Колесничие Фортуны - Свержин Владимир Игоревич - Страница 43

• Предыдущая
• 43/81
• Следующая

– А кто?

– Сейчас попробую разглядеть знамя.

И у меня, и у Лиса, судя по утверждению медиков, было стопроцентное зрение. Но, видимо, украинский процент был куда как больше английского.

– Ага, ага… Интересно… Вот скажи – когда герб окружен вот такой как бы каемкой, это что-то означает?

– Означает, – ответил я, удивляясь столь несвоевременному интересу к геральдике.

– И что это означает?

– То, что мы имеем дело с младшей линией рода.

– Тогда я готов тебя поздравить: мы имеем дело с младшей линией славного рода Камдилов.

– Эй, Капитан! Очнись! Ну что ты застыл, как вдова Неизвестного солдата? Мы победили, вон скачет Нейвур со своими головорезами. Враг бежит, в ужасе бросая предметы личного обихода. Кстати, мессир Вальдар, быть может, нам следует по-быстрому пуститься в погоню за поверженным противником? – Лис указал на улепетывающих к лесу рыцарей принца Джона. – А то мне почему-то кажется, что вы не горите страстным желанием видеться с родней.

Я устало покачал головой:

– Бессмысленно. Если бы это был кто-то из моих братцев, то здесь бы уже обреталась либо целая армия, либо вся римская курия во главе со святейшим папой. Поскольку это больше всего похоже на дружину какого-нибудь разухабистого лендлорда, то это не иначе, как моя дражайшая сестрица. Тем более что, по утверждению имперского герольда, она имеет неосторожность обретаться в Англии.

– Но тот, кажется, что-то говорил о шотландской границе?

Я обреченно вздохнул:

– Для бешеной собаки семь верст не крюк…

Между тем отряд неотвратимо приближался к месту нашего укрытия. Моих английских ста процентов зрения уже вполне хватало для того, чтобы разглядеть леопардового льва Камдилов в лазури, окруженного горностаевой каймой, и еще один лазоревый значок с бэйджем[34] этой опоясанной воительницы – скачущим серебряным единорогом.

– Скажи мне, – проникновенно осведомился мой добрый напарник, – так, между нами, ты хоть знаешь, как ее зовут?

– Знаю, – мрачно огрызнулся я, разглядывая подъезжающую кавалькаду, – Инельгердис.

– Очень красивое имя, – мечтательно произнес Лис. – Словно треск сучьев в лесу во время осенней бури.

– Не обижай мою девочку! – обиделся я за семью.

– Ага, эту девочку попробуй обидь! Вон она. Иди раскрывай братские объятия!

Мчавшаяся впереди других всадница на великолепном золотисто-гнедом жеребце соскочила на землю, бросаясь нам навстречу.

– Неужели я опоздала? Что, бой уже кончился? – звенящая железом воительница, кажется, была не на шутку разгневана своим опозданием. Повернувшись к своему отряду, она воскликнула: – Догоняйте их! Не дайте им уйти!

– Это ты во всем виноват! – неожиданно переключилась она на мою несчастную особу. – Я так скакала! Я мчалась от шотландской границы до этого чертова замка, а потом еще быстрее – сюда, а тут все уже закончилось!

– Ну извини, дорогая, – начал было я, но тут в наш разговор вмешался Лис, с явным интересом разглядывавший этот воинственный образчик женственности:

– Так, миледи… ежели б мы только знали, что вы приедете, мы бы их тут еще часок промурыжили…

– Я вам не миледи! Я – опоясанный рыцарь! – отрубила моя сестричка.

Моему другу явно не везло. Второй раз за сегодняшний день он не знал, что ответить.

Мы стояли, разглядывая друг друга с нескрываемым интересом. Уж и не знаю, какой была моя маленькая сестрица семь лет назад в Яффе, но сейчас она выросла в очень милую девушку. Хауберг был откинут на плечи, открывая характерный для всех Камдилов высокий лоб. Серо-голубые глаза северянки в сочетании с более тонкими, чем у меня, чертами лица, унаследованными от матери, смотрели ясно и открыто.

– Я рад тебя видеть, сестричка! А теперь скажи мне, чего ради ты сюда примчалась?

– Ты по-прежнему невыносим. Я тоже рада тебя видеть. Ты опять забываешь, что я уже давно совершеннолетняя и вольна делать все, что мне заблагорассудится.

