Outcast/Отверженный (СИ) - "Lana Meijer" - Страница 2

• Предыдущая
• 2/57
• Следующая

- Не только её, милая. Весь остальной персонал тоже, – она протянула мне тарелку с одним блинчиком и подмигнула: - Один, я думаю, можно.

- Не надо, – отвечаю я, слегка морщась. – У меня все равно пропал аппетит.

Кажется, Анджела все понимает по моему лицу, поэтому с сочувствием смотрит мне в глаза и отвечает:

- Я уверена, мистер Куин скучает по тебе, даже когда далеко. Ты же ему, как… - начала она, но тут же спохватившись, продолжила: - Ты же его дочка.

Я, промолчав, встала из-за стола и, не убрав за собой, вышла из столовой. Наверное, не стоило было папе рассказывать все Анджеле. Не стоило вообще кому–то об этом говорить. Но, кажется, теперь об этом знают все обитатели моего дома, и всё лишний раз напоминает мне о моем прошлом.

Даже по дороге в школу, сидя на заднем сидении черного бронированного Мерседеса, я не могу успокоиться. Картинки из детства снова и снова всплывают у меня перед глазами, причиняя сильную боль где-то в области сердца. Я невольно вспоминаю, как однажды в приюте ребята расписали мне подушку самыми гадкими и мерзкими словами, используя красные чернила… И никогда смогу забыть этого. Вот почему я не могу злиться на своего отца даже тогда, когда его нет дома. Даже за то, что он нашел себе такую отвратительную жену. Я не могу не любить его, ведь он подарил мне семью, подарил мечту и надежду. Из кучи детей в детском доме он выбрал меня – неприметную, пухленькую и самую обыкновенную девочку. Обычно, дети, достигшие трех лет, так и растут в приюте до совершеннолетия, а потом уходят в свободное плавание – причем не самое безоблачное. А меня взяли в семью в целых девять лет. Я помню шок на лицах всех детей и работников, а так же крики зависти, которыми меня провожали. И эти крики до сих пор преследуют меня по ночам.

Отец дал мне новую фамилию – Куин, и с тех пор я стала частью его семьи. Да уж, ребятам было чему завидовать – я попала не просто в семью, я попала в очень богатую семью, и моя жизнь кардинально изменилась. Джордж делал для меня все: возил в Диснейленд и в парки всегда, когда у него было свободное от работы время и, кажется, действительно, относился ко мне, как к родной дочери. Я смутно помню момент, когда все изменилось. Может в тот момент, когда я стала взрослее, и больше не вызывала у него прежнего интереса и умиления. Тем не менее, я благодарю судьбу за то, что я тогда не осталась в приюте, несмотря на то, что у меня была одна единственная причина сделать это.

Сейчас все это кажется страшным и нереальным сном, и, на самом деле, о том, кто я такая, знают лишь единицы. В школе меня далеко не все любят – одни, считают, что я слишком высокомерна, другие даже не пытаются узнать меня поближе. Но когда я подъезжаю к зданию Калифорнийской школы, я уже вижу Сэма, ждущего меня на парковке. Он машет мне рукой, и я открываю окно, чтобы улыбнуться ему.

- На улице 25 градусов, а ты надел шапку? – Подхожу к нему я, наблюдая за тем, как он привязывает к парковке свой велосипед. Я не единственная, кто не ненавидит школьный автобус. Сэм не из богатой семьи, но это не мешает ему учиться в нашей элитной школе, ведь его IQ равен 154 баллам, а это довольно высокий балл. Поэтому, специально для таких умных ребят, в нашей школе предусмотрена стипендия и бесплатное обучение.

Сэм поднимает на меня свои карие глаза и натягивает черную шапку сильнее на лоб, поправляя очки в крупной оправе.

- А что, тебе не нравиться? Я думал, это сейчас модно. – Он обнимает меня за плечи, и мы вместе направляемся в здании школы. Я смеюсь, когда вижу, как нелепо он выглядит в своей шапке.

- Холл никогда не увидит в тебе мужчину, пока ты будешь одеваться как местный ботаник, – усмехнулась я, открывая свой шкафчик, и доставала учебник по математике. – Кстати, где она? – Я оглядываюсь, ведь наши шкафчики стоят рядом, но тут же замечаю её чуть подальше на противоположной стене в объятиях крепкого парня из команды пловцов. Он прижимает Холл к шкафу очень тесно и целует её накрашенные красной помадой губы так, как будто хочет её съесть, и я закатываю глаза.

