Мятежный Новгород. Очерки истории государственности, социальной и политической борьбы конца IX – нач - Фроянов Игорь Яковлевич - Страница 43

• Предыдущая
• 43/85
• Следующая

О смерти Федора новгородский летописец сообщает под 1077 г.: «Преставися Федор архиепископ новгородскый».: #c4_154 Цитированная запись, безусловно, поздняя. Будь иначе, Федор в ней не был бы назван архиепископом, сан которого впервые получил Нифонт, возглавлявший новгородскую церковь много лет спустя после смерти Федора.: #c4_155 Сообщение о кончине владыки, как видим, предельно лаконично. Но из него можно заключить, что перед нами обычная смерть человека, о которой больше ничего не скажешь, как «преставися» — и только. Другой же источник содержит иную информацию: «Феодора свои пес уяде и с того умре».: #c4_156 Эти две версии обстоятельств смерти епископа Федора свидетельствуют о том, что поздние новгородские книжники не знали в точности, отчего он умер. Возникает вопрос: не была ли смерть епископа делом рук новгородцев? Этот вопрос вполне уместен, ибо кончина Федора на фоне смуты в Новгороде довольно симптоматична. Если наша догадка верна, то надо признать, что убийство епископа означало принесение в жертву общественного лидера ради блага общины.: #c4_157

Несколько зримее существо новгородских волнений выступает в судьбе князя Глеба. Местный летописатель гибель Глеба отнес к 1079 г.: «Убиша за Волоком князя Глеба, месяца майя в 30 день».: #c4_158 Автор же Повести временных лет пометил ее годом раньше, т. е. 1078 г.: #c4_159 Уже сама временная близость смерти обоих властителей (епископа и князя) заставляет задуматься над тем, нет ли тут какой-нибудь внутренней связи. Во всяком случае, падение Глеба вслед за смертью Федора весьма красноречиво. Как известно, новгородцы изгнали Глеба.: #c4_160 Изгнание сопрягалось, вероятно, с великой опасностью для князя. Не случайно он «бежа за Волок», где и кончил свои дни.: #c4_161 Бегство Глеба из Новгорода — знак, говорящий о чрезвычайности обстановки, вынудившей правителя оставить город. Видимо, жизнь князя находилась под угрозой, идущей от новгородцев, обвинявших его в несчастьи (недороде плодов земных), которое постигло Новгородскую землю. Об ответственности древнерусских князей за урожай можем судить по сравнительно-историческим материалам. Так, в «Саге об Инглингах» фигурирует конунг Ньёрд из Ноатуна, в правление которого «царил мир и был урожай во всем, и шведы стали верить, что Ньёрд дарует людям урожайные годы и богатство».: #c4_162 О Хальвдане Черном сага повествует: «Ни при одном конунге не было таких урожайных годов, как при конунге Хальвдане. Люди так любили его, что когда стало известно, что он умер и тело его привезено в Хрингарики, где его собирались похоронить, туда приехали знатные из Раумарики, Вестфольда и Хейдмёрка и просили, чтобы им дали похоронить тело в своем фюльке. Они считали, что это обеспечило бы им урожайные годы. Помирились на том, что тело было разделено на четыре части, и голову погребли в кургане у Камня в Хрингарики, а другие части каждый увез к себе, и они были погребены в курганах, которые все называются курганами Хальвдана».: #c4_163

Если в урожайные годы конунги пользовались любовью и почитанием соплеменников, то в неурожайные — наоборот. «Сага об Инглингах» рассказывает о конунге Домальди, который «наследовал отцу своему Висбуру и правил страной. В его дни в Швеции были неурожаи и голод. Шведы совершали большие жертвоприношения в Уппсале. В первую осень они приносили в жертву быков. Но голод не уменьшился. На вторую осень они стали приносить человеческие жертвы. Но голод был все такой же, если не хуже. На третью осень много шведов собралось в Уппсалу, где должно было происходить жертвоприношение. Вожди их стали совещаться и порешили, что в неурожае виноват Домальди и что надо принести его в жертву — напасть на него, и убить, и обагрить алтарь его кровью. Это и было сделано».: #c4_164 Та же участь постигла и Олава Лесоруба, в правление которого «случился неурожай, и начался голод. Люди сочли, что виноват в этом конунг, ибо шведы обычно считают, что конунг — причина как урожая, так и неурожая (разрядка наша. — И.Ф.). Олав конунг пренебрегал жертвоприношениями. Это не нравилось шведам, и они считали, что отсюда и неурожай. Они собрали войско, отправились в поход против Олава конунга, окружили его дом и сожгли его в доме, отдавая его Одину и принося его в жертву за урожай».: #c4_165

