Штурмовой отряд. Битва за Берлин - Таругин Олег Витальевич - Страница 27

• Предыдущая
• 27/53
• Следующая

– Если только за фрицев себя выдать, – неожиданно подмигнул Барсуков. – Я там, в подвале, эсэсовских маскировочных плащей штук семь прихватил, на нашу броню вполне налезут. Еще чехлы ихние можно на каски натянуть, тут этого добра, как грязи – выглядеть будем, конечно, странновато, но сейчас кругом такой разброд и шатания, что вполне может прокатить. Язык знаем, представимся спецгруппой, нам уже не впервой.

– А с оружием что?

– Тоже мне, проблема! Ну, прихватим пару ихних «шмайссеров», чтобы на виду держать. И Костик пусть на плече пулемет потаскает, все равно он свой «Шмель» отстрелял, а они по весу почти один в один. Ибо не фиг налегке бегать, когда старшие по званию по самое не могу нагружены. Так что с капитаном решаем, командир? Берем, не берем?

– Добро, поговорю с ним, – решился подполковник. – А ты с ребятами пока вон в том доме обождите, видишь, где сгоревшая пивная на первом этаже? Только осторожненько, мало ли что там внутри.

Капитана Родченко подполковник нашел возле уничтоженной выстрелом «РПО» долговременной огневой точки. Василий что-то увлеченно рассказывал чумазому танкисту, указывая рукой на искореженную взрывом бронированную дверь. Стоящие неподалеку уцелевшие бойцы его группы перекуривали, периодически перебрасываясь короткими фразами. Блин, он что, сдурел?! Ведь слово давал про их совместные подвиги молчать, чуть ли не под пытками у страшного представителя «кровавой гэбни» из особого отдела, а тут треплет языком, что помелом! Мальчишка! Хотя какой мальчишка, вон как его десять минут назад отбрил…

Однако подойдя ближе – капитан его не видел, стоя спиной, – убедился, что ничего лишнего тот не говорит, наоборот, выполняет его наказ, расписывая подвиги собственных бойцов:

– …с первого раза – и прямо в амбразуру! Специально так хрен попадешь, ты ж эти фаустпатроны знаешь, с точностью у них не шибко, а вот случайно… Ну а у фрицев там, видать, или взрывчатка была, или еще что, но рвануло знатно – видал, как дверь выгнуло? Я внутрь даже заходить не стал, заглянул только. Так ахнуло, что и трупов не осталось…

– Случайно – это хорошо, это вам свезло, – задумчиво протянул в ответ танкист, окутываясь сизым дымом трофейной сигареты без фильтра. – А вот нам, когда по танку фаустник лупит, да в упор, обычно не везет. И с точностью у них, тварей, все в порядке… э-эх, скольких пацанов уже потеряли на этих, мать их, улицах…

– Товарищ капитан, на минутку, – позвал Трешников, остановившись в паре метров позади.

Несмотря на стоящий вокруг шум – ревели на холостых оборотах танковые дизеля, в полный голос перекликались бойцы, сразу со всех сторон грохотала канонада, – капитан его услышал, мгновенно обернувшись. В первую секунду на его лице сменилась целая гамма чувств, от раздражения или даже презрения до искренней заинтересованности и робкой надежды, затем он все же торопливо вытянулся по стойке «смирно», похоже, несколько играя на зрителя, коим оказался его собеседник-танкист. Впрочем, и танкист с видимыми из-под комбеза лейтенантскими знаками различия, и оба бойца штурмгруппы сделали то же самое. По крайней мере, постарались сделать.

– Так точно, можно, товарищ подполковник. Разрешите об…

– Давай-ка отойдем, капитан, – Трешников коротко махнул ладонью. – Шумно тут, не хочу орать. Остальным вольно, скоро верну вашего командира.

Отойдя метров на двадцать и укрывшись от лишних глаз в посеченном осколками гранаты полуразрушенном подъезде, Трешников несколько секунд испытующе сверлил капитана взглядом, затем сообщил:

– Вот что, Вася. Наверное, ты прав, война у нас все же одна на всех, вне зависимости от полученных приказов и уровня секретности. Ты просился с нами? Пожалуй, я могу тебя с собой взять. Помощь твоя нужна, пока мы под землю не нырнем – сам видишь, мы в нашей экипировке далеко не уйдем, транспорт нужен. Однако есть одно весьма серьезное «но»: как уже говорил, ни меня, ни моих парней здесь просто нет. По легенде, мы сейчас вообще под Москвой находимся, на нашей тренировочной базе. Поэтому забрать с собой твою группу я никакого права не имею, любой мой приказ просто окажется ничем не подтвержденными словами, не более того. Понимаешь?

«Смешно, – мельком подумал в этот момент Трешников, – и ведь про базу в Подмосковье почти и не соврал. Ну… почти».