Сэм делает вид, что не замечает этой душераздирающей картины, и я зову Холл по имени, чтобы прекратить его мучения. Моя рыжеволосая подруга целует на прощание своего нового бойфренда (ещё на прошлой неделе я видела её с кем-то другим) и бежит к нам радостная и развратная – о последнем говорит помада, размазанная по всему её лицу.

- Не грусти, Сэм, – успеваю сказать я другу прежде, чем Холл сможет услышать нас. Он кивает и по-дружески обнимает её, не упустив шанс опустить шуточку по поводу ее нового дружка:

- Как его зовут? А впрочем, не важно. Буду звать его пятый… На этой неделе. – Он усмехается, и на его лице появляются ямочки – они делают его еще более милым и смешным в этой странной шапке.

- Заткнись, Сэм. – Холл откидывает ярко рыжие волосы назад и обращается ко мне: - О Боже, он такой классный - капитан команды, ездит на новеньком Порше…

- На папином новеньком Порше, – вставляет Сэм, снова усмехаясь, и не замечает, как Холл испепеляет его взглядом. Я смотрю на этих двоих и не могу сдержать улыбки.

- Какая разница, чья это тачка. Главное, что не велосипед, – замечает она и поднимает одну бровь, чтобы показать ему свое превосходство. Сэм кивает и поднимает руки вверх, продолжая улыбаться:

- Остынь, огнепринцесса. Я и не думал обидеть твоего нового дружка. Ладно, я на химию, встретимся на обеде, – отвечает он и, снимая шапку, скрывается среди толпы в школьном коридоре.

- Хорошо, что не пришлось просить его снять это убожество, – замечает Холл и берет меня под руку, продолжая рассказывать о том, какой классный её очередной качок-пловец, и я слушаю её не так внимательно, как ей бы хотелось, кивая в тех местах, где ей нужна моя поддержка и дружеское понимание.

- Кстати, ты слышала о том, что произошло вчера на геометрии? Какой-то новенький ударил в челюсть мистера Ротмана за то, что тот поставил ему неуд. А потом его машина загадочным образом пропала со стоянки. Представляешь? – наконец она перевела тему с себя на что-то более интересное, и я нахмурилась.

- Но, как такое возможно? Мистер Ротман очень добрый, я даже не представляю каким нужно быть тупицей, чтобы получить от него неуд, – задумчиво протягиваю я и качаю головой. – И что ты думаешь, его машина не просто так пропала?

- Конечно, не просто так. Самое ужасное, что потом он обнаружил её у своего дома в таком состоянии, будто её побили бейсбольной битой. Ну, ты понимаешь, выбитые стекла и все такое…

-О, черт. Наверное, ему было не очень приятно. Я знаю, как долго он копил на неё.

-Ага, и ведь машина то совсем новая, – продолжила она, когда мы зашли в класс. Я направилась к своей парте, обдумывая ситуацию, которую Холл только что мне рассказала, и села за стол. Я не сразу заметила, что на моем столе что-то написано, но когда обратила на это внимание, застыла в мгновение ока.

Красными чернилами от одного края поверхности до другого зияла надпись «Shelter» (англ. «Приют»).

В ту же секунду в легких будто закончился воздух, и я почти поняла, что называют панической атакой. Как так? Кто же мог узнать о моем прошлом и так гадко написать об этом прямо на парте? Холл и Сэм так бы не поступили, и рассказать они никому тоже не могли. Или, может, я зря доверяю своим лучшим друзьям?

Не веря своим глазам и стараясь унять бегущие по щекам слезы, я пыталась стереять надпись влажными салфетками. Холл заметила это, и принялась, молча, мне помогать, стараясь прикрыть надпись своим телом, чтобы другие ребята не заметили. Но, к моему счастью, все были слишком заняты обсуждением предстоящей контрольной, поэтому не обратили на нас никакого внимания. Когда прозвенел звонок, надпись была успешно стерта, и я вздохнула с облегчением, разложив на парте свои учебники.

• Предыдущая
• 2/57
• Следующая