Страна Рутамята - Сэндберг Карл Август - Страница 15

• Предыдущая
• 15/33
• Следующая

«Одним тени смешны и вызывают только хохот. Другим тени – как дыхание губам. Выдох и ничего не происходит. Это как воздух, который нельзя засунуть в карман и унести с собой. Он не плавится как золото и его не сметешь как золу. Для многих он ничего не значит».

«Но есть и другие, продолжал Пламень. – Но есть и другие, знающие толк в тенях. Дети пламени знают в них толк. Дети пламени понимают, откуда взялись тени и что это такое».

«Давным-давно, когда Творцы Мира сотворили круглую землю, настало время заселить ее животными. Но они не решили, каких сотворить животных. Они не знали, какой формы животные им нужны».

«Тогда они решили попрактиковаться. Они не стали сразу делать настоящих животных. Они сделали только их очертания. Это-то и есть тени, на них-то мы с тобой, Козел Пламень и Гусь Плюх, смотрим сегодня утром, они-то и проходят там, за шумящими водами на востоке неба, там, где восходит солнце.

Тень лошади на востоке неба, с открытым ртом, откинутыми назад ушами, кривыми как серпы для жатвы ногами, эта тень одна из тех, что сделаны давным-давно для пробы, раньше, чем настоящие лошади. Тень лошади оказалась негодной и ее отбросили. Никогда не увидишь двух одинаковых теней. Каждая из них оказалась негодной, каждая была отброшена потому, что недостаточно хороша для того, чтобы быть настоящей лошадью.

Этот слон без головы, так важно ковыляющий на шести ногах, этот важный верблюд с двумя горбами, один больше другого, эти коровы с рогами спереди и сзади – все они не годятся и отброшены прочь потому, что недостаточно хороши для настоящих слонов, настоящих коров, настоящих верблюдов. Их сделали для пробы в самом начале мира, куда раньше, чем настоящие животные смогли встать на ноги и есть, и жить, и быть здесь, как все мы.

Вот, мужчина. Посмотри, как он шатается с дубинкой на плече. Посмотри на его длинные, доходящие до колен, а то и до лодыжек, руки. Посмотри, как тяжелая дубина на плече тянет его вниз, пригибает к земле. Это одна из самых старых теней человека. Она оказалась непригодной, и ее отбросили прочь. Ее сделали только для пробы.

Вот женщина. Посмотри на нее, она замыкает процессию, шагающую за шумящими водами на востоке неба. Посмотри – она последняя, она в самом конце. На спине у нее корзина. Иногда корзина растет, и женщина шатается от тяжести. Тогда ее ноги становятся больше и крепче, и она снова поднимается и идет, тряся головой. Она такая же, как другие. Она тоже тень и никуда не годится. Она была сделана для пробы давным-давно в самом начале мира.

Послушай, Плюх. Я раскрываю тебе тайну детей пламени. Я не знаю, понимаешь ли ты. Мы спали рядом на песчаной отмели, подле шумящих вод, под сосновым стволом, а над головой у нас были звезды, поэтому я рассказал тебе то, что среди детей пламени отцы рассказывают своим сыновьям».

Днем Козел Пламень и Гусь Плюх гуляли по песчаному берегу Большого Озера Шумящих вод. День был голубым, с огненно-голубым, как синее пламя, солнцем, пронизывающим воду и воздух. На севере шумящие воды были голубовато-зеленые, цвета морской волны. На востоке пурпурные прожилки сменялись васильковыми. На юге воды были серебристыми, снежно-голубыми