Танец отражений. Память - Буджолд Лоис Макмастер - Страница 89

• Предыдущая
• 89/207
• Следующая

Тем временем барон замолчал и с любопытством провел рукой по телу Марка. Чуть согнутые пальцы умело проследили мышцы, спрятанные под слоем жира.

— Знаете, — выдохнул он, — я ведь собирался морить вас голодом. Но, пожалуй, я передумал. Вас будут кормить насильно. Должно получиться даже забавнее.

Марк вздрогнул. Риоваль, уловив его дрожь, ухмыльнулся. У этого типа удивительный нюх. Кажется, лучше переключить его внимание на химеру.

— Мне очень жаль портить вам удовольствие, барон, но у меня для вас неприятное известие.

— А разве я просил вас говорить? — пальцы Риоваля поползли вверх, ущипнули его за щеку… — Это не допрос. Не инквизиция. Признаниями вы ничего не добьетесь. Даже смерти.

— Я не адмирал Нейсмит. Я — клон, которого изготовили люди Бхарапутры. Ваши люди захватили не того человека.

Риоваль улыбнулся:

— Неплохо, адмирал. Но мы уже много дней наблюдали за тем клоном в клинике Дюроны. Я знал, что вы за ним явитесь, после того на что вы пошли, чтобы получить его обратно в первый раз. Не знаю, какую страсть он в вас будит… Вы не любовники? Вы не поверите, сколько клонов заказывают именно с этой целью.

Так. Когда Куин клялась, что за ними не могло быть хвоста, она не ошиблась. Риоваль за ними не следил. Он их поджидал. Роскошно. Именно поступки, а не слова и не мундир, убедили барона в том, что Марк — это Нейсмит.

— Но его я тоже получу, — Риоваль пожал плечами. — Очень скоро.

«Не получишь!»

— Барон, я действительно клон адмирала Нейсмита. Не верите — проверьте.

Риоваль хмыкнул:

— И что вы предлагаете? Генетический анализ? Даже Дюроны не могли вас отличить. — Он глубоко вздохнул. — Столько планов, что просто не знаю, с чего начать. Нельзя ведь терзать те части тела, которые уже отрезал. Интересно, на сколько лет я смогу растянуть удовольствие. Или не лет, а десятилетий?

Марк почувствовал, что его самообладание дает трещину.

— Я не Нейсмит! — встревоженно повторил он.

Риоваль схватил Марка за подбородок и заставил поднять голову, одарив насмешливо-недоверчивой улыбкой.

— Тогда я на вас потренируюсь. Генеральная репетиция. А Нейсмит появится. Со временем.

«Со временем тебя ждет крупный сюрприз». Служба безопасности без колебаний разнесет весь дом Риоваля, чтобы спасти Майлза. Да, но он-то не Майлз.

Первое избиение оказалось достаточно неприятным. Дело было даже не в боли, а в сочетании боли и страха. Риоваль наблюдал. Марк вопил, не пытаясь сдерживаться. Никакой мужественной гордости вам не будет — спасибо. Может, Риоваль наконец поймет, что он — не Нейсмит. Бред какой-то. Но тюремщики не поломали ему ни одной кости и быстро закончили. Его заперли — голого — в очень холодном чулане. Без окон. Вентиляционное отверстие оказалось сантиметров пять в диаметре. Туда даже кулак не пролезет.

Он попытался собраться с мыслями. Внушить себе надежду. Время работает на него. Риоваль, понятное дело, садист, но садист с психологическим уклоном. Риоваль оставил его живым и относительно невредимым — по крайней мере пока. В конце концов если повредить нервные окончания, по ним перестанут поступать болевые сигналы. А если помутится рассудок, он перестанет реагировать на все нюансы. Значит, в планах Риоваля — изысканные унижения, а не порка до смерти. Главное — выжить. А потом… Графиня сказала, что, отправляясь на Архипелаг Джексона, он волей-неволей заставит Иллиана активизировать тамошнюю агентурную сеть. И это уже положительный результат, сказала графиня, даже если самому Марку ничего не удастся.

Ну и подумаешь. Что такое в конце концов несколько лишних унижений? Вот Майлз сломался бы. А у него просто нет гордости. Пытки для него — дело привычное.

«Ах, Риоваль, как же ты здорово просчитался!»

