцкому в России нет. Он пришел из тьмы и возвратился во тьму. За кулисами истории – прах. Однако горячее дыхание этого праха, по-видимому, еще способно родить неукротимый огонь…
В квартире меня охватывает безрадостная пустота. За время, истекшее с момента моего возвращения из Осовца, я уже как-то привык, что едва ступаю в прихожую, едва успеваю закрыть за собою дверь, как из комнаты, точно хищник из джунглей, появляется Вольдемар – для начала потягивается, так что хрустят кости в хребте, зевает, показывая чудовищные клыки, а затем вздергивает башку, пружинистый хвост и издает хриплый звериный мявк, могущий ввергнуть в дрожь неподготовленного человека. Такой мявк-рык, вероятно, выскакивает у льва, когда он бросается на добычу. У Вольдемара, впрочем, он означает лишь то, что я опять задержался и что его уже давно пора накормить.
Однако Вольдемар покинул меня еще в ноябре. Однажды, когда точно так же, достаточно поздно, совсем очумелый от долгого заседания кафедры, изжеванный и совершенно без сил я возвратился домой, то с тупым удивлением обнаружил, что его нет и следа. Никто не встретил меня диким мявком в прихожей, никто световыми хищными фарами не обжег мне глаза, в квартире гулял сквозняк – форточка в ближней комнате была распахнула настежь. Как Вольдемар ухитрился ее открыть, осталось загадкой. И также осталось загадкой, как он сумел потом спуститься во двор. Наверное, осторожненько сполз по водосточной трубе. Или, быть может, просто-напросто спрыгнул – второй этаж, остатки газона внизу, пустяки. Для меня это означало большее, чем потеря постоянного собеседника. Исчезновение Вольдемара свидетельствовало о том, что исполнено мое таинственное предназначение. Знать бы еще, конечно, в чем оно заключалось. Быть может, именно в том, чтобы вычислить наконец синагогу, заброшенную сто лет назад – провесить к ней трек, отчетливо высветить локус метафизического подключения. Правда, это чисто спекулятивное предположение. Вопрос опять-таки относится к тем, ответы на которые можно не получить никогда.
Аналогичных вопросов у меня неисчислимое множество. Я, например, до сих пор не могу решить, зачем Старковский вновь, после нашей беседы, ринулся в Осовец? Чего он там намеревался достичь – остановить договор или перевести его на себя, захлопнуть приоткрытую дверь или «сожрать трюфель», пока тот не достался другим? Хотелось бы думать, что первое, так благороднее, но и второго я, к сожалению, тоже исключить не могу.
Правда, сейчас меня это не слишком волнует. В действительное смятение приводит меня лишь наша нынешняя встреча с Ирэной. Понятно, почему она снова возникла передо мной – Ирэна, видимо, хочет поддерживать себя в вочеловеченном состоянии. А для того суккубам, голодным демонам тьмы, являющимся в нашем мире в женском обличье, необходим периодический любовный контакт. Им требуется телесный огонь, теплом и страстью которого можно насытится. Пропасть между человеком и богом была в свое время преодолена актом творения: человек стал подобием божества, а значит обрел какую-то часть его сил. Любовная близость тоже есть акт творения, и потому собственно человеческое, имеющее право существовать, здесь тоже может транслироваться в инобытийный фантом – как бы укореняя его в реальности, даруя ему настоящую жизнь и настоящую плоть. Ирэна не зря так откровенно жаждала непрерывной любви. Однако меня эти теургические процедуры не привлекают. Я не намерен в свою очередь превращаться в инкуба, обменивая человеческое в себе на потусторонние магические способности. Искушение, разумеется, велико, но и плата за подобную трансформацию такова, что вносить ее может лишь полностью обезумевший человек.
Мне же мой разум дороже.
Нет, нет – это не для меня.
Тем не менее я ощутимо нервничаю. И потому, вероятно, делаю то, что обычно себе категорически запрещаю. Включаю газовую плиту, но спичкой не чиркаю, а вместо этого простираю над конфоркой растопыренную ладонь, шевелю пальцами, напрягаюсь – с третьей попытки вспыхивает под ними венчик голубого огня. Я тут же искренне раскаиваюсь в содеянном, и все же я рад: инобытийная примесь во мне явно слабеет. Будем надеяться, что скоро она исчезнет совсем.
Далее я просматриваю новостной интернет. Примерно месяц назад я сделал закладки по лентам основных медийных агентств и теперь перелистываю их два раза в день, пытаясь выделить из трескотни собственно событийный контент. На меня сразу обрушивается безумный калейдоскопический шквал: падают самолеты, сталкиваются, как сумасшедшие, поезда, повстанцы берут города, их в свою очередь бомбят и обстреливают правительственные войска, взрываются смертники, предъявляются сексуальные обвинения, вопят звезды эстрады, пылают, точно бумажные, больницы, гостиницы и дома, рушатся только что возведенные здания, с грохотом проваливаются мосты, срываются в пропасть автобусы, вспучиваются эпидемиологические очаги. С особой силой эта музыка смерти звучит в России: стреляют из травматических пистолетов, бросаются на рельсы в метро, «чучмеки» нападают на русских, русские – на всех тех, которые «понаехали тут», пьяный на иномарке сбивает пять человек, в южной станице полностью, с женщинами и детьми, вырезают семью, разбивается самолет с футбольной командой, на Волге опрокидывается громадный туристический пароход, в полицейском участке до смерти избивают подростка, некая «боевая группа» сжигает в отместку восемь полицейских машин, бурлят какие-то митинги, какие-то демонстрации, кого-то за руки за ноги волокут неизвестно куда, президент говорит о величии Российской державы, какие-то растрепанные девицы в знак протеста обнажаются перед телекамерами, проходит очередной «народный собор», банды непонятных «чистильщиков» зверски истребляют бомжей…
- Предыдущая
- 93/94
- Следующая
