Закон Единорога - Свержин Владимир Игоревич - Страница 42

• Предыдущая
• 42/94
• Следующая

– Нет, ну как вы могли!

Винсент, которому эта песня уже успела изрядно надоесть, закатил глаза, но мужественно промолчал.

– Ударить по лицу почтенного человека, к тому же намного старше вас… А я-то считал вас приличным юношей! – продолжал разоряться Деметриус. – Это просто неслыханно! Войти не поздоровавшись и сразу, без всяких объяснений, бить по лицу! – Алхимик высунулся из-за кожаного полога и возмущенно дернул меня за плечо. – Вы меня слушаете?

Я терпеливо внимал обличительной речи ученого, который с момента своего прихода в чувство в кругу друзей непрестанно пытался убедить меня в неразумности моего поступка. Признаться, я уже готов был с ним согласиться.

– Нет, я просто уверен, что вам необходимо преподать уроки хороших манер. Не знаю, где и чему вас учили, но у вас непременно возникнут серьезные трудности в общении с людьми, если вы не бросите эту манеру пускать в ход кулаки там, где можно решить дело при помощи разумных слов! – не унимался оскорбленный в лучших чувствах алхимик.

– Мэтр Мишо, о каких манерах вы говорите?! – вступился за меня Бельрун. – Это же инквизиция! Они же вас…

Деметриус, не дав договорить своему бывшему ученику, взорвался новой гневной тирадой:

– Ну и что, что инквизиция? Да и там полно болванов и нахалов вроде тех, что утащили меня в мерзкий подвал, полный крыс… Терпеть не могу этих отвратительных тварей! – Алхимик сморщил длинный нос, оставляя нам угадывать: о крысах или слугах Божьих идет речь. – И вот наконец, когда среди скопища олухов находится один образованный человек, способный тебя выслушать и понять, врывается этот дикарь. – Разгневанный ученый с досадой дернул меня за рукав и закончил своим традиционным: – И бьет меня по лицу!

Бельрун, выведенный из терпения, завопил в свою очередь:

– Да поймите, Мэттью, это был ваш следователь! Уверен, эта гнида отправила на костер или на каторгу десятки людей после таких вот умных разговоров!

– Не говори чушь! – уже немного спокойнее, но так же упрямо отозвался Мэттью Мишо. – Это бредни! Не может мыслящий человек опуститься до такого. Да, он заблуждался, но я бы непременно убедил его… А, да что с вами разговаривать! – Он обиженно шмыгнул носом и скрылся в повозке.

Я устало вздохнул. Освободить такого человека было куда как проще, чем объяснить ему, зачем мы это сделали. Бельрун сочувствующе похлопал меня по плечу:

– Ничего, дружище Вальдар. Зато к концу поездки у вас будут отличные манеры.

Я грустно улыбнулся в ответ.

– Мессир Черная Рука, – щурясь на солнце, бесшабашно бросил Винсент, – мы уже приближаемся к границе Арелата, послезавтра мы будем в Лионе… Не хотите поделиться своими дальнейшими планами? Хотелось бы знать, какие еще приключения нас ожидают… – Он дружески улыбнулся мне.

– Да, в общем-то, ничего особенного. – Я досадливо махнул рукой. – Сплошная политика.

– Да? – живо прореагировал мой друг. – И против кого?

– Почему – против? – удивился я.

– Как я успел убедиться за свою жизнь, политика никогда не бывает за, а только против, – многозначительно ответил он.

Честно сказать, я не нашел, чем возразить на это мудрое изречение. Поэтому, решив не напускать туману, честно признался:

– Против Лейтонбурга. Но для начала мне надо сорвать его переговоры с Францией.

Бельрун удивленно присвистнул и задал закономерный вопрос:

– А зачем?

Действительно, объяснить французу, зачем срывать мирные переговоры с угрожающей его стране империей, было делом непростым… Я просто выложил ему весь имеющийся у меня политический расклад, посвящая сообразительного циркача в хитросплетение европейских интриг. Бельрун, внимательно меня слушавший, задал очередной вопрос:

– Но если вы говорите, наша королева ведет одновременно переговоры с английским королем, то договора с немцами все равно не будет?

Я печально покачал головой.

