Красный Петушок - Сэблетт М. - Страница 25

• Предыдущая
• 25/42
• Следующая

Мария лежала на том же месте, где упала; с ужасом устремила она свои испуганные глаза на человека, который в страшных судорогах расставался с жизнью. Я осторожно поднял ее; она продолжала смотреть на мертвого уже испанца, и с большим усилием ей удалось оторвать от него свой взгляд.

— Блэз! Блэз! — всхлипывала она жалобно. — Я думала, что вы забыли меня!

— О, милая, никогда не думайте так! — закричал я. — Я никогда не забуду вас. Мы будем жить и умрем вместе, моя родная! Мария, мы должны бежать, чтобы спасти свою жизнь.

Снаружи раздавались звуки борьбы, и победоносные крики испанцев наполняли воздух. Я побежал к дверям. Число противников Мартина увеличилось еще на два. Он сражался с хладнокровием и ловкостью; глаза его сузились, и хотя лицо было холодно и бесстрастно, он дрался бешено, с еле заметной улыбкой на сжатых губах. Два раза они отбросили его, два раза он бросался на них со своими ловкими приемами. Никогда я не видел такой борьбы. Гордость охватила меня, когда я побежал и занял место рядом с ним. Спокойные, легкие, свободные приемы Мартина поставили в тупик испанцев, которые сражались по рутине, механически, резко и грубо. Они еще ни разу не задели его, в то время как он уже троих из них ранил.

Когда я вступил в борьбу, на мою долю пришлись высокий испанец, убивший де ла Коста, и другой, поменьше ростом. При первой схватке второй заставил меня так отпарировать удар, что наши рукоятки ударились друг о друга; пока я пришел в себя, высокий слегка задел мое плечо, я почувствовал как бы булавочный укол. Это придало мне решимости, и я быстро оттеснил их, решив, что необходимо одного из них уничтожить и возможно поскорее. Мое положение стало улучшаться, а Мартин в это время с таким свирепым бешенством бросился на своих врагов, что те в панике отступили. Во время быстрого обмена ударами высокий метил мне в лицо, но промахнулся, а я в это время вонзил ему лезвие в глаз.

— Проклятие! — закричал он в страшных мучениях, выпустив шпагу и закрыв обеими руками глаза, шатаясь, ушел.

— Дьявол! Уж больше ты никого не убьешь! — воскликнул я. — Ты получил от меня заслуженную кару, дорого заплатив за свое участие в убийстве женщин и детей в форте Каролина.

В этот момент появилась новая фигура, занявшая место справа от меня. К моему удивлению, это оказался Роже де Меррилак.

— Уведите Марию! — закричал я ему раньше, чем он вступил в борьбу. — К реке, и ждите там нас! Мы их пока задержим…

Не дав мне кончить, он ушел. Мартин кивком головы выразил одобрение, но ничего не сказал.

До сих пор нам везло в том, что наши противники были вооружены только шпагами и мечами; но скоро я увидел на некотором расстоянии направлявшихся к нам солдат: одного с мушкетом и двух с самострелами. В данном случае самое лучшее фехтование в мире не спасло бы нас.

— Мушкет и самострелы, Мартин! — воскликнул я. — Наши шпаги будут бесполезны против них.

— Но мы имеем еще ноги, — сказал Мартин, не поворачивая лица от врагов. — Отступайте, как это делаю я.

Мы начали медленно отступать, отбиваясь от атакующих нас четырех испанцев. Вот была работа! Пот градом катился по моему лицу и застилал глаза, так что два раза я лишь каким-то чудом спасся от смерти. Наши противники порядком устали, но все преимущество было на их стороне — их было вдвое больше. Мартин, как всегда казавшийся сделанным из железа, не ослаблял ярости своей борьбы, бросаясь на врагов с тем пылом, который меня так восхищал в нем; он не давал им передышки, заставляя все время защищать свою жизнь. Три раза они сбивали его лезвие тяжестью своей стали, но раньше, чем они могли использовать свое преимущество, это смертоносное острие уже опять сверкало перед их удивленными взорами. С молниеносной быстротой бросился он на них — три великолепных удара, и при третьем его лезвие обагрилось кровью. Раздался громкий крик, мелькнуло падающее тело — стало одним врагом меньше. В это время мушкетер занял более удобную позицию, стрелки побежали вперед, чтобы взять нас с фланга. Мы очутились во дворе де ла Коста и увидели между ним и соседним строением тропинку, по которой можно было спастись.

— Вылазка! — закричал Мартин.