Жертвенное умерщвление правителей, обвиняемых в неурожаях, голоде или недостатке съестных припасов, практиковалось у многих (если не у всех) народов мира.: #c4_166 Бывало, что властителей не убивали, а, лишив трона, изгоняли с великим бесчестием и срамом.: #c4_167

Вера в сверхъестественные способности правителей долго держалась у народов Западной Европы. Когда, например, «король Дании Вальдемар I совершал путешествие по Германии, матери приносили ему своих детей, а землепашцы семена, чтобы он к ним прикоснулся; считалось, что от королевского прикосновения дети будут лучше расти. По тем же причинам земледельцы просили короля бросать семена в землю. У древних ирландцев бытовало верование, что, если король соблюдает обычаи предков, погода будет мягкой, урожай — обильным, скот — плодовитым, воды — изобиловать рыбой, а фруктовые деревья — сгибаться под тяжестью плодов. Среди благотворных последствий правления справедливого короля канон, приписываемый святому Патрику, перечисляет „хорошую погоду, спокойное море, обильные урожаи и отягощенные плодами деревья”. Напротив, голод, бесплодие, порча плодов и неурожай рассматривались как неопровержимое доказательство того, что правящий монарх плох».: #c4_168

В свете приведенных нами сравнительно-исторических данных становится вполне понятным изгнание новгородцами князя Глеба — правителя, не справляющегося со своими обязанностями гаранта благополучия общины и навлекшего «скудость» на землю Новгородскую.

Подводя итоги, необходимо сказать, что новгородские волнения, приуроченные летописцем к 1071 г., но имевшие место позже, где-то в 1076–1077 гг., по своему характеру напоминают суздальский «мятеж» 1024 г. Главной их причиной стал недород («скудость»), поразивший Новгородчину. Голодные времена способствовали активизации волхвов, пытавшихся преодолеть кризис старыми языческими средствами. Появился волхв и в Новгороде. Постигшие новгородцев беды он, судя по всему, связывал с отступлением от истинной веры предков, с принятием христианства.: #c4_169 Волхв призывал «погубить» епископа, т. е. принести владыку в жертву «за урожай». Не развенчай князь Глеб кудесника, продемонстрировав перед народом его ординарность и беспочвенность притязаний на роль провидца, епископу пришлось бы отправиться «на тот свет». Однако вскоре страсти вновь накалились, и, возможно, епископ все-таки был убит, хотя сведениями об этом мы не располагаем. С большей уверенностью можно говорить о Глебе, которого новгородцы сбросили с княжеского стола и едва не убили, возмущенные неумением правителя дать общине благоденствие.

Все это, конечно, — гипотетические мысли и догадки. И даже если они не верны, бесспорным для нас остается то, что столкновения в Новгороде нельзя отождествлять с классовой борьбой, ибо противоборство социальных сил здесь осуществляется не на классовой основе: по одну сторону стоят епископ, князь и дружина, а по другую нерасчлененная масса новгородцев, куда входят знатные и простые свободные люди.: #c4_170 Это — религиозный и бытовой конфликт общины со своими высшими властями. Но в нем, хотя и в скрытом виде, заключена идея сопротивления Новгорода Киеву в лице его представителей — князя и епископа, оказавшихся в волховской столице по воле киевских светской и духовной властей. В этом сопротивлении новгородцы выступают единой массой.

Признание единства новгородской общины в борьбе с князьями (наместниками киевских великих князей) побуждает нас отказаться от существующего в историографии мнения, по которому главной движущей силой ее было якобы новгородское боярство. Вернее, на наш взгляд, говорить о новгородцах в целом, поскольку они действовали против князей сообща. Бояре же, будучи лидерами местного общества, руководили «антикняжеской борьбой». И вряд ли стоит изображать дело так, будто они с помощью демагогии обманывали народ, преподнося свою узкосословную «борьбу за власть как общую борьбу за новгородские вольности».: #c4_171 Мы, разумеется, не хотим сказать, что новгородские бояре пеклись лишь об общем благе, жертвуя своими выгодами. Они рвались к престижным позициям в обществе, жаждали власти и обогащения. Спор не об этом. Наша мысль в том, что на данном этапе становления новгородской республики (вторая половина XI в.) политика боярства объективно отвечала потребностям всех новгородцев, ибо прекращение зависимости от Киева являлось исторической необходимостью для новгородского общества.

• Предыдущая
• 43/85
• Следующая