Удивительные путешествия по реке времени - Бессонова Алёна - Страница 6

• Предыдущая
• 6/45
• Следующая

– Не только пожар. Вот с этим юношей познакомить, тебя лицезреть, солнцеликая!

– Уж так и на меня? – слегка улыбнулась Артемида. – Сегодня родился Александр Македонский, я благословляла его появление. И вот, стоило только отлучиться, как тут же сожгли дом! Всюду нужен глаз да глаз!

– Ничего– ничего! Этот юноша построит храм лучше прежнего, – попытался утешить богиню Рибаджо. – Ты не хуже меня знаешь об этом, Артемида.

– Знаю, знаю, именно его храм будет считаться одним из семи чудес света! – Артемида посмотрела на Херо, взгляд её просветлел. – Кстати, он вырастит великим выдумщиком… – Она положила ладонь на голову Херо. – А ещё он построит образцовый город эллинского мира26 – Александрию27. Вы же знаете про Александрию, дети?

Васюшка с Алькой закивали в знак согласия. Артемида повеселела.

– Я всегда верила, что через века люди будут помнить мою Александрию, которую построит Херо! Его имя будут произносить многие народы мира, называя своих победителей, героями. У нас всё здесь получиться! Правда, Херо? – Юноша кивнул в знак согласия. – Вам не пора? Солнце уже садится, как бы вы не запутались в веках.

– Пора, ребятки! – сказал Рибаджо, прикрыл глаза и прошептал:

– До свидания, солнцеликая, свидимся как-нибудь!

Последние слова Рибаджо, Артемида уже не слышала, они канули в пучине времени.

Когда Васюшка, Алька, Рибаджо и Кешка вывалились из веков обратно в бассейн, плюх получился фантастический.

– Ничего себе! – вынырнула Васюшка. – Почти полбассейна выплеснули!

– Есть хочу страшно! – заворчал всплывший со дна Рибаджо.

– Пошли домой, поедим, – предложил Алька. – Что-то я устал немного…

Наевшись бабушкиных блинков с мёдом, все развалились на диванах.

– Рибаджо! Что имела в виду Артемида, когда сказала, что многие народы мира будут произносить имя Херо, называя своих победителей героями. Я не поняла?

Рибаджо лениво приоткрыл глаза и ответил:

– По моим предположениям английское слово hero – герой, может иметь к мальчишке какое-то отношение. Теперь поняла?

– На английском полмира разговаривает, – отозвался Алька, – теперь поняла?

– Раскудахтались! – заступался за Васюшку Кешка. – Поняла она, поняла!

Александрийский маяк.

Дом Альки был через дорогу от дома Васюшки. Друзья часто навещали друг друга. Если Васюшка шла погостить к Альке, то она обязательно брала с собой и Рибаджо, и Кешку. Однажды не взяла. Случился такой скандал, что лучше не вспоминать! Рибаджо на три дня исчез, не реагировал даже на свет зажжённой настольной лампы. Обиделся! Кешка уселся на жёрдочку в своей клетке, закрыл глаза, и три дня не открывал, как Васюшка его не просила. Обиделся! Больше Василиса не позволяла себе такой оплошности. У Альки во дворе было много интересного. Например, курятник. Васюшка смекнула, что именно курятник привлекал её домочадцев больше всего. Рибаджо обязательно выпивал пару-тройку свежих яиц, которые он вытягивал прямо из-под курицы.

– Тё-ё-ё-пленькие! Вку-у-усненькие! Све-е-еженькие! – умилялся Рибаджо. – Алька, тебе не жалко для меня яиц?

– Ешь на здоровье, – обычно отвечал мальчик, – только не переешь, можешь закудахтать!

– Не бойся, всё под контролем! – щурясь от удовольствия, говорил волшебник, и вытирал о шортики очередное яичко.

