Штурмовой отряд. Битва за Берлин - Таругин Олег Витальевич - Страница 52

• Предыдущая
• 52/53
• Следующая

– Что за странная экипировка, ни разу такой не видел? – устало бросил Чуйков, чуть раздраженно глядя на подполковника. Взгляд генерал-полковника был безмерно уставшим. – Начальник особого отдела передал, что вы требовали встречи со мной. Вот только я не слишком люблю, когда у меня что-то требуют. Что у вас? Только коротко, сами видите, времени на пустые разговоры нет.

– Прошу ознакомиться, товарищ генерал. – Трешников протянул ему изготовленную в будущем «шелковку» с собственными полномочиями и подписью Верховного Главнокомандующего, полчаса назад столь сильно ошарашившую начальника контрразведки армии.

Чем-то неуловимо похожий на киноактера Георгия Буркова Василий Иванович молча взял тончайшую тряпицу и вчитался в короткие строчки документа. Брови командарма поползли вверх:

– Ого! Неслабо. Я вас слушаю, товарищ подполковник?

– Разрешите показать? Полагаю, больше вопросов не возникнет. Давайте подойдем к моим бойцам.

– Показать? – Чуйков с искренним удивлением взглянул на собеседника. – Простите, что именно показать? Впрочем, ладно, идемте.

Подойдя к спецназовцам, Трешников коротко бросил:

– Миша, покажи товарищу генералу наш трофей.

– Это… тот, о ком я думаю?! – ахнул генерал-полковник, вглядевшись в лицо лежащего внутри непонятных крытых носилок человека.

– Так точно, моей группой осуществлен захват германского фюрера Адольфа Гитлера, рейхсминистра пропаганды Йозефа Геббельса и обергруппенфюрера СС Мартина Бормана.

– Ничего себе… – ошарашенно выдохнул генерал-полковник, добавив следом несколько весьма непечатных выражений. – Подполковник, сукин ты сын, ты хоть понимаешь, что сделал?!

– Так точно, понимаю, – позволил себе улыбнуться Трешников. – За тем и шли, собственно говоря.

– Но как?! – все еще не мог прийти в себя Чуйков. – Хоть в двух словах расскажи, а?

– Ну, если в двух, то пробрались через туннель метро до секретного подземного хода, ведущего непосредственно к бункеру Гитлера, выбили охрану и вышли сюда по еще одному спецтуннелю. Схему набросаю, если ваши бойцы пройдут этим путем, выйдете прямо в подвалы Рейхсканцелярии. Из этого же коридора можно скрытно пройти в метро и к подземному уровню зенитной башни «Зообункер», думаю, пригодится. Проходы мы заминировали, но как снять ловушки, мой подчиненный расскажет. Да и проводника я вам дам. Главное, согласуйте по времени штурм с теми, кто по поверхности наступать станет, тогда возьмете здание быстро и без больших потерь.

Василий Иванович лишь покачал головой, все еще переваривая информацию. Прежде чем он вновь заговорил, прошло не менее тридцати секунд:

– Так, ладно, с этим понятно. Он, кстати, жив? – генерал кивнул в сторону Гитлера.

– Да что ему сделается, спит просто. Мы ему специальный укол сделали, чтобы не рыпался и не мешал транспортировке.

– Добро. Что конкретно нужно от меня?

– Защищенный канал связи с маршалом Коневым и надежный транспорт с охраной в штаб фронта. Сегодня же все трое должны оказаться в Москве. Остальные подробности сообщу только товарищу Коневу лично, ему же передам захваченные документы особой важности. Простите, товарищ генерал, у меня приказ.

– Не за что извиняться, подполковник, разве я не понимаю? Сейчас организуем. Это все?

– Никак нет. С нами шестеро малолетних детей, которых необходимо срочно отправить в медсанбат, возможно, им потребуется помощь. Ну и покормить, разумеется.

– Дети? – брови командующего вновь поползли кверху. – Какие еще дети? Откуда?

– Немецкие, конечно. Обнаружены в подземелье во время проведения операции, – на всякий случай не стал конкретизировать Трешников. – Не бросать же, погибнут ведь. Про цель операции и захваченных пленных они, разумеется, ничего не знают, нас считали немецким спецподразделением.

– Понял, сделаем. Теперь все?

Трешников призывно махнул рукой Родченко:

– Капитан, давай бегом сюда.

