Высота (СИ) - Коваленко Мария Сергеевна - Страница 41

• Предыдущая
• 41/79
• Следующая

— Здравствуйте, — девочка нисколько не смущалась, хотя была здесь впервые. — Я Женя Булавина. Мы с мамой и бабушкой приехали к папе. А ты не знаешь, где он?

Девушку как холодной водой окатили. Жена, дочь…

«Господи, — подумала она: — как же хочется провалиться сквозь землю… Он ведь, наверняка, сам их пригласил!»

На нее в упор смотрели синие, как у отца, глаза девочки, а сердце больно переворачивалось в груди. Все хрупкие надежды, которые вселило утро, разбились вдребезги. Зачем он просил ее о поцелуе, зачем так смотрел, зачем всё? Разум уже подкидывал банальные жестокие ответы, еще больше истязая душу.

Тем временем, к ним подошли приезжие.

— Здравствуйте, Анастасия Павловна, — робко поприветствовала немолодую даму Карина. — Рада Вас видеть.

— Привет, милая, — обняла девушку та, шепнув на ушко: — что-то ты неважно выглядишь.

Девушка ничего не ответила. Да и что в такой ситуации ответить. Правду?

— Приветствую, милочка, — кокетливо помахала ручкой молодая женщина рядом. — Меня зовут Марина Дмитриевна, я супруга Глеба, вашего начальника.

— Бывшая! — громко добавила Анастасия Павловна.

— Жены бывшими не бывают… — многозначительно ответила дочь и прошла за ограду. Настроение собственной матери ее раздражало. Мало того, что ехать вместе не хотела, так еще и сейчас перед обслуживающим персоналом ее одергивает.

— Карин, золотко, — пожилую женщину было не узнать. Под глазами залегли складки, а сами глаза горели тревогой и тоской. — Сбегай к Глебу, предупреди, что Женечка здесь и… дочь моя. У них с Мариной сложные отношения, я очень боюсь скандала.

— Вам виднее, — безразлично махнула рукой Карина. — А мне уже все равно.

Анастасия Павловна не успела ничего ответить. Маленькая девочка ураганом налетела на нее и крепко обняла. Как же она была похожа. Маленькая дочь Глеба, настоящая семья.

— Ладно, я пошла, — опустив голову, чтобы не было видно влажных глаз, сказала девушка. — Вы проходите в здание администрации. Там на первом этаже уже стол накрывают. Иван Кузьмич хотел Вас видеть…

— Хорошо, милая…

Но Карина не слушала. Ноги сами несли в комнату Булавина. Выполнить просьбу и скрыться. Пусть празднуют без нее. В крайнем случае, можно посидеть положенных пятнадцать минут в уголке и уйти, прикрывшись делами. Именинник искать не будет, к нему приехала семья.

— Глеб, я не понимаю, в чем дело! — Ирина искренно не понимала, зачем любовник просит ее уехать. Какие еще дела в день рождения? — Дорогой, ты можешь провести пару часов с коллективом, а потом вернуться сюда, и мы устроим свой маленький страстный праздник.

— Ирина, я не управлюсь в два часа… — Булавин уже несколько минут выдавал аргумент за аргументом в пользу ее отъезда. Фантазия отказывалась помогать дальше.

— Дорогой, ты ведь устал. Я вижу! — женщина подалась ближе и нежно провела ладонью по его огрубевшему лицу. — Глаза и те покраснели, а морщинки? Ты вообще отдыхаешь?

Слова прозвучали с придыханием, страстно. Раньше бы он уже отбросил в строну дурацкое полотенце и приступил к «празднованию». Ирина наверняка именно на это и рассчитывала. Ишь, как поглаживает его через полотенце! Выверен каждый жест, каждое слово, каждый взгляд. Шикарная, дорогостоящая любовница. Только он не возбудился. Вообще. И вряд ли дело в усталости.

— Хочешь, помогу тебе немножко расслабиться? — она, не дожидаясь ответа, томно закусила губу и опустилась на колени. — Я уже соскучилась по тому, какой он бархатный и большой… Как быстро растет у меня во рту…

Булавин положил свои руки ей на плечи, останавливая. Вот ведь проклятие настоящее! Сколько бы он сейчас отдал, чтобы вместо Ирины здесь на коленях стояла другая… Хотя, нет! Карина на коленях, нет! Под ним, над ним, да как угодно, но не на коленях.

Обращенные в свои мысли, они даже не заметили, как дверь в комнату распахнулась. Зажав рукой рот, на них смотрела молодая девушка.