У Кешки в курятнике был другой интерес. У него была любовь! Молодая, разноцветная курочка. Любовь была счастливой, курочка отвечала попугаю взаимностью. Сладкая парочка так и ластилась друг к другу. И всё было бы хорошо, если бы не петух. Петух тоже облюбовал для себя Кешкину зазнобу, оказывал ей всяческие знаки внимания. Кешке это не нравилось, поэтому он вступал в бой. Драки между попугаем и петухом были постоянные. Несмотря на то, что петух брал весом и мощью мышц, Кешка оказывался более вёртким и лучше летал. Чаше всего петух покидал поле сражения побеждённым, а Кешка возвращался к своей возлюбленной курочке победителем. Счастье их было безмерным, трудности только укрепляли взаимную привязанность.

Как всегда гуляя во дворе и засовывая нос во всё закоулки, ребята услышали приглашение Алькиной мамы:

– Обедать! Быстро, быстро собирайтесь. Еда стынет!

Мама Альки была большой мастерицей лепить пельмени. Пельмени у неё получались малюсенькие, мяса в них было много, а теста мало. Отойти от стола, оставив пельмени, было невозможно. Уж больно они были вкусные! Можно было только отпасть с набитым пузом.

Вот так, однажды отпав, ребята вместе с Рибаджо и Кешкой доползли до дивана. Надо было отдышаться от обжорства. Здесь, на диване, Алька предложил посмотреть заветную дедушкину коробочку с орденами и медалями. Прадед у Альки был героем. Ещё, будучи юнгой28, прадед пошёл воевать с врагами. Потом стал капитаном, военным моряком, он прошёл всю войну, спас многих людей, победил многих врагов, не раз был ранен. После войны ордена деда едва-едва поместились в большую жестяную коробочку из-под конфет. Коробка до сих пор пахла леденцами. Разбирая ордена и медали, ребята наткнулись на обгоревшую спичку. Рибаджо хотел было выкинуть этот мусор, но тут Алька и его мама хором закричали:

– Не трогай, это волшебная спичка! Память о деде!

Мама бережно взяла спичку на ладонь. Присела на краешек дивана.

– Эта спичка спасала нашему деду жизнь много-много раз. Хотите, расскажу?

– Хотим! – хором ответили гости.

– Эта спичка лежала в кармане куртки старого смотрителя маяка, – мама вздохнула, вспоминая рассказ бабушки. – Старик всю жизнь работал на маяке. Маяк стоял на высоком холме у самого моря. Не было ни одной ночи, чтобы в нём не горел огонь. Огонь указывал путь заблудившимся кораблям. В любую погоду старый смотритель поднимался по крутой лестнице, заливал в лампу керосин, чиркал спичкой и зажигал огонь. Потом на маяк привезли новую электрическую лампу, очень мощную, яркую, а старую, керосиновую, велели выбросить за ненадобностью. Старик не любил выкидывать вещи. Всегда оставлял их на всякий случай. Новая лампа была очень удобной, теперь смотрителю не надо было наливать керосин из большой бочки, поджигать фитиль. Надо было просто нажать кнопку, и маяк вспыхивал ярким светом.

Спички остались нужны старику только для трубки. Раз в день он курил трубку. Точнее, раз в ночь. Смотритель зажигал маяк, наливал себе чая, закуривал трубку. Он мог курить чаще, но сердце его было немолодо. Старик старался его беречь. Одна трубка за ночь – одна спичка. Коробок был уже почти пуст. В то утро спичек осталось только две.

Наступила ночь. Шторм на море стал ещё сильнее. Старик зажёг маяк и налил себе чая. Вот и любимая трубка. Смотритель открыл коробок, вынул спичку, прикурил. Спичка в коробке осталась одна.

Неожиданно раздался страшный грохот. Новая электрическая лампа не выдержала порывов ветра, упала и разбилась на мелкие осколки. Теперь море и берег были одного цвета – цвета ночи. Темнота со штормом сделали своё дело – смешали сушу и воду в один клубок чёрного страха. А там, среди волн, был совсем незаметен маленький учебный катерок. На нем будущие капитаны выходили в море учиться управлять кораблями. Моряки как могли, боролись с разгневанным морем. А море не хотело угомониться, оно бросало катерок из стороны в сторону, накрывало волной. Среди моряков был юнга, совсем ещё мальчишка. Он рос на море, любил его, но таким свирепым видел впервые. И впервые он испугался. Не за себя: на берегу его ждала мама.

• Предыдущая
• 6/45
• Следующая