Дождавшись, пока капитан вытянется по стойке «смирно» рядом с ним и представится, подполковник закончил:

– Товарищ генерал-полковник, капитан Родченко со своими бойцами случайно оказался в моей группе, но очень нам помог. Понимаю, что не мое дело, но ходатайствую о награждении его самого и героически павших в бою бойцов штурмовой группы правительственными наградами. Также прошу сообщить его непосредственному командованию, что он жив и находится в вашем распоряжении. Именно капитан Родченко знает дорогу и схему минирования и проведет ваших бойцов к Имперской канцелярии.

Чуйков с интересом взглянул на Родченко, щеки которого предательски полыхнули румянцем смущения.

– Чего смущаешься, капитан? – с усмешкой спросил он. – Товарищ подполковник вон говорит, что ты герой, а краснеешь, словно гимназистка на первом свидании. Да не хмурься, я пошутил. Все сделаю, подполковник, не переживай. Как звать-то тебя, капитан?

– Василий Иванович, товарищ командующий армией! – четко отрапортовал Родченко.

– О как, полный тезка, значит? Лихо. Ну, идем, тезка, со мной, доложишься командованию. Вот только отдохнуть, извини, никак не получится – сам же слышал, что товарищ подполковник про подземный ход сказал. Очень интересная рокировка может выйти, очень, так что придется тебе еще немножко под землей погулять.

Снова взглянув на Трешникова, командарм протянул широкую ладонь:

– Спасибо тебе, подполковник, за особо ценную информацию! А за все остальное, полагаю, тебя уже в Москве поблагодарят. Пошли, сейчас организую связь с командующим фронтом, да и насчет транспорта договорюсь.

Телефонный разговор с командующим Первым Украинским фронтом маршалом Иваном Степановичем Коневым много времени не занял. Трешников не знал, что именно ему рассказал Чуйков, но маршал уложился буквально в пару фраз. Выслушав доклад Трешникова, он коротко бросил в трубку: «В течение часа жду у себя. В Москву вылетите моим личным самолетом, авиаприкрытие будет», и разорвал связь. Спустя десять минут спецназовцы уже тряслись в двух ленд-лизовских бронетранспортерах под солидной охраной из нескольких танков с десантом на броне.

Перед выездом спецназовцы тепло попрощались с ошарашенным быстротой происходящих событий и внезапными изменениями в собственной судьбе Родченко. Шлем и бронежилет ему оставили, никакой особой проблемы в этом не было – освоить производство кевлара и титановых бронепластин в ближайшие годы предкам все равно не удастся, так что пусть изучают на здоровье. А вот про галогеновый фонарик гости из будущего просто забыли – а капитан, хоть и испытывая определенные душевные терзания, решил не напоминать. Больно полезная штуковина, особенно, ежели учесть, что ему скоро обратно под землю лезть придется! Да уж, вот именно, что «под землю» – сейчас Василию даже не верилось, что меньше суток назад он впервые в жизни оказался в подземелье. Смешно вспомнить, как он робел, идя вместе с капитаном Петрушиным по рельсам метро к той дрезине. Зато потом бояться стало просто некогда, уж больно быстро завертелись события. А нынче ему и вовсе все нипочем: и Гитлера с еще двумя гадами захватить помог (ну, не так чтобы именно помог, но уж участие в операции принимал точно), и детишек вывел, а сейчас и вовсе поведет штурмовые группы обратно и будет участвовать в штурме Рейхсканцелярии, а то и самого Рейхстага!

Последним к капитану подошел Трешников. Пожав протянутую ладонь, подполковник притянул Василия к себе и коротко обнял, несколько раз хлопнув по плечу:

– Ну, прощай, товарищ Чапаевский тезка! Еще раз мы вряд ли увидимся, почему, сам знаешь, так что не поминай лихом. Главное, себя береги, пока еще ничего не закончилось.

– В такой-то защите, что вы мне задарили, чего бояться? – весело ответил капитан, однако Трешников шутки не принял:

– На всякую броню, Вася, своя пуля может отыскаться. Ладно, не о том речь. Распишись за нас на Рейхстаге, а то сам видишь, не судьба нам туда добраться. Ну, все, прощай, нас в штабе ждут.

– Товарищ подполковник, – Василий замялся, все же задав давно мучавший его вопрос:

• Предыдущая
• 52/53
• Следующая