Флотская богиня - Сушинский Богдан Иванович - Страница 42

• Предыдущая
• 42/89
• Следующая

Группа десантников, из тех, что продвигались к городу, оказалась у изгиба Чертова Яра, неподалеку от дороги. Нарвавшись у города на засаду милицейского взвода «чоновцев»[23], они, теряя своих убитыми и ранеными, отошли в степь, чтобы где-нибудь здесь оторваться от преследователей, притаиться у речушки и дождаться передовых частей вермахта. Напасть на колонну «госпитальеров» шестеро егерей не решились, да и какой смысл? Они вполне удовлетворились захватом чуть поотставшей машины русских, открыв по ней огонь осторожно, так, чтобы изрешетить кузов, но при этом не повредить мотор и колеса.

Когда раненный в плечо водитель вывалился из кабины, грузовик еще немного протащился по ухабистой обочине, пока не уперся в один из прибрежных холмиков. Степную Воительницу от пуль спасли узлы с подушками и прочим госпитальным имуществом, между которыми она так комфортно устроилась. Поняв, что их обстреливают, она перекатилась через какой-то мешок и буквально выпала из кузова.

– Кто стреляет? Откуда? – спросила она у Корневой, которая залегла с противоположной стороны оврага.

– Вон, в овраге; там их несколько человек.

Чуть дальше, за изгибом Чертова Яра, тоже велась стрельба, и Евдокимка прикинула, что, очевидно, несколько десантников остались там, чтобы сдерживать преследователей. В открытой степи они неминуемо попали бы под пули.

Лежавший в придорожном кювете водитель пошевелился, и у лица его тут же вспахала землю автоматная очередь.

– Он что, без карабина? – спросила Евдокимка.

– Без. В кабине остался. Бросил руль и, с испуга, как сиганет в канаву… А ведь мы могли бы уйти вместе со всеми.

– Это – вряд ли. Немцы специально отсекали нас, поскольку им нужна машина.

Евдокимка вспомнила, что водителя зовут Никитой и что это тот самый недотёпа, который во время посадки настоятельно советовал ей «раскорячиться». Впрочем, сейчас девушке было не до уязвленного самолюбия, парень оказался ранен, и каким-то образом его нужно спасти. Страх Евдокимки заглушался неким животным инстинктом: главное, у нее есть оружие, так что пусть только немцы сунутся…

Вера вдруг выстрелила из пистолета в сторону десантников, однако Степная Воительница тут же прокричала:

– Не стреляй зря! Береги патроны. Стрелять будем, только когда побегут на нас!

«Жаль, патронов у меня маловато, – подумала она, – Мне, растяпе, следовало брать у убитого на рассвете немца автомат, а не пистолет», – а вслух объявила Корневой:

– Я пошла за карабином, а ты следи. Если десантник высунется, стреляй прицельно.

– Он там не один. Человек пять – не меньше. А прицельно у меня не получится. Это ты у нас заправский снайпер.

С тоской взглянув вслед удалявшейся колонне, где, возможно, даже не заметили, что одна из машин отстала, Гайдук рванулась к открытой кабинке. Запрыгнув на подножку, она дотянулась до стоявшего в углу, в пирамидке-зажиме, карабина, и спрыгнула назад как раз в ту минуту, когда пуля просвистела у нее над головой.

– Скатываемся с обрыва и уходим, – предложила Корнева. – Прикрой меня двумя выстрелами – и следом!

– Одна беги, – припомнив уроки старшины, Евдокимка проверила обойму. Та оказалась полной, но все равно патронов было маловато. Еще как минимум две обоймы, вероятно, находились в патронташе шофера. Заполучить бы их. – Беги же, говорю, – подогнала она Веру. – Десантников я придержу. И водителя попытаюсь спасти.

– Что же, мне оставлять тебя прикажешь?

– Если считаешь, что вдвоем умирать веселее, – пожалуйста, лежи себе.

– Руссише Иван, сдавайся плен!

– Это вы сдавайтесь! – по-немецки ответила Евдокимка. – Вы у нас в тылу, и вы окружены!

– Фрау хорошо говорит по-немецки! Сдавайтесь, и будете служить великому рейху. Я помогу вам!

