Воронья стража - Свержин Владимир Игоревич - Страница 27

• Предыдущая
• 27/98
• Следующая

– Еду-ут!

Наспех собранные алебардиры, ругаясь на чем свет стоит, принялись выстраиваться по обе стороны дороги, образуя живой коридор. И что с того, что панцири на них – дешевая золоченая подделка, пригодная разве что для парадов! Что с того, что железная кираса способна держать удар не более чем картон, и даже пластины латной юбки, даже заклепки на них не более чем видимость – один удар кузнечного пресса. Вот она – грозная стража, которой доверено охранять от разбойного люда золотую казну!

Возы остановились у въезда на мост, и только Лис, в сопровождении четырех всадников, приданных ему Рейли для обеспечения сохранности бесценного специалиста, направился вперед, туда, где ожидал его изображающий начальника эстафетного отряда стражи Ферджюс. Формальный обмен паролями, коварные ухмылки… И вот лондонская милиция с облегчением строится на пыльном тракте, чтобы отправиться в обратный путь, а тяжело груженные возы, скрипя осями, один за другим въезжают на длинный каменный мост.

– Внимание! – скомандовал я, наблюдая в подзорную трубу происходящее.

Сооруженный у самой кроны высокого дуба наблюдательный пункт позволял вдосталь любоваться разбойничьими приготовлениями. Адмиральская свора еще вчера наметом пронеслась через этот мост и умчалась невесть куда. Здесь, в лесу, и находилось это самое «невесть куда», где скорые на расправу с разбойниками гугеноты поджидали заветный час. Конечно, джентльменов с большой дороги можно было захватить прямо в лесу, благо д’Орбиньяк уже знал туда дорогу. Но это риск неоправданных потерь с нашей стороны. К тому ж лесная чаща – не лучшее место для отлова разбегающихся негодяев, которые большую часть жизни только и занимались тем, что бегали за кем-то или от кого-то. То ли дело сейчас, когда на каждом из них непривычная груда железа! Но и тут спешить не следует. В доспехах ли, нет, валлийцы – упорные вояки. И даже прижатые к реке сдаваться не пожелают. А это опять-таки лишние жертвы. С нашей стороны.

Между тем возы переехали мост, и возницы, лениво похлестывая неспешных тяжеловозов, въехали в живой коридор.

– Приготовиться! – скомандовал я, складывая подзорную трубу и начиная стремительный спуск.

Дальнейшее я видеть уже не мог, но представлял очень хорошо, поскольку много раз прокручивал в уме предстоящую схватку. Вот возы оказываются в окружении разбойничьей гвардии, дожидающейся лишь мгновения, когда скроется в лесу колонна лондонских тупиц, чтобы вдоволь налюбоваться захваченной добычей. Вот по Лисовской команде слетает прочь темная дерюга, точно платок со шляпы фокусника. Залп!!! По четверо «адмиральских псов» на каждом возу – это шестьдесят стволов. Шестьдесят гугенотов, засевших между бочонками с песком в предвкушении начала боя… Но что же они медлят! Залп! Ну вот, началось!!!

– Вперед! – скомандовал я, вырывая шпагу из ножен и бросая в атаку остатки Адмиральской своры.

«Вперед!» – Эта команда была продублирована мной на канале связи, но и без того можно было не сомневаться, что Лис в этот миг уже пришпоривает коня.

За годы, весьма долгие годы совместных похождений я имел возможность убедиться, что мой друг, бесшабашно рискуя собой, тем не менее весьма трепетно относится к предмету риска. И геройствовать понапрасну было не в его правилах. Как говаривал великий русский полководец Александр Суворов: «Каждый солдат должен знать свой маневр!»

Гугеноты отлично справлялись с порученным делом. Отбросив разряженные пистоли, они немедля выхватывали из-за пояса следующие, чтобы, обнажив клинки, схватиться врукопашную с ошеломленным противником. А Рейнар, точно подстегнутый первым выстрелом, склонившись к самой холке своего ирландца, гнал скакуна навстречу атакующей из лесу Адмиральской своре. Люди Рейли прикрывали его собой, точно щитом, но это была излишняя предосторожность. Ферджюс и те из его людей, которые изображали местных джентльменов, а потому гарцевали верхом на «захваченных конях» в «трофейных доспехах», управлялись с луками куда как лучше, чем с пистолями. А прицельно стрелять по движущемуся всаднику на всем скаку, да еще из колесцового пистолета, – это плод воспаленной фантазии голливудских режиссеров!

И все же, все же, все же… Почувствовав, в какую западню его завлекли, Ферджюс ап Додд, вместо того чтобы, как подобает разумному командиру, руководить этим, пусть и безнадежным, боем, яростно погоняя жеребца, помчался вслед ускользающему обидчику, надеясь напоследок разделаться с ним. Так они и мчались: Лис, всадники Рейли, Ферджюс и полудюжина его свиты, пока не вывалил им навстречу из лесу отряд обряженных в траур гугенотов с непривычным для Англии боевым кличем «Наварра!».

Схватка у Клоптонского моста все больше превращалась в бойню. Еще державшиеся на ногах валлийцы готовы были драться отчаянно, но, лишенные обычной подвижности, они были обречены. Их поражали одного за другим, не давая сблизиться. Перебежавшие мост лондонцы наваливались скопом и, повалив, просто рвали неповоротливых смельчаков на части. Месть перепуганных лавочников всегда страшней боевой ярости воинов.

«Наварра!!!» – ревели адмиральские псы, разворачиваясь в линию и загибая вперед фланги, чтобы окружить немногочисленных валлийских кавалеристов.

– Живьем брать! – уже командовал Лис.

Но не тут-то было! Резко повернув коней, Ферджюс и его свита устремились к реке, разметав десяток лондовцев, пытавшихся сбросить «кавалеров» наземь. Они домчались до самой кромки берега и… что есть силы пришпорили скакунов, отправляя их в последний полет.

Мы с Лисом печально глядели, как катит серые волны Эйвон, вливаясь в распахнутые пасти арок Клоптонского моста.

– Коней, коней спасайте! – суетились у воды таровитые лондонские милиционеры. – За них деньги плачены!

– Жалко мужиков! – со вздохом повернулся ко мне Лис. – Оно, конечно, бандюганы, но в храбрости им не откажешь! Что попишешь, не удалось старине ап Додду снять с Тюдоров бабок за своей венец! Прости, старик, если сможешь. Да, ты, кстати, не выяснял, что это за хрень такая – серебряный венец Гвендайн?

– Времени не было! – хмуро отмахнулся я.

– А ты узнай, не зря же Ферджюс о нем так пекся!

– Хорошо, – не отрывая взгляда от воды, по которой, все больше погружаясь, точно погребальные венки на месте затонувших кораблей, плыли плащи валлийцев, кивнул я. – Узнаю.

Лис пил третьи сутки напролет. Пил, почти не останавливаясь и не пьянея. Начал он с драгоценных вин Луары из винного погреба замка Бейнард, бывшей королевской резиденции, куда были помещены мы после блистательной победы над пойманными в западню разбойниками Ферджюса. Затем ливрейные слуги, приставленные для заботы о высоких гостях, по очереди гоняли в портовые кабаки за шотландским виски. Но недолго просоленным до белизны мореходам довелось созерцать расфранченных лакеев с лилиями и леопардами на груди. Обнаружив в замке на Темз-стрит алхимическую лабораторию, д’Орбиньяк, к удивлению ее хозяина, сноровисто приспособил аппаратуру к делу. А уже через несколько часов он хлестал невообразимое пойло, название которого с придыханием произносили многие сотрудники Института – «Лисовый напий».

Но опьянеть ему все равно не удавалось. Он все более и более мрачнел, категорически не желал готовить «трюфели Дианы» и раз за разом норовил взорваться обличительной речью по самому пустячному вопросу.

Третьи сутки уже были на исходе. Д’Орбиньяк сидел, облокотив голову на жилистую руку, и мрачно наблюдал, как горит вылитый им на столешницу «напий». Украшенный сапфирами и топазами золоченый кубок, должно быть, конфискованный в пользу покойного короля Генриха VIII при разгроме католических монастырей, валялся далеко в углу, отброшенный прочь гневным пинком «спасителя Лондона».

– Капитан! – не отрывая взгляда от голубоватого пламени, точно в никуда, бросил Лис. – Вот объясни мне, как умный мужик, ради кого, ради чего мы тут корячимся? Шоб все эти надутые торгаши пожирнее ели да помягше спали?! Шоб твой самоуродочный гений держал пальцы опахалом?! Или может, шоб у нас там…

• Предыдущая
• 27/98
• Следующая