Будь Риоваль хоть наполовину таким хорошим психологом, каким себя считает, он должен был бы прихватить пару-тройку друзей Майлза и пытать их у него на глазах. Дурак. И вообще, черт с ним, с Риовалем. Скоро придут дендарийцы и вызволят его.

Скоро. Очень скоро. Вот-вот.

Сейчас.

Все было хорошо, пока не пришли тюремщики.

Когда Марка привели обратно в его крошечную камеру, он очень долго вообще не мог думать.

Наконец туман рассеялся, и боль ослабла, уступив место черной ярости. Его привязали, засунули в горло трубку и накачали до отказа омерзительной высококалорийной жижей, смешанной с противорвотным да еще с целым коктейлем медикаментов, ускоряющих отложение жиров. А он-то воображал, что обжорство — его личное достижение. Риоваль следил за его реакцией с глумливой улыбкой. Риоваль знал!

Барон лишил его тайный протест скрытого удовлетворения. Поймал его, задел за живое. Очень сильно.

Разница между пыткой и истинным унижением — в соучастии жертвы. Гален прекрасно это понимал, Гален всегда заставлял его все делать самостоятельно. Или считать, что он все делает самостоятельно.

Вскоре Риоваль показал, что и это он знает. Марку ввели сильнейшее возбуждающее и передали его охранникам. Он стал соучастником собственного падения. А расставленные повсюду камеры запечатлели великолепные сцены.

Его вновь отвели в камеру. Переваривать новые впечатления. Интересно. Препарат закоротил электрошоковый рефлекс, сведя его до странной икоты. Риоваль наблюдал.

Нет. Риоваль изучал.

Этот взгляд преследовал Марка. Риоваль отслеживал… рефлексы? Едва заметные признаки интереса, страха, отчаяния?

Да, это не пытки. Это только предварительные испытания. Пытки — впереди.

И тут он понял, что его ждет. Сначала Риоваль создаст у него зависимость, повторяя все снова и снова. Потом добавит боль. А потом предоставит ему продолжать все самостоятельно. Вот он и продолжит. И тогда Риоваль предложит ему свободу. А он будет умолять, чтобы его не прогоняли, оставили рабом. Уничтожение через соблазн. Эндшпиль. Полное отмщение.

«Ты видишь меня, Риоваль, но и я тебя вижу. Я тебя вижу».

Насильственные кормления устраивали каждые три часа. Это был единственный хронометр — иначе он решил бы, что время остановилось.

Он всегда считал, что кожу живьем сдирают острыми ножами. Или тупыми. Люди Риоваля спрыснули тщательно выбранные участки тела аэрозолем. На исполнителях были перчатки, маски, защитные костюмы. Марк безуспешно попытался сорвать с одного маску, чтобы тот попробовал того же лекарства. Он проклинал свой малый рост и смотрел, как его кожа пузырится и стекает на пол. Это была не щелочь, а какой-то особый фермент: нервы словно обнажились. Теперь ему было мучительно больно прикоснуться к чему-нибудь, не говоря уже о том, чтобы сесть или лечь. Несколько долгих часов он стоял, переминаясь с ноги на ногу. А потом ноги подкосились.

Куда же подевались дендарийцы и СБ? Сколько времени прошло? День?

«Так. Один день я пережил. Переживу и еще один». Хуже уже не будет.

Он сидел, раскачиваясь, почти ослепнув от боли. И ярости. Особенно от ярости.

«Я хотел быть лордом Марком. Просто хотел быть лордом Марком». Что в этом плохого? Он уже почти добился этого, почти ухватил пальцами. А у него все отняли. «Я просто хотел быть человеком».

Он в сотый раз обошел комнату, простукивая стены.

— Если б только выяснить, которая из них наружная, мы могли бы попробовать ее проломить.

— Чем? Ногтями? — огрызнулась Вербена. — А если мы на третьем этаже? Сядь, пожалуйста! Ты меня довел!

— Нам надо выбраться!

— Нам надо ждать. Лилли нас хватится, и что-нибудь предпримет.

— Как? Каким образом?

Он яростно оглядел маленькую спальню. Никакая это не тюремная камера. Просто комната для гостей с отдельной ванной. Окон нет, значит, скорее всего они или под землей, или во внутренней части здания. Если под землей, то проламываться наружу бессмысленно, но если там соседняя комната… Это дало бы массу возможностей.

• Предыдущая
• 89/207
• Следующая