Высота (СИ) - Коваленко Мария Сергеевна - Страница 56

• Предыдущая
• 56/79
• Следующая

— Полчаса! — Глеб устало кивнул, не дожидаясь, пока друг изобразит несчастную мину. Уж в этом он был похлеще кота из известного мультика. Потом еще неделю припоминать будет и обижаться.

Не только Кузьмичу сегодня не сиделось на месте. Все, от международных судей до заслуженных многократных чемпионов бросили на этот вечер свои дела и решили расслабиться. Начинающие спортсмены только диву давались, когда за соседним столиком узнавали победителей тех или иных соревнований. На небольшой танцплощадке в одном из дворов отплясывали веселый танец рыжие близнецы, рядом, не обращая ни на кого внимания, зажимались Настя и Стас. Наверняка, где-то неподалеку отыщется долговязый Федор и лучший участник нынешнего чемпионата Ферзь.

Инструктор жадно припал к бутылочке холодного пива. Увлеченные близнецы даже не заметили, как он утащил его с их стола. Все было таким привычным и знакомым за несколько десятков лет.

— Вон там, — он указал Булавину на двух мужчин возле фонарного столба. — Прошлогодние победители, хорошие ребята, прыгают стабильно метко, но в акробатике слабоваты.

Глеб внимательно присмотрелся, и удивленно узнал в них давних знакомых. Лет шесть назад выступали в сборной страны.

— А вот там, — Кузьмич показал на крылечко. — Нынешние судьи, серьезная команда подобралась. В свое время на мировых первенствах звездами были…

Трое немолодых мужчин что-то громко обсуждали, не замечая ничего вокруг.

— Кстати, здесь должен быть и Виталий Строганов. На мире третье место. Гордость страны, хоть и раздолбай.

Инструктор завертелся на месте, высматривая самого маститого спортсмена. И заметив, указал Булавину.

— Вон, видишь?

Спустя пару секунд, рука, указывающая на молодого веселого парня, опустилась сама. В небольшой стайке парней и девушек действительно оказался тот самый Виталий.

— Вижу, — сухо отозвался Глеб. — И Строганова твоего вижу, и помощницу свою вижу…

— Глеб Викторович, — откашлялся Кузьмич. Молодежь явно хорошо проводила время, и даже загребущая ладошка спортсмена на талии девушки казалась чем-то само собой разумеющимся, будто они давние знакомые. — Я тебя только об одном попрошу: не убей никого случайно.

— А что, похоже, что я настолько зол? — изобразил удивление Булавин.

— Как тебе сказать? Зол ты или нет, я не знаю. Но вот выпустить кишки одному-двум поклонника нашей девочки вполне способен.

— Не высокого ты обо мне мнения, — засмеялся Глеб. — Они у меня будут мучиться долго! Чтобы больше не повадно было приставать к чужим…

И не договорил. Стоял с открытым ртом, пялился на веселящуюся молодежь и злился.

— Ну, к кому приставать? — не унимался Кузьмич. Мало того, что шеф ревнует, так еще и права готов заявлять официально на девочку. Немыслимое дело. — Ты, друг мой ревнивый, договори. Очень любопытно услышать.

Но тот в ответ лишь махнул рукой. Достали все, как горькая редька. Разве ж он мальчик, чтобы изображать кого-то? Это его женщина, она живет с ним, спит с ним и ест с ним. Одна кровать на двоих — максимальная близость. Так что какая, к черту, здесь может быть ревность? Ярость! Вот, это ближе к правде. Кулаки сами сжимаются — так хочется размозжить голову какому-нибудь молодому хлыщу за то, что посмел тронуть его женщину.

Как же все было просто в клубе, там он шеф, а остальные — подчиненные. Сказал «не носить юбки» и не носит, сказал «марш в кровать» — мигом исполняет. Ни за одной любовницей он так не присматривал, как за ней. Пылинки сдувал, и это тридцатипятилетний взрослый мужик! Самому дико.

В тусклом свете фонарей на маленькой площадке никто и не заметил появления еще одного посетителя. Весельчак Строганов сыпал шутками направо и налево, не забывая уделять внимание новой знакомой. Карина весело смеялась и раз за разом уворачивалась от рук спортсмена.

— И чья это очаровательная попка напрашивается на неприятности? — вдруг послышалось за спиной.

Девушка чуть не вскрикнула от неожиданности, но мужская ладонь мгновенно закрыла рот и потянула в тень. Она даже опомниться не успела, как оказалась плотно прижатой к деревянному забору. Напротив, хищно улыбаясь, стоял Булавин.