– Важно не только что, но и когда… Кроме того, Лейтонбургу этот мир сейчас позарез необходим. Ему свой фланг обезопасить надо, чтобы с силами собраться… Франции от этого мира пользы не будет, даже наоборот, – продолжал я. – Потому что как только император вновь окрепнет, он о ней непременно вспомнит. А если Оттон узнает, а он узнает обязательно, об англо-французском союзе, то мир закончится, едва успев начаться. Так что злобная ругань в данном случае лучше хорошей драки.

– Ну хорошо, – немного помолчав, отозвался Бельрун. – Но не станешь же ты уверять, что поперся в таком виде через всю Францию, чтобы поучаствовать в какой-то политической интриге? Зачем тебе нужен император Оттон? – Винсент посмотрел на меня своими ореховыми глазами, от которых, казалось, ничего не могло ускользнуть.

– Он похитил мою невесту, – откровенно признался я. – Ее зовут Лаура-Катарина, она арагонская принцесса… И что печальнее всего, я ее люблю.

– Бедная империя… – покачал головой Бельрун. – Я так и думал. Не станет человек идти на такие жертвы ради какой-то политики! – торжествующе закончил он. – Ну что ж, Лейтонбург, так Лейтонбург. Вытащим мы твою красавицу. Верно я говорю?

– Верно, – поддержал его я.

Дорога белой бесконечной лентой ползла с холма на холм, солнце пекло весьма ощутимо, и нас совсем разморило.

– Слава Богу, скоро уже начнет смеркаться… – устало стирая грязный пот со лба, сказал Бельрун. – А то уже сил нет терпеть эту жару…

Я согласно кивнул. Внезапно прямо над нами пронеслась быстрая тень какой-то птицы.

– Эй, а это что такое? – удивился Винсент. Я высунулся из фургона как можно дальше и принялся крутить головой в поисках наглого хищника.

– Да это ловчий сокол! – Я разглядел птицу с бубенцами на лапах, делавшую круги над возком.

– Этого только нам не хватало! – занервничал Бельрун. – Не ровен час, хозяин заявится. А ну, кыш! – Он стащил с головы круглую шапочку, прикрывавшую макушку от солнца, и изо всех сил замахал ею в воздухе. – Кыш, тварь пернатая!

Не обращая внимания на наши протестующие крики, сокол опустился на верх фургона, намертво вцепляясь в него когтями.

– Ну что ты будешь делать! – Бельрун с досадой хлопнул шапочкой себя о колено. – Уходи! Кыш! Лети отсюда!

Птица угрожающе защелкала клювом, но и не подумала улетать с удобного места.

– Ну я же говорил тебе, Ренье, что мой сокол никогда не возвращается без добычи! – раздался звучный мужской голос, и к нашему возку подскакали несколько всадников в охотничьих дублетах.[48]

– И все же, Гераунт, он плохой охотник, – возразил один из них, широкоплечий, светловолосый молодой человек в щегольской шапочке с фазаньим пером. – Кому нужна цирковая повозка? Уж лучше б он сел на круп вон той лошадки! – Неприятно засмеявшись, он указал на Эжени, по обыкновению ехавшую верхом рядом со второй повозкой.

– Которой из них? – осведомился здоровяк с багровым лицом, слывший, видимо, завзятым острословом в этой компании. Сборище ценителей тонкого юмора и конской красоты радостно заржало. Девушка вспыхнула, но, не растерявшись, тут же парировала:

– Судя по ржанию, жеребцов здесь значительно больше, чем всадников!

Тот, кого называли Ренье, красуясь на великолепном караковом скакуне, подъехал поближе к Эжени и, белозубо улыбнувшись, нахально смерил ее оценивающим взором:

– О-ля-ля! Язычок у нее острый как бритва! Мадемуазель, я вижу, вы знаете толк в жеребцах? Может быть, – не обращая никакого внимания на мрачно приподнимающегося с облучка Люка, продолжал он свою куртуазную речь, – вы скажете, каким из них вы отдаете предпочтение?

– Блондинам или брюнетам? – кокетливо вставил белобрысый сопляк.

– Тем, которые подкованы, – отбрила наглеца девушка.

– Браво! – воскликнул черноволосый Ренье, склоняясь в седле перед ней в иронично-учтивом поклоне. – Ловкий удар! Ну что ж, господа артисты, – подъезжая к нам и опять расплываясь в приятной располагающей улыбке, обратился к нам кавалер, – раз уж мой сокол избрал вас своей добычей, то извольте следовать за мной в мой замок. Я, маркиз Гераунт де Бонфлери, приглашаю вас дать у меня представление.

• Предыдущая
• 42/94
• Следующая