Выбери любимый жанр

Испытательный срок для киллера (Свидетели живут недолго) - Александрова Наталья Николаевна - Страница 4


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта:

4

– Жалко мне тебя резать, давай-ка мы эту штуку вниз пропихнем, в желудок.

– А в желудке как же? – спрашиваю.

– За это, говорит, не беспокойся, в матросском желудке все растворится. Ну и пропихнул палочкой какой-то специальной. А потом я два месяца в госпитале ошивался, вазелин пил.

– Как это?

– А так. Приносит мне сестричка стопочку такую, граммов сто жидкого вазелина, я так беру, говорю, мол, девочки, ваше здоровье – и залпом!

– Герой ты, Валентин!

– Да уж, и так два месяца каждый день. Сестрички приходили из других отделений на меня смотреть, хорошеньких много. И главное: на хирургии-то почти все лежачие, после операции, а я один здоровый. Ох, и пожил я в этом малиннике в свое удовольствие!

После работы Надежда поспешила домой, где должны были ее ожидать муж и кот. Кота на две недели их отпуска отдавали в чужие руки к родственникам, и муж страшно волновался, как там котику живется без них, тем более что родственники, беря кота, были далеко не в восторге. Однако, придя домой, она застала пустую квартиру, успела переделать массу хозяйственных дел и начать волноваться, когда, наконец, раздался долгожданный звонок. Муж стоял на пороге с корзиной в руках и выглядел каким-то смущенным. Надежда представила себе отощавшего заморенного Бейсика, который даже мяукнуть не в силах, сгоряча мысленно поклялась себе больше никогда, ни на один день не отдавать бедное животное чужим людям, тут муж прошел в комнату и без сил опустился на диван.

– Ох, все руки мне оттянул!

Он открыл корзину, которая оказалась до краев заполнена чем-то рыжим. Пушистая масса нехотя пошевелилась: показалась голова, потом лапы в белых носочках. Не открывая глаз, кот зевнул, потом открыл глаза, с изумлением огляделся по сторонам, перевалился через край корзины и грузно шлепнулся на ковер. Надежда охнула и села на диван.

– Это не наш кот! Этот в три раза больше.

– Да наш, наш. Это они его так раскормили. Говорят, он все время просил есть.

– Мало ли что просил! Он же теперь килограммов десять небось весит! Все, Бейсик, теперь у тебя будет недельное лечебное голодание.

– Ну уж, ты сразу такие крутые меры! – Сан Саныч забеспокоился.

– Пока не придет в норму, кот будет на строгой диете. Это же кошмар, я его на руки взять не могу, до чего тяжелый!

На следующее утро Надежда в полдевятого была уже перед дверью сектора. Однако дверь была открыта, и Валя Голубев в полном одиночестве уныло сидел за столом над какими-то бумагами.

– Привет, Елистратыч, ты чего это делаешь?

– Ох, мать, не поверишь, некролог переписываю.

– Так вчера же написали?

– Вчера написали, а председатель профкома не принял. И замдиректора по режиму тоже ввязался. «Безвременно погиб» – как это, говорит, ведь все же знают, что он повесился. Я говорю, что же, так и писать – «безвременно повесился»? А он: вы, говорит, товарищ Голубев, очень легкомысленно подходите к сложной проблеме. Это еще, говорит, надо подумать, почему именно в вашем секторе такое случилось. Мы, говорит, разберемся, и уж будьте уверены, этого дела так не оставим! Я говорю, да какая разница, что в некрологе будет написано? Ведь нет человека, значит, хоронить надо – и все. А он: вот вы подумайте еще, как написать, а завтра придете на утверждение. Господи, парткомы давно упразднили, а у них, у начальства-то, ничего не изменилось, все равно все кругом товарищи.

– Что ж, прикажешь тебя господином Голубевым называть? – ехидно вставила Надежда. – Вот ты только представь: тот же начальник по режиму сидел на своем месте лет двадцать и секретность соблюдал. И вдруг: всю секретность понемногу отменять начали, народ по заграницам расползается и еще приходит такой наглый тип – ты то есть – и велит себя господином величать. Пожалей ты человека, Валька, ведь его же кондрашка прямо в кабинете хватит!

– Да при чем здесь я? – Валька не на шутку рассердился. – Ведь это Никандров помер, его хоронят. И представляешь, некролог в проходной не разрешают вешать, говорят, раз самоубийство, так нельзя.

