Атлантида и другие исчезнувшие города - Подольский Юрий Федорович - Страница 25
- Предыдущая
- 25/85
- Следующая
Надо отметить, что ни один археолог и ни одно археологическое открытие не пользовались такой широкой популярностью, как Генрих Шлиман и его находки. Шлимана знали все — от коронованных особ до уличных мальчишек. Но на его долю выпало столько же восторженных похвал, сколько и уничижительных порицаний, и следует признать, что и те и другие вполне заслужены. Он действительно открыл гомеровскую Трою, но, открыв, сам ее и разрушил.
Да и судьба самого Генриха Шлимана — это интереснейший роман, полный приключений, героизма, страшных падений и головокружительных взлетов. Сын бедного, а под конец жизни совершенно разорившегося пастора, Шлиман с малых лет жил самостоятельно. В поисках средств на пропитание он служит помощником в лавке, юнгой на корабле, путешествует пешком из города в город, просит милостыню, попадает в самые отчаянные и безвыходные положения. Наконец устраивается агентом в торговый дом в Амстердаме. В 1846 году судьба забросила Генриха в Россию, где ему в конце концов улыбнулась удача. Здесь он ведет самостоятельные коммерческие операции и на поставках селитры в русскую армию во время Крымской войны наживает миллионное состояние. Сделавшись миллионером, совершает путешествия в Америку, Африку, Индию, Китай и Японию. Но и прося подаяние, и наживая миллионы, Шлиман ни на минуту не забывает о своей мечте. Мечта эта — найти гомеровскую Трою. Идея эта вынашивалась Шлиманом, если верить его автобиографии, с восьмилетнего возраста, когда он впервые прочитал Гомера и увидел изображение Трои. И хотя картинка была чистым вымыслом художника, Шлиман всю жизнь представлял Трою именно такой — и такую ее искал.
В 1870-х годах сведения о Трое и в целом о культуре и истории Греции до начала I века до н. э. ограничивались свидетельством Гомера в приписываемых ему двух поэмах — «Илиаде» и «Одиссее», а также несколькими легендами и мифами. Одни ученые считали все это безусловным вымыслом, другие допускали элементы действительности. Шлиман же доверял Гомеру безоговорочно.
Вопрос о местонахождении Трои был спорным. Среди современных Шлиману историков была распространена гипотеза о том, что Троя находилась на месте турецкой деревни Бунарбаши. Об этом писал еще в конце XVIII века французский ученый и путешественник Лешевалье. Шлиман приехал в это место и усомнился в том, что древняя Троя находилась именно здесь: окрестности Бунарбаши не соответствовали окрестностям Трои, описанным в «Илиаде». Ведь от ахейского лагеря, лежавшего у моря, до стен Трои было совсем недалеко. Греческие воины успевали по несколько раз в день побывать и в своем лагере, и под стенами города: греки слышали звуки флейт из Трои. А деревня Бунарбаши лежала на расстоянии 13 км от моря! Как мог бы Гектор, преследуемый Ахиллом, три раза обежать вокруг Трои, если местность вокруг Бунарбаши изобиловала крутыми обрывами? Где два ключа (один с холодной, другой с горячей водой), о которых упоминается в «Илиаде»? Нет, Трою надо искать не здесь!
Впервые тождество холма Гиссарлык с гомеровской Троей предположил в 1822 году Чарлз Макларен. Сторонником его идей был Фрэнк Калверт, который начал на Гиссарлыке раскопки за 7 лет до Шлимана. По иронии судьбы, участок холма, принадлежавший Калверту, оказался в стороне от искомого места. Генрих Шлиман, который был знаком с Калвертом, начал целенаправленное исследование другой половины Гиссарлыкского холма. Здесь все совпадало с описаниями Гомера!
Почти сразу археологу-неофиту посчастливилось найти остатки древних строений. Он был в упоении и не сомневался, что цель всей его жизни близка. К этому времени, в 1870 году, Генрих обосновался в Афинах. Здесь он женился на семнадцатилетней девушке по имени София, правда, жалея, что ее имя не Елена или Ифигения, о которых говорилось в гомеровских поэмах. Однако это «несоответствие» он вскоре исправил, дав своим детям имена Агамемнон и Андромаха. Гречанка София, преданный друг, разделила все трудности беспокойной жизни мужа. Она же носила и многие бесценные украшения, которые откапывал Генрих Шлиман. Ведь поначалу его археологические раскопки были наполовину подпольными, что нередко приводило к судебным распрям.