Диверсант, заявивший это, слишком увлекся, и как только Евдокимка заметила над краем оврага часть его лица, прикрытого каской, она тут же выстрелила. Десантник дернулся – слегка, конвульсивно – и исчез. На какое-то время в овраге воцарилось смятение, его как раз хватило для того, чтобы девушка велела шоферу:

– Переползай через дорогу, а я прикрою, – она использовала новое для себя словечко из солдатского лексикона Корневой.

– Не сумею, подстрелят.

– А ты раскорячься, раскорячься, и тогда уж ползи! – со всем возможным ехидством в голосе отомстила ему Евдокимка, хотя уже признала, что парню лучше пока что оставаться в канаве.

В то же мгновение немцы, очевидно, убедившись, что их товарищ мертв, открыли огонь сразу из трех стволов. Под их прикрытием двое десантников отошли подальше от машины, выбрались из оврага и попытались перебежкой добраться до дороги. Евдокия выстрелила в того, что бежал первым, и, хотя промахнулась, все же заставила их обоих залечь. «А вот по бегущим немцам у тебя не получается, – с горечью признала девушка, замечая, что, после некоторой заминки, немцы явно намеревались обойти их с Корневой. – Недоучилась, значится. Непорядок».

– Эй, шофер, патронташ с тобой?

– Со мной.

– Перебрось сюда обоймы, они тебе ни к чему! Под передок бросай. Вера, попытайся достать их, я прикрою.

Она не видела, ни как Никита перебрасывал медсестре патронташ, ни как та мужественно доставала его из-под правого, ближнего к ней колеса. Уловив тот момент, когда десантник пытался переползти небольшую возвышенность, Евдокимка прицелилась и выстрелила.

Раненный в бедро, немец яростно взревел и, перевернувшись на спину, принялся кататься по траве. Второй трусливо бросил его и, яростно работая локтями, пополз обратно к яру. Евдокимка прикинула: «Не попаду», – и тратить зря патрон не стала.

– Фрау снайпер! Не стреляйте, уходите! – прокричал десантник, из тех, что оставались напротив их с Корневой укрытия. – Мы вас не тронем. Оставляйте машину – и уходите. Мы стрелять не будем.

– А вы стреляйте! – ответила Евдокимка, с надеждой подумав о том, что со стороны города должны появиться свои, они ведь знают, что диверсанты все еще у них в тылу. – Я посчитаю, сколько вас там еще осталось!

– Если они швырнут гранату, нам конец, – предупредила ее Корнева, передавая пояс с патронташем, обоймы из которого Степная Воительница тут же переложила в санитарную сумку. – А они обязательно швырнут, потому что поняли: иначе машина им не достанется, – и пригнувшись, Корнева исчезла за спасительной кромкой прибрежного обрыва.

Евдокимка на четвереньках двинулась вслед за ней, таща за собой оба карабина и санитарную сумку.

– Ты, русская стерва! – взъярился вдруг тот самый немец, который только что увещевал Евдокимку. – Сейчас я приготовлю из тебя корм для воронья!

Что он имел в виду, девушки поняли, только когда раздался оглушительный взрыв, и над каменистым карнизом, где они, свернувшись калачиками, притаились, пронеслись сотни осколков гранаты, деревянных и металлических частей машины и просто камней.

У понтонного моста майор помог переправиться на левый берег колонне сводного детского дома – из двух бывших, накануне попавших под бомбежку. В городке, где воспитанников разместили на отдых, по его же рекомендации обе учительницы, коих Серафима подобрала по пути, были оформлены воспитательницами вместо погибших. Для беженок из Степногорска такое решение стало идеальным, поскольку «пристроенными» оказались и их дети.

Из этого же местечка Гайдуку удалось связаться по телефону с днепропетровским управлением НКВД, а благодаря тамошним чекистам – и со своим непосредственным начальником, полковником Шербетовым.

– Так ты, майор, все-таки уцелел? – обрадовался тот, услышав голос офицера, которого считал своим лучшим сотрудником.

– Разве были другие сведения?

– Да сведения, как всегда, поступали разные, – уведомил его полковник. – Особенно после того, как противник прорывным ударом сумел выйти на берега Южного Буга.

– Это в самом деле оказалось неожиданным, – мрачно вздохнул Гайдук. – В том числе – и для командования объектом.

• Предыдущая
• 42/89
• Следующая