Ставка на любовь - Сэйл Шарон - Страница 49

• Предыдущая
• 49/96
• Следующая

— Читай же, — сказала Мейзи. — Я отвернусь, если от этого тебе станет легче.

Лаки развернула записку и быстро прочла несколько строчек. При этом на ее лице засияла счастливая улыбка и появилось мечтательное выражение.

«Могу ли я пригласить вас пообедать вместе со мной в „Асиенде“, потанцевать в „Мираже“ и на десерт заняться любовью на заднем сиденье моей машины?»

Прочитав последнюю строчку, Лаки расхохоталась. В спортивной машине Ника не было заднего сиденья. Его предложение было настолько возмутительным, что она не нашла в себе сил всерьез обидеться, подозревая, что Ник просто пошутил.

— Ну? Что там? — нетерпеливо спросила Мейзи. — Ради Бога! Скажи же мне! У тебя такое счастливое лицо, что мне не терпится узнать почему! Вспомни, меня дома ждут только дети и пустая постель!

Лаки искренне симпатизировала Мейзи и глубоко сочувствовала ей. Дочери Джонни Хьюстона никогда не знали настоящей родительской любви и ласки. Когда Куини исполнилось два года, ее мать умерла, а Джонни оказался плохим отцом. Его вторая жена, родив ему Даймонд и Лаки, сбежала от него с другим. В нежном возрасте девяти лет Куин вынуждена была взвалить на себя тяжелое бремя воспитания младших сестер и заботы об отце. Малышки постепенно взрослели и становились самостоятельными, а вот отец так и остался бездумным легкомысленным игроком.

— Твоя постель пуста и холодна только потому, что ты не хочешь принимать ухаживания этого славного малого, бармена Майка Бернарда, и мы обе прекрасно это знаем, — поддразнила ее Лаки. — К тому же ты обожаешь своих малюток и ждешь не дождешься конца смены, чтобы поскорее вернуться к ним.

— Сказанное вовсе не означает, что мне не хочется прожить еще одну жизнь, скажем, через твое восприятие, — хмыкнула Мейзи.

— Это всего лишь приглашение на обед, которое я могу принять, но могу и отказаться, — деланно равнодушно произнесла Лаки, поспешно засовывая записку в карман, чтобы любопытная Мейзи не увидела последнюю строчку насчет «десерта».

— Надо думать, это не просто приглашение, — разочарованно протянула Мейзи и взглянула на часы: — Перерыв окончен. Вот и хорошо! Через час моя смена закончится, и я вновь буду свободна. Ну пока, увидимся позже!

— Да, конечно, — пробормотала Лаки, нащупывая в кармане записку Ника.

Еще не решив, как ответить на его приглашение, она подошла к внутреннему телефону и набрала номер Ника.

Он снял трубку почти сразу.

— Алло?

— Насчет обеда я, пожалуй, могла бы согласиться… но от десерта все же откажусь.

В ответ он коротко засмеялся, и от его бархатного баритона по спине у Лаки побежали мурашки.

— Обещаю тебе, красавица, ты очень пожалеешь, что отказалась от десерта.

— Очень может быть, но на сегодня я все же ограничусь бифштексом. Можешь заехать за мной домой в восемь часов. Я буду готова.

С коротким выдохом, от которого Ник ощутил слабость в коленях, она повесила трубку.

— Ты будешь готова? О Боже, девочка, ты даже не осознаешь истинного смысла этих слов, — пробормотал он, понимая, что она уже не слышит его, и положил телефонную трубку на место.

Постоянное подавление желания физической близости начинало входить в привычку, точно так же, как необходимость ежедневно по нескольку раз звонить домой, чтобы справиться у Кьюби о самочувствии отца. Хотя со дня неудавшейся попытки взорвать его вместе с машиной не произошло ничего серьезного, Ник продолжал принимать жесточайшие меры предосторожности при перемещении из одного места в другое. И сегодняшний вечер не станет для него исключением. Сделав обычный звонок домой, он взглянул на часы, с нетерпением ожидая той минуты, когда сможет заключить Лаки в свои объятия.

К тому времени когда обед подошел к концу. Ник был настолько измучен неудовлетворенным желанием, что на него больно было смотреть. За обедом он почти ничего не ел, не отрывая глаз от обнаженных рук Лаки и замысловатой прически, которую ему хотелось разрушить, чтобы увидеть ее пышные шелковистые волосы во всей красе. На ней было чудесное платье из мягкой голубой ткани чуть выше колена. Едва заметный край белоснежного кружевного белья, выглядывавший из-под верхней пуговки лифа, дразнил его воображение.

После ресторана Ник, вместо того чтобы ехать к клубу «Мираж», где они собирались потанцевать, повернул машину совершенно в другую сторону.

— А я думала, мы едем танцевать, — сказала Лаки.

— Так и есть, — отозвался Ник, опуская стекло и переходя на другую полосу движения, чтобы совершить обгон. — Но позже. Потерпи, милая, мне необходимо немного остудиться, прежде чем выйти с тобой на танцевальную площадку.

Она бросила взгляд на его элегантный шелковый костюм, на густые темные волосы, отброшенные со лба встречным ветром, и сказала:

— Может, тебе стоит снять пиджак? Тогда будет прохладнее.

— Милая, — в голосе Ника зазвучал знакомый сарказм, — единственное, что я хотел бы снять, это твоя одежда, и поскольку эта возможность предоставится мне, как я понимаю, не скоро…

— Но…

В машине было темно, однако он все равно увидел, как она покраснела. Дружески засмеявшись, он крепко сжал ей руку.

— Извини, Лаки. Я не должен был этого говорить, но, черт возьми… ты же сама хотела, чтобы между нами все было честно. Поэтому я был с тобой предельно честным. Я с самого начала говорил, что больше всего на свете хочу тебя, и не собираюсь отказываться от своих слов.

Лаки вздохнула и, словно школьница, сложила руки на коленях. Честно говоря, в присутствии Ника она всегда чувствовала себя школьницей.

— Наверное, это мне нужно просить у тебя прощения, — тихо сказала она. — Может, я сама провоцирую тебя… Пусть невольно, но все же…

— Нет! — твердо возразил он. — Мне тридцать шесть, а не восемнадцать, когда в крови бушуют гормоны. Когда ты станешь старше, поймешь, что некоторые вещи стоят того, чтобы их дождаться. Я не хочу, чтобы между нами были только постельные отношения. Ты очень мне нравишься, девочка, очень…

Лаки молча улыбнулась.

Машина Ника круто развернулась на двух колесах и, со скоростью пули помчалась по шоссе.

• Предыдущая
• 49/96
• Следующая