Русский коммунизм. Теория, практика, задачи - Кара-Мурза Сергей Георгиевич - Страница 1

© Кара-Мурза С.Г., 2013

© ООО «Издательство Алгоритм», 2013

Все права защищены. Никакая часть электронной версии этой книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения владельца авторских прав.

© Электронная версия книги подготовлена компанией ЛитРес (www.litres.ru)

ХХ век – это несколько исторических периодов в жизни России, периодов критических. Суть каждого из них была в столкновении противоборствующих сил, созревавших в течение двух веков. В разных формах эти силы будут определять нашу судьбу и в ХХI веке. Но весь ХХ век Россия жила в силовом поле большой мировоззренческой конструкции, которую можно назвать русский коммунизм.

Конечно, исходные элементы этой мировоззренческой системы, сложившись в русской культуре, развивались всеми народами России (затем СССР) применительно к их этническим культурам. Так возник советский строй и советский коммунизм. Но мы здесь не будем обсуждать национальные оттенки этого явления и будем называть его именем, указывающим на истоки. Можно назвать его большевизмом, но с натяжкой, так как в большевизме была сильна и «космополитическая» компонента, перешедшая в оппозицию к русскому коммунизму, породив тяжелый конфликт с большими жертвами в 30-е годы.

Русский коммунизм – сплетение очень разных течений, взаимно необходимых, но в какие-то моменты и враждебных друг другу. Советское обществоведение дало нам облегченную модель этого явления, почти пустышку. Главные вещи мы начали изучать и понимать в ходе катастрофы СССР – глядя на те точки, по которым бьют в последние двадцать пять лет.

В самой грубой форме русский коммунизм можно представить как синтез двух больших блоков, которые начали соединяться в ходе революции 1905–1907 гг. и стали единым целым перед Великой Отечественной войной (а если заострять, то после 1938 года). Первый блок – то, что Макс Вебер назвал – вслед за Марксом, но более определенно – «крестьянский общинный коммунизм» (иногда он называл его архаический крестьянский коммунизм[1]). Второй – русская социалистическая мысль, которая к началу ХХ в. взяла как свою идеологию марксизм, но в русском марксизме было скрыто наследие всех русских проектов модернизации, начиная с Ивана IV.

Оба эти блока были частями русской культуры, оба имели сильные религиозные компоненты. Общинный коммунизм питался «народным православием», не вполне согласным с официальной церковью и породившим многие ереси. Он имел идеалом град Китеж (хилиастическую ересь «Царства Божьего на земле»). Социалисты в России исповедовали идущий от Просвещения идеал прогресса и гуманизм, доходящий до человекобожия. Революция 1905 года – дело общинного коммунизма, почти без влияния блока социалистов. Зеркало ее – Лев Толстой, выразитель крестьянского мироощущения. После той революции произошел уже необратимый раскол у марксистов (социал-демократов), и их «более русская» часть пошла на смычку с общинным коммунизмом. Отсюда и выросла концепция «союза рабочего класса и крестьянства», ересь для марксизма. Возник большевизм, первый эшелон русского коммунизма.

Соединение в русском коммунизме двух блоков, двух мировоззренческих матриц, было в российском обществе уникальным. Ни один другой большой проект такой структуры не имел – ни народники (и их наследники эсеры), ни либералы-кадеты, ни марксисты-меньшевики, ни консерваторы-модернисты (Столыпин), ни консерваторы-реакционеры (черносотенцы), ни анархисты (Махно). В то же время, большевизм многое взял у всех этих движений, так что после Гражданской войны видные кадры из всех них включились в советское строительство.

С самого начала надо подчеркнуть, что все мы в постсоветских республиках – наследники русского коммунизма, даже те, кто от него отшатнулся или старается уничтожить его наследие. Никакая партия или группа не имеет монополии на его явное и тайное знание. К несчастью, антисоветизм и антикоммунизм отвращают от него. Не следует идти у них на поводу – отворачиваться от этого знания глупо.

Цель этой книги – разобраться, хоть в первом приближении, какие главные задачи, важные для судьбы России, смог решить русский коммунизм, а какие по разным причинам не решил, почему и потерпел поражение в конце ХХ века.

Зачем нужны эти раскопки? Ведь русский коммунизм, особенно на том его этапе, который называют большевизмом, – уже предмет истории. Можно ли в нынешнем обществе использовать опыт большевиков и те социальные формы, которые они создавали дла решения актуальных в те годы проблем? Я вижу это дело так.

Большевизм сформировался и стал организующей силой в общественном процессе в момент разрыва непрерывности в развитии цивилизации Нового времени, в ходе глобального конфликта традиционных обществ с модерном метрополии мировой капиталистической системы. Этот модерн наступал на все незападные общества и культуры уже в форме империализма и в ходе этого столкновения сорвался в катастрофу самих оснований своей цивилизации – в формах Первой мировой войны, фашизма и Второй мировой войны. Большевизм, зарождавшийся как будто как проект освобождения эксплуатируемых и угнетенных масс России, сразу оказался втянут в эту глобальную катастрофу. Прежде всего потому, что, как оказалось, социальные противоречия России нельзя было разрешить или смягчить, если не вырваться из исторической ловушки периферийного капитализма, в которую втянул Россию западный капитализм.

Таким образом, реализация проекта русского коммунизма требовала осознания природы той катастрофы, в которую втягивал мир общий кризис капитализма и порожденные капитализмом структуры. Эта катастрофа «не укладывалась» в картину мира, представленную Просвещением и созданными на его основе главными социальными учениями – либерализмом и марксизмом. Они были механистичны, представляли общество как равновесную ньютоновскую машину движения масс с обратимыми стационарными процессами. Начало ХХ века – кризис этой классической механистической картины мира, который сразу выплеснулся в обществоведение. Из всех общественно-политических движений новые познавательные возможности неклассической картины мира для понимания общества освоил именно русский коммунизм.

Этот опыт для нас актуален, ибо современное сознание и познание общества функционируют в рамках тех норм и приемов, которые в России вырабатывали и испытывали большевики (о других модификациях, созданных в иных культурах, мы здесь не говорим). Эти нормы и приемы, продукт синтеза рациональности модерна и неклассических представлений о хаосе, необратимости и нестабильности, еще будут «работать» довольно долго – хотя и в споре и взаимодействии с постмодерном.

В этой книге мы не будем вдаваться в философию познания, а рассмотрим те подходы большевиков к общественным проблемам, которые сильно отличались от подходов их союзников, оппонентов и врагов. Эти отличия во многом и предопределили эффективность решений и действий большевиков – зачастую при большом перевесе сил у их противников. Понять источники этой эффективности сегодня является для российского общества национальной задачей. Наша беда и вина в том, что это знание, которое, казалось, к середине ХХ века уже было укоренено в нашей культуре, не было оформлено и со сменой поколений постепенно иссякло. В результате качество решений на всех уровнях общественного организма снизилось, что в конце концов привело к краху СССР, а затем и глубокому затяжному кризису.

Давайте сегодня трезво оглянемся вокруг: видим ли мы после уничтожения русского коммунизма хотя бы зародыш такого типа мышления, духовного устремления и стиля организации, который смог бы, созревая, выполнить задачи тех же масштабов и сложности, что выполнил советский народ, «ведомый» русским коммунизмом? А ведь такие задачи на нас уже накатывают.