— Итак, — он нахально осмотрел ее с ног до головы и недовольно цокнул языком. — Что ты здесь делаешь…одна?

Карина в ответ смерила его таким же взглядом, но смолчала. Рассказывать сейчас о записке, об усталости и прочем совершенно не хотелось. А вот наслаждаться яростью любимого — да, как же он себя выдал, бессердечный железный дровосек. Это не было похоже на вечные склоки с Ферзем. Сейчас он ревновал по-настоящему.

— Девочка моя, ты похожа на кошку, которая от души нализалась сметаны, — шепнул он на ушко, прикусив нежную мочку.

— А что, кошке нельзя погулять самой по себе? — царапая губы о грубую щетину, поцеловала в щеку.

— Кошечке захотелось разнообразия или прежний хозяин не устраивает? — Булавин улыбнулся одними губами. — Старый конь, знаешь ли, борозды не портит…

— Да… — она сама не знала, откуда взялась храбрость. — Но и глубоко не пашет… Народная мудрость!

— Тебе конец! — громко расхохотался Глеб и вскинул ее на плечо.

Другие участники вечеринки лишь обалдело наблюдали за удаляющейся парочкой. Булавина некоторые здесь знали хорошо, и ничего подобного даже представить не могли. Серьезный бизнесмен, опытный спортсмен, владелец клуба… Один Кузьмич хитро ухмылялся и потирал руки. Он давно мечтал погулять на свадьбе друга, уж тот счастье заслужил, да и девчонка ему нравилась. В меру спесивая, не даст расслабиться чемпиону, но верная и порядочная.

Может и Настасья, насмотревшись на счастливых молодых, будет к нему помягче и простит прошлые грехи.

С огромной высоты, хаотично вращаясь в воздухе, падало тело. Это человек.

Темно-синие тучи застилали небо, но маленькая черная точка была видна. Он с безумной скоростью несся к земле, еще живой, еще борющийся. Махал руками и ногами, бессильно барахтался в воздухе, пытаясь спастись.

Сердце замерло от ужаса, но она не смогла отвести глаз.

Человек изо всех сил одержимо сражался за жизнь и проигрывал. Парашют не раскрылся, все зря. Раз за разом дергал кольцо, но впустую. Вдох-выдох, вдох-выдох, шестьсот метров, пятьсот метров, четыреста… Черная сырая земля уже совсем близко. Смирился.

Леденящий ужас сковал душу и тело.

Обреченный на смерть.

Она чувствовала, как сквозь пальцы вытекают последние секунды жизни… Его. Раздался крик. Чудовищный, жуткий крик мужчины.

Это конец.

Карина проснулась в холодном поту. Кошмар. Это был просто кошмар. Красочный, яркий, такой похожий на правду, но всего лишь кошмар. Страшный сон.

Глеб спокойно сопел рядом, раскинув руки по сторонам, а она не могла успокоиться. Все тело трясло, как в лихорадке, и не утихал отчаянный вопль в голове.

— Господи, пожалуйста… — страшное предчувствие клещами сковало все мысли и чувства. — Пожалуйста, сохрани его… Пожалуйста, не дай ему упасть. Я так его люблю. Пожалуйста, Господи, что угодно, только не это. Не его, не надо…

Она тихонечко прижалась к Глебу, обняла дрожащей рукой. Он был так спокоен, так красив. Ее любимый мужчина, самый дорогой, самый лучший. На глаза нахлынули слезы. Дурацкий сон, но сердце разрывается от страха.

«Что-то случится» — нашептывает внутренний голос.

— Не отдам… — отчаянно шепчет в темноту девушка.

Он держал в руках несчастный листок бумаги и все никак не мог решиться выбросить. Руки жгло.

Сколько раз перечитывал написанное уже и сам забыл. Читал и не мог понять. Читал и не мог поверить. Читал и не мог… Ничего не мог.

Есть не хотелось, спать — тоже. Затхлый воздух в квартире, пыль на письменном столе, пустая упаковка аспирина, чтобы унять головную боль, и много-много черного горького кофе — мир свернулся в петлю, в удавку на шее.

Два дня это проклятое письмо одолевало его, высушивая изнутри. Бумажка, обычный альбомный листок, исчерканный вдоль и поперек записями. Он знал каждую наизусть, как священник молитвы. Не хотел знать, но знал. Въелись в память ядовитыми чернилами, завладели мыслями и мучили.

• Предыдущая
• 56/79
• Следующая