– Понимаю, – помрачнел Родченко. – Типа, если пойду с вами Гитлера брать… – наткнувшись на яростный взгляд собеседника, он торопливо поправился: – Ну то есть выполнять специальное задание командования, могут посчитать дезертиром, так, что ли?

– Примерно, – не стал вдаваться в подробности подполковник, уже начиная жалеть, что вообще затеял этот разговор. – Тот танкист – он кто?

– Так земеля мой, тоже вологодский. Второй раз за этот год встречаемся, видать, судьба!

– Все, что могу, капитан, это при свидетеле в лице этого лейтенанта забрать остатки группы с собой, легенда та же: выполнение особого задания, раскрывать подробности которого не имею права ни перед кем ниже командующего фронтом. И выход у тебя после этого останется только один: вместе со мной доставить и сдать Гитлера с теми его прихвостнями, кого сумеем повязать, нашему командованию. Если погибнем – останешься дезертиром в худшем случае, или пропавшим без вести – в лучшем. Если все срастется – ты и бойцы твои – однозначно герои. Вот такой расклад. Или – или. По-моему, честно?

– Угу… – капитан задумался. Впрочем, вовсе ненадолго, что – учитывая, как они расстались, – Трешникова вовсе не удивило:

– Иду с вами. Не могу не идти, и вовсе не в сестре с батей дело. Если сейчас откажусь, ни в жисть себе не прощу. И не переживайте, ничего я тому Гитлеру не сделаю, даже ежели в метре от себя увижу. Пусть его, гадину, советский суд судит, пусть сам товарищ Сталин приговор зачитает, пусть его, упыря, на Красной площади прилюдно повесят. Верите?

– Верю, капитан! – серьезно кивнул головой Трешников.

– И это – вы уж простите, что нахамил. Не сдержался, больно меня эта ваша «не твоя война» за душу цепанула. Виноват. Готов понести наказание. После победы, ясное дело.

– Ладно, проехали, – к вящей радости капитана, отмахнулся Трешников. – Собирай бойцов, только раненых не бери, а я пока с твоим земляком переговорю. Да, и вот еще что: вас же трое будет, так? Тогда прихвати на каждого по трофейному автомату, и каски фрицевские тоже возьми, желательно в чехлах, эсэсовские. Все лишнее оставишь с легкоранеными. Помнится, ты говорил, что запасной баллон к огнемету имеется? Отлично. Обязательно бери, пригодится. Все, беги, пять минут у тебя на все про все….

С «транспортом», как назвал это Барсуков, разобрались на удивление быстро. Тот самый лейтенант-танкист, с которым его познакомил Родченко, едва выслушав подполковника, чуть на месте не подскочил:

– Так это, тарщ подполковник, давайте с нами, а? Мы ж, как Васька ихнюю опорную точку снес, как раз тудой, кудой вам нужно, и двигаем! Гляньте, какая силища, и «тридцатьчетверки», и «вторые» «ИСы», а сзади еще самоходы в поддержку подпирают, шестидюймовые! Полгорода в пыль разнесем! Айда с нами, а? Не, я понял, что у вас с капитаном особое задание, так и мы ж подмогнем, чем сможем! Где огнем, где гусянками…

– Ну а командование ваше?

– А чего командование? – искренне удивился танкист. – Командование следом идет, а мы тут сами решаем, я да ротный. У нас задача какая? До вечера выйти в квадрат, – лейтенант кинул взгляд на висящую на боку планшетку. – Ну, тут я извиняюсь, не шибко помню, какой, но название в память врезалось. Что-то навроде Фридрих… а, Фридрихштрассе, во! К этому самому штрассе мы выйти и должны. Подходит вам?

– Вполне, – задумчиво пробормотал Трешников, прикинув в уме расположение берлинских улиц. Фридрихштрассе была одной из трех улиц, напрямую ведущих к Рейхсканцелярии. Еще две – Вильгельмштрассе и Заарландштрассе – вели соответственно к восточному и западному крылу гитлеровской канцелярии. В идеале к завтрашнему утру группе нужно было оказаться в районе станции «U-Bahn»[11] «Кайзерхоф» – впрочем, туда предполагалось добираться исключительно под землей, поскольку именно от этой станции уже открывалась прямая дорога к восточному крылу Рейхсканцелярии, а, значит, и к «фюрербункеру». Кроме того, сегодняшней ночью силами сто пятидесятой и сто семьдесят первой стрелковой дивизий будет захвачен мост «Мольтке» через Шпрее, открывающий прямой путь к Рейхстагу. Что ж, несмотря на облом с туннелем, пока все срастается более-менее нормально, и эти танкисты весьма в тему.

• Предыдущая
• 27/53
• Следующая