– Да, конечно, ты уже вполне взрослая. Но все же ты не ответила на мой вопрос.

Инельгердис подозрительно посмотрела на меня. По-моему, мои слова ее несколько удивили. Немного помолчав, она продолжала уже более спокойно:

– Видишь ли, братец… Три дня тому назад мне приснился странный сон – ты знаешь, со мной это иногда случается.

Она хитро улыбнулась мне, видимо, ожидая соответствующей реакции. Я добросовестно кивнул.

– Так вот, я увидела старца в белом одеянии, с сияющим посохом, который сказал мне: «Инельгердис! Ты должна спешить к замку Нейвур, ибо то, чему суждено быть, начинается там. Но торопись, поскольку твоему брату угрожает смертельная опасность». «Которому из братьев?» – спросила я старца. «Тому, который не рожден и чья жизнь предначертана его мечом». Я почему-то сразу подумала, что это ты. Кстати, что там с твоим мечом?

Я обнажил Катгабайл. Благородный клинок, как живой, засветился голубоватым светом, словно красуясь перед девушкой.

– Какая прелесть! – шепотом выдохнула моя сестренка, забывая обо всем на свете.

– Тэйвас… руна Тюра…

– Господа рыцари! – Лис подчеркнуто обратился к Инельгердис, благоговейно разглядывающей руны, начертанные на клинке. – Боюсь показаться неучтивым, но я был бы крайне благодарен, если бы кто-нибудь из вас объяснил мне, какого дьявола мы вот уже битый час торчим на этих камнях? Вот, кстати, и барон возвращается вместе с вашим отрядом, милорд. – Лис злорадно посмотрел на младшую ветвь рода Камдилов.

– Я не милорд! – возмутилась было девушка и тут же осеклась, вспомнив свое недавнее заявление.

– Да! Позвольте представить, – поспешил загладить я создавшуюся неловкость. – Мой боевой друг, шевалье Рейнар Л’Арсо д’Орбиньяк.

Лис с преувеличенной церемонностью поклонился.

– Инельгердис Камдил, принцесса Эссине. – Я сделал жест в сторону своей сестры.

– Здесь меня называют баронессой Шангайл. И мне это больше нравится. – Она кинула на меня вызывающий взгляд.

– Как тебе будет угодно.

Характерным семейным жестом левая бровь августейшей баронессы поползла вверх. Я понял, что повел себя как-то не по-братски… Но тут, на мое счастье, к нашей троице подскакал разгоряченный барон Нейвур.

– Вальдар, мальчик мой, помоги мне сойти с коня!

Я подставил ему плечо, и он, облокотившись на него, тяжело спустился на землю.

– Полная победа! Поверишь ли, только трем рыцарям удалось спастись бегством! – Барон близоруко прищурился. – А что это за юный рыцарь рядом с тобой?

– Это не рыцарь, – сделал попытку объяснить Лис. – То есть, конечно, он рыцарь, но она таки все равно сестра…

– Да, барон, вы не ослышались, – поспешил успокоить я удивленного Джона Нейвура. – Это действительно моя сестра Инельгердис. Знакомься, Гердис, – барон Джон Нейвур, старый друг нашего отца.

– О! – Барон радостно заключил ее тонкую фигурку, обтянутую кольчугой, в свои могучие объятия, отчего баронесса издала какое-то невразумительное кваканье. – Для меня это высокая честь! Скорее в замок, друзья мои! – отпуская слегка придушенную миледи-рыцаря, воскликнул могучий ветеран.

– Наконец-то! – пробурчал Лис, взбираясь в седло.

– Листик! – внезапно заорала опоясанная рыцарь. Все невольно вздрогнули. – Где тебя носит?

Золотисто-рыжий конь баронессы послушно подошел к ней и доверчиво положил морду ей на плечо, требуя ласки.

– Не приставай, баловник! – Девушка легко вскочила на коня.

– А почему Листик? – спросил у нее кто-то из рыцарей, подъехавших вместе с бароном.

– Когда я увидела его первый раз – рыжего жеребеночка на зеленой траве, – он напомнил мне осенний кленовый листик. С тех пор он носит это имя, – ответила Инельгердис нежно и как-то совсем по-детски.

• Предыдущая
• 43/81
• Следующая