Мы опять стали подвигаться вперед и так бешено размахивали шпагами, что испанцы вынуждены были отступить. Прогнав их назад шагов на двенадцать, Мартин подал сигнал, и в три прыжка мы оказались за углом дома, куда не достигали ни огонь мушкета, ни стрелы, и откуда мы помчались во весь опор по направлению к месту нашего спасения — к лесу. Когда мы карабкались по стене, раздался выстрел из мушкета, и пуля ударилась рядом со мною в стену; в то же мгновение тяжелая стрела со свистом пронеслась мимо Мартина, в то время как другая, не задев нас, пролетела над нашими головами. Через минуту мы уже были в знакомом мраке леса, совершенно невредимые, если не считать нескольких незначительных царапин. Мы направились к реке. Позади раздавались яростные крики наших преследователей. Свирепая, презрительная улыбка появилась на лице Мартина, когда они стали перекликаться друг с другом, кружась в кустарниках, находившихся между фортом и лесом.

Пока они там путались, мы, не теряя времени, спешили к реке, осторожно и молчаливо двигаясь среди спутанных кустарников и похожих на сваи корней; как привидения, мы скользили по просекам. Искусство охотиться, которому мы научились у наших друзей-дикарей, теперь пригодилось нам. Продолжая таким образом путь, я увидел сквозь чащу впереди нас Марию и де Меррилака, пересекавших небольшую поляну. Мартин улыбнулся, увидев их. Слышно было, как Мария плакала, а де Меррилак то старался ее утешить, то боязливо оглядывался вокруг. Они напоминали заблудившихся в лесу детей. Позади слышны были крики обманутых нами преследователей, о которых я совсем забыл от радости, когда увидел любимую девушку.

— Хорошо, что мы их нашли, — зашептал Мартин. — Какой-нибудь случайный прохожий мог бы их заметить на открытом месте, а испанцы, как гончие, чуют запах крови. Эти кровожадные собаки разделались бы с ними быстро.

Я содрогнулся при этой мысли. Через минуту мы их нагнали. Мария перестала плакать и бросилась ко мне с радостным криком и сияющей улыбкой, напоминавшей солнце, пробившееся сквозь тучи. Лицо де Меррилака перекосилось от страдания, когда он это заметил…

— Блэз! Блэз! Я думала, что они убили вас, — воскликнула она и опять начала плакать.

Я успокаивал ее, как только мог, и, полагаю, довольно неуклюже; через некоторое время, перестав плакать, она со страхом спросила меня о своем отце. Я сразу ей ничего не ответил, и она прочла правду в моем молчании. Она еще сильнее заплакала, и я осторожно сказал ей, что ее отец умер мужественно и храбро. Я не стал распространяться о подробностях его смерти, решив подождать более удобного момента.

— Вы ранены, Блэз! — закричала она вдруг, показывая на кровавое пятно на моем плече.

— Нет, это только царапина, — ответил я. Ее прикосновение к моему плечу было мне далеко не неприятно. — Мы должны торопиться выбраться отсюда, пока испанцы не настигли нас. Если бы у нас была лодка…

— Я пойду поищу, — сказал Мартин, решительно поворачиваясь, чтобы пойти обратно.

— Идти по этой дороге — верная Смерть, — заметил де Меррилак, — кроме того, мы не видели ни одной лодки, когда проходили вдоль реки, у которой кишат испанцы, как пчелы вокруг горшка с медом. Без сомнения, они захватили все лодки, чтобы разыскивать убежавших.

— Тогда мы должны использовать свои ноги, — сказал Мартин. — Нельзя терять времени. Вы, Блэз, ведите, а я составлю арьергард.

Таким образом, мы очутились лицом к лицу с дикой пустыней — одна женщина и трое мужчин — без съестных припасов, с единственными ресурсами — нашим умом и шпагами. Слабая надежда на то, что нам, быть может, удастся благополучно выйти из этого положения, несколько поддерживала нас.

Целый день мы с трудом двигались в джунглях по вьющимся растениям, кустарникам и валежнику, время от времени возвращаясь обратно при встрече с затопленными низменностями, отыскивая новые дороги, если старая оказывалась неудачной. Сырая земля испарялась от знойного солнца: мы были мокры от пота, истощены от трудного путешествия. Тучи насекомых не давали нам покоя. В течение всего дня мы не слышали ни одной жалобы от Марии, храбро следовавшей по моим следам: даже Мартин похвалил ее за мужество. По возможности я облегчал ей дорогу, но этот день сильно сказался на ее нежном теле. Два раза мы слышали голоса испанцев у реки, но оба раза благополучно избегали их. К заходу солнца Мартин объявил привал. Мы были на расстоянии четырех-пяти лье от форта и решили, что нам теперь нечего опасаться рыскающих по лесу испанцев.

• Предыдущая
• 25/42
• Следующая