Получить разрешение на раскопки Гиссарлыка было чрезвычайно трудно. Турецкое правительство недоверчиво относилось к просьбам Шлимана. Турки, которым принадлежала бо?льшая часть холма и которые использовали его как пастбище для коз, запросили неслыханную цену и бесконечно тянули с переговорами. Правда, уже во время этих переговоров, в апреле 1870 года, хитрецу Шлиману удалось провести пробные раскопки. В северо-западной части холма он обнаружил мощные стены, которые не колеблясь признал стенами дворца Приама!
«В то время как мои люди отдыхали и ели, я большим ножом расчищал сокровище. Это была опасная работа, потому что стена, под которой я находился, в любой момент могла обрушиться. Но вид предметов, представлявших неслыханную ценность для науки, делал меня безразличным к опасности», — писал потом археолог.
Начавшаяся франко-прусская война 1871 года прервала изыскания. Но при первой же возможности Шлиман возобновляет хлопоты. В апреле 1871 года ему все-таки удалось купить западную половину Гиссарлыка за 4000 франков, и к лету он получил султанский фирман (указ) на раскопки, где было сказано, что половину всех находок Шлиман обязан отдавать турецкому правительству.
Гиссарлык представлял собой овал, длина которого была 200, а ширина — 150 м. В глубине его, как думал Шлиман, — на самой скале, то есть в самом нижнем слое, должна находиться гомеровская Троя: ведь сказано же у Гомера, что боги Посейдон и Аполлон построили на пустом месте городские стены для первого троянского царя Лаомедонта, что племя троянцев жило в глубине страны, у подножия горы Иды, а не у моря. В тот период Генрих воспринимал поэзию Гомера как совершенно достоверный исторический источник, и многие его ошибки проистекали из этой фанатичной веры в историческую непогрешимость древнего эпоса.
В октябре 1871 года Шлиман начинает свой первый официальный раскопочный сезон в Трое. В своем неудержимом стремлении поскорее дойти до слоев, скрывающих гомеровскую Трою, археолог-дилетант разрушил сравнительно поздние слои, которые представляли огромный интерес для науки. Так, с полным пренебрежением он отнесся к слою, содержавшему обломки расписных греческих ваз VI–IV веков до н. э.
На глубине около 4 м Шлиману встретились остатки домов, нижняя часть которых была сложена из неотесанных, скрепленных глиной камней, а верхняя — из необожженных, высушенных на солнце кирпичей. В этом же слое было обнаружено множество каменных зернотерок и орудий из камня (топоры, ножи, молоты). Поражали керамические изделия. Это были одноцветные сосуды. Некоторые из них имели форму человеческого лица, другие — женской фигуры (на горлышке — глаза, нос, уши, брови; на туловище сосуда — руки, груди), встречались кувшины с необычайно высоким и узким горлышком. Здесь же находилось множество круглых предметов из глины с отверстием посредине. Шлиман предполагал, что это и есть гомеровская Троя. Однако его стали одолевать сомнения: почему оружие, найденное здесь, сделано из камня? Где же медь доспехов троянских героев, которая «сиянием ярким блистала, словно горящий костер иль лучи восходящего солнца»?
Почти одновременно с северным раскопом Шлиман начал копать в северо-восточной части холма. И здесь в самых нижних, лежащих на скале слоях он встречает кладку стен, керамику и орудия, сходные с ранее найденными. Было ясно, что они относятся к одной и той же эпохе, к одному и тому же слою. Следовательно, вновь открытый слой был древнее гомеровского. Шлиман назвал его Троя I. Уже тогда пошатнулась его вера в непогрешимость Гомера: гомеровской Трое, оказывается, предшествовало более раннее поселение.
Шлиман стремился вести раскопки с нескольких сторон холма. Раскопки траншеи с севера шли очень медленно, и он начал на юге встречную. Стены различных кладок, обнаруженные при раскопках, принадлежали сравнительно поздним эпохам. Здесь Шлиман насчитал четыре слоя, четыре последовательно сменивших друг друга города. Но и теперь его интересовали более всего те строения и находки, которые он связывал с гомеровским временем. На юге Гиссарлыка на большой глубине были отрыты остатки большой башни: впоследствии стало ясно, что это одна из четырех башен, которые вместе с мощной стеной составляли крепостные сооружения.
- Предыдущая
- 25/85
- Следующая