– Что они, рехнулись, это же не в церкви?

– Надо полагать, рехнулись. Так что в некрологе-то писать?

– Ну, пиши «безвременно ушел из жизни».

– А что, нормально, спасибо тебе, а то у меня уже ум за разум зашел. А что ты, Надя, сегодня так рано-то?

– Да так, не спалось, проснулась пораньше.

Валя бросил ручку и внимательно посмотрел ей в глаза.

– Ты, Надежда, темнишь. Говори, о чем думаешь.

– Сначала ты.

– Ну ладно. Не нравится мне все это. То есть не это, – он показал на некролог, – то есть это тоже не нравится, и похороны, и вообще жалко Никандрова, а только вот я тут думал, что ведь жил он на даче, там лес кругом, народу по зимнему времени мало. Ну уж если такое задумал, так зачем же здесь, на работе, в щитовой вешаться? Тут ведь и помешать могут, все-таки люди кругом, и места, прямо скажем, маловато.

– А кстати, ты уж извини, что я подробно спрашиваю, а только он ведь не висел, как я понимаю, а разве человек сам так может себя задушить?

– Полиция сказала, что может. Он как-то не вниз с подоконника прыгнул, а вперед, вот и…

– И еще, – Надежда наконец осознала мысль, которая беспокоила ее с прошлого вечера и не дала спать с утра. Она подошла к журналу, в котором каждый сотрудник записывал время своего прихода и ухода.

– Вот смотри. Никандров вчера пришел в семь пятьдесят пять, вот тут записано, а ты – без пятнадцати девять, за тобой почти сразу Полякова, а потом уже все потянулись. И когда я пришла в полдесятого, все были в сборе. Ты как пришел, что видел?

– Да все как обычно. Я пришел, дверь открыта, я подумал, что Никандров здесь, тем более он в журнале записался, я тут пока разобрался, все подтянулись.

– А питание кто-нибудь проверял, было оно?

– Ты знаешь, я-то ничего не включал, тут из цеха звонили, потом из приборного, какой-то осциллограф на нас числится уже десять лет, а где он – никто не знает. Ты, кстати, у себя посмотри, может, найдешь на него документы, им только паспорт показать, а сам прибор – не надо.

– Ладно, взгляну. Так я к чему веду: вот пришел человек на работу как обычно, дверь открыл, разделся, потом взял у тебя в столе ключ от щитовой и пошел включать питание, потом вернулся и сел работать, так? А в этом случае, допустим, Никандров собрался вешаться. Пришел на работу как обычно, дверь открыл, разделся, взял у тебя ключ, пошел в щитовую, включил зачем-то питание, потом повесился, дверь за собой закрыл…

– Да, а что насчет двери?

– Погоди, давай сначала с питанием разберемся. Ты, когда Лену посылал в щитовую, с чего взял, что питания не было? Ты хоть одним тумблером щелкнул?

– Да ты знаешь, я как-то забыл, смотрю – Никандрова нет, я не работал, мужики только пришли, а чтобы бабы наши сами по себе с утра работать начали! А тут все на тебя отвлеклись, ты входишь так эффектно, как королева, я и рот разинул.

– Валька, не морочь мне голову!

– Ну забыл я, что Никандров здесь, думал, нет его!

– Так вот что я тебе скажу, если он, Никандров, питание не включал, значит, его должна была Лена включить, правильно? А как бы она это сделала, а, Валь?

– Исключено! Чтобы питание включить, она должна была мимо покойника протиснуться, ты же знаешь, где там щит. Это же уму непостижимо, чтобы она его коснуться могла. Да у нее и сил бы не хватило, чтобы его повернуть.

– Да нет, она как дверь открыла, увидела эту жуть, так сразу бежать. А ты, когда вошел, кроме как на Никандрова, на рубильник-то посмотрел?

– Посмотрел машинально, но все помню. Все было включено, все шесть рубильников – три, которые двести двадцать вольт включают, и три – которые на триста восемьдесят.

– Все шесть? А зачем ему все шесть? Он же на триста восемьдесят вольт никогда не работал, только на двести двадцать.

– Верно, Надежда, то-то я думаю, что-то не так, а потом из головы вылетело.

4
Мир литературы

Жанры

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело