Закон Единорога - Свержин Владимир Игоревич - Страница 25

• Предыдущая
• 25/94
• Следующая

Алхимик застыл на секунду в античной позе и, неожиданно подавшись вперед, внушительно изрек:

– Как говорит на эту тему великомудрый Аристотель…

Спина Бельруна конвульсивно вздрогнула, он попытался что-то сказать, но было уже поздно…

– Если блаженство есть деятельность, сообразная с добродетелью, то, конечно, сообразная с важнейшей добродетелью, а это присуще лучшей части души. Будь то разум или иное что, естественно правящее по природе нами и ведущее нас и разумеющее прекрасное и божественное – потому ли, что оно само божественной природы или же самое богоподобное, что у нас есть; во всяком случае, деятельность этой части, сообразная с ее добродетелью, и будет составлять совершеннейшее блаженство!..

Последствия этой тирады были воистину неожиданными и лишний раз подтверждали теорию Мэттью Мишо о творческом воздействии человеческой мысли на окружающую действительность. Лошадь, запряженная в нашу повозку, дернулась вперед, и Бельрун, находящийся на грани нервного срыва, изо всех сил натянул вожжи. Несчастное животное, видимо, бывшее сторонницей Гераклита, выразило полнейшее несогласие с такой постановкой вопроса, отчего наш возок тут же устремился в придорожную канаву, на ходу теряя колесо.

– Ну я же просил, никаких разговоров об Аристотеле! – раздраженно воскликнул Винсент Шадри, показываясь из кювета и чем-то неуловимо напоминая в этот момент мельника.

Тучи белой пыли, поднятые повозкой, медленно осели, обнажая все то плачевное положение, в котором оказался наш экипаж.

– Эй, Жано, Люка! – позвал Бельрун, отряхиваясь и укоризненно глядя на меня. Циркачи, видевшие наше крушение, уже спешили на выручку.

– М-да, – удрученно сказал Винсент после нескольких попыток поднять из канавы громадный возок. – Без рычагов не обойтись. Жано, возьми-ка топор да сходи выруби в лесу четыре крепких шеста. А мы пока разгрузим возок.

Мы уже закончили заново складывать рассыпавшийся во время аварии гербарий алхимика, а силача Ролло все еще не было.

– Где его носит? – сердился Бельрун. – Такого за смертью посылать, а не за шестами.

Спустя несколько мгновений до наших ушей донесся громкий треск, и на дорогу впереди нас, хватая воздух ртом, выскочил Жано.

– Там!.. – задыхаясь, завопил он. – Там он! Он там висит!

– Кто висит? Говори толком! – крикнул Бельрун, что есть силы встряхнув бледного как полотно гиганта. Жано, казалось, был напуган не на шутку. Трясущимися губами он пролепетал что-то вроде:

– Он… там, в глубине леса… висит мертвец. Не ходите туда! – закричал он, увидев, что мы с Сэнди устремились в указанном им направлении. – Это нечистое место!

Винсент с размаху отпустил звонкую оплеуху силачу.

– Приди в чувство, неженка! Люка, оставайся здесь, если что – зови. Мы сейчас. Эй, господин рыцарь, куда это вы без меня? – крикнул он и бросился за нами вдогонку.

…Мертвец висел, растянутый веревкой между двух деревьев. Действительно, зрелище было жуткое. Неожиданно выскочив на небольшую полянку, мы застыли, не смея сказать ни слова. Венчик седых волос вокруг тонзуры выдавал в убитом монаха. Убит он был зверски… Голова несчастного свешивалась на грудь, в которой страшной ямой чернела огромная дыра на месте сердца… Бурая запекшаяся кровь покрывала все его обнаженное тело.

– Это брат Доминик! – потрясенно прошептал Бельрун, подходя к мученику и приподымая его голову. – Господи, кто же его так! Святой жизни ведь был человек.

Он вытащил кинжал и начал перерезать веревки под негодующее карканье воронов, переполошенных нашим появлением.

– Похоронить его надо, как подобает. Да кто же осмелился-то? – По щекам Бельруна текли слезы.

Шаконтон, все еще не совсем придя в себя, перекрестился и трясущимися руками начал помогать Винсенту снимать тело священника.

Перед моими глазами отчетливо всплыла картина четырехлетней давности. Убийство агента-отшельника разительно напоминало теперешнюю расправу над беззащитным монахом. Ярость и неотмщенная кровь взывали к действию.