— Карина! Черт! Нет! — закричал Булавин, но было поздно.

Она уже развернулась и опрометью кинулась к лестнице.

Карина, не разбирая ступеней, бежала по лестнице. Быстро, стремительно, словно по пятам преследовал кошмар. Соленые слезы застилали глаза, мешая видеть, но ей было все равно. Уже и так увидела достаточно, более чем достаточно. Едва не поскользнувшись на последней ступеньке, девушка бросилась к выходу. Кровь стучала в висках, гнала еще быстрее прочь. Дальше от него — куда угодно, чтобы не видеть, не слышать, не ощущать.

Следом, перепрыгивая через ступени, натягивая на ходу, первую попавшуюся под руку рубашку, бежал мужчина. Всклокоченные волосы, босые ноги и безумный, отчаянный взгляд. «Догнать! Остановить! Объяснить, пока не поздно!» — звучали в голове четкие приказы. Какие-то люди удивленно окликнули его из гостиной, но не повернулся. Пулей выскочил на улицу, глянул по сторонам. Знакомая девичья фигурка мелькнула возле ангара. И он, забыв о боли в плече, бросился туда. Бежал так быстро, как не бегал никогда. В ступни больно впивались острые камни и колючая трава, но не останавливался. Стремительно преодолевал проклятые метры, словно от этого зависела жизнь.

— Папа! — услышал детский голос. — Папа!

Навстречу ему, распахнув руки для объятий, бежала маленькая дочь. Как такое возможно? Откуда она взялась здесь?

— Папочка! — радостно повторила девочка уже близко.

Раздираемый противоречивыми желаниями, с трудом сдерживая себя, Булавин замедлил бег. Любимая дочь или желанная женщина? Да разве можно между ними ставить «или»?

Хваленая железная выдержка трещала по швам, грозясь выпустить наружу такой фонтан эмоций, что мало никому не покажется. Навстречу бежит дочь. Синие глаза счастливо сверкают, длинная русая коса задорно прыгает набегу и улыбка…

Есть! Есть сердце у дровосека. И оно, окаянное, теплеет от одной лишь искренней улыбки этого ребенка. Мужчина окончательно остановился и, как подкошенный, рухнул на колени в траву. Обнял дочь.

— Пап, я так соскучилась, — целуя отца в щеку, радостно защебетала девочка. — А ты по мне? Мы с мамой приехали тебя поздравить! Правда, здорово? Еще и подарок купили! Из Парижа! Ну, правда, здорово?

— Правда, милая, правда… — бросив последний отчаянный взгляд в сторону ангара, выдохнул Булавин. И за что ему только всё это?

— О, я смотрю, у вас в разгаре воссоединение семьи, — послышался за спиной сладкий голос бывшей жены. — А как же мать твоего единственного ребенка? Я тоже хочу поприветствовать именинника.

Глеб медленно поднялся на ноги. Перед этой женщиной он уже насиделся… в инвалидном кресле.

— А ты неплохо выглядишь! — Марина многозначительно прошлась взглядом от макушки до ног и обратно. — Кто бы мог подумать… Даже ранняя седина к лицу…

Булавину очень хотелось ответить бывшей все, что думает о ее комплиментах и удивлении. Но при ребенке сдержался. Нечего Женьку травмировать.

Как только у этой циничной стервы язык поворачивается ему хоть что-то говорить? Неужели так свято верит в собственную исключительность? Сейчас даже ее измена с французиком задолго до катастрофы не казалась такой уж чудовищной. Красивая оболочка с ядовитым содержимым. И как с самого начала не рассмотрел гнилого дна. Удивительно, что у Настасьи Павловны может быть такая дочь.

Теща как раз подошла к их компании. От женщины не укрылось удивление дочери и злость бывшего зятя.

— Глебушка, ее приезд не моя инициатива, — шепнула, оправдываясь, теща. — Я посылала Карину предупредить тебя…

В ответ Булавин бросил на нее такой взгляд, что сердце перевернулось. Это был не тот знакомый и сдержанный мужчина, которого она всегда знала. Скорее раненый, но крайне опасный хищник. «Нужно срочно разведать, что это значит? И как со всем связана Карина!» — озадачилась женщина.

То, что между этими двумя что-то произошло, она уже знала. Карина сама позвонила неделю назад и сказала, что уходит. Глеб тогда дать пояснения отказался, и, если бы не проговорился Кузьмич, ей в жизни бы не догадаться… Послал Бог молчунов!

• Предыдущая
• 41/79
• Следующая