Я начал обходить полянку, внимательно осматривая каждый дюйм. Не пройдя и десяти шагов, я наткнулся еще на один труп. Труп собаки, лежащий под кустом орешника…

На шее у нее красовалась веревка, но, судя по позе, убита она была иначе – кто-то сломал ей позвоночник ударом тяжелой палки.

– Винсент! – крикнул я. – У святого отца была собака?

– Собака? – утирая слезы, удивился он. – Не было. По крайней мере несколько лет назад.

Бельрун подошел ко мне и, увидев мертвое животное, странно насторожился.

– Постой, постой… Мертвая собака, рог… И земля под ногами мертвеца разрыта… Здесь искали мандрагору. Проклятые чернокнижники! Нельзя оставлять подобное деяние безнаказанным! – Винсент начал лихорадочно озираться. – Судя по всему, убили его не так давно… Следы должны были непременно остаться!

Мы возобновили поиски и буквально через несколько ярдов наткнулись на бурые пятна крови, упавшей на траву и листья.

– А вот и они, – зло произнес Бельрун. Сейчас он более всего был похож на волка, почуявшего добычу. От его обычной веселости не осталось и следа.

– Сэнди! – резко крикнул он. – Беги обратно, расскажи Люка, что здесь случилось. Вели ему ждать. Потом бери гоблина и волоки его сюда. Понял? Да, и прихвати мечи господина рыцаря и свой. Возможно, они нам сегодня понадобятся.

Шаконтон просительно поглядел на меня, как бы умоляя разрешить ему участвовать в нашей охоте.

– Действуй! – коротко бросил я. Когда за спиной моего оруженосца сомкнулись ветви подлеска. Бельрун, сидевший на корточках над окровавленным телом отца Доминика, тихо произнес:

– В который раз я слышу о подобных вещах. Люди сошли с ума. Воистину, наступил век Иуды. Может, прав Жано, и всем нам пора готовиться к концу света? И опять эта мандрагора! – Он стукнул кулаком по разрытой земле.

– А почему именно здесь? И почему собака? – спросил я, подходя к Винсенту.

– По поверьям этих поклонников Сатаны, сок мандрагоры дает им возможность видеть воочию своего повелителя. А вырастает это растение, как известно, там, где упало семя повешенного. Чтобы извлечь этот корень из земли, необходимо к стеблю привязать собаку и, описывая около растения круг, идти все время лицом на запад, трубя при этом в рог, покуда собака не вытащит мандрагору.

– Зачем трубить в рог? – пораженный столь странным обрядом, спросил я.

– Говорят, при этом растение издает ужасающие вопли.

– Не думаю, чтобы те, кто расправился с несчастным монахом, особо обращали внимание на чьи-то вопли, – сумрачно отозвался я.

Послышался шум, и на поляну выскочил запыхавшийся Сэнди, волокущий за собой недовольного гоблина.

– Да куда ж ты меня тащишь, дубина стоеросовая! – возмущался он. – Навернуть бы тебя сейчас, да жалко, помрешь ведь.

– Вот, притащил, – отрапортовал серьезный Сэнди, вручая мне меч.

– Кого эти недоумки тут убили? – услышал я возмущенный рык гоблина. – Э-э, да это, похоже, не они… Вот же дурацкая манера убивать друг друга!

– Послушай, Тагур, – подойдя к страшилищу, заговорил Бельрун, сразу забывая легкомысленное «Краки». – Нам нужно найти убийцу этого старика. Ты нам поможешь? Вы говорите, господин рыцарь, он нас понимает? – переспросил Винсент у меня. Я коротко кивнул.

– Ты можешь взять след, Тагур?

Гоблин покрутил уродливой головой, оглядывая поляну, и презрительно хмыкнул:

– След! Да здесь дорога, а не след! Бегите за мной и не отставайте, – обратился Тагур непосредственно ко мне, срываясь с места.

Сказать «не отставайте» было значительно проще, чем сделать. Мы мчались по лесу, стараясь не упустить из виду спину гоблина, с фантастической быстротой и ловкостью лавировавшего между деревьями, и рубины в рукояти моего клинка пылали, предвкушая праведный бой. Наконец лес кончился, и прямо перед нами показалась небольшая часовня, возвышающаяся на холме.

– Тагур, стой! – едва успел я удержать гоблина, устремившегося к часовне. Мы остановились и залегли в густом кустарнике.

• Предыдущая
• 25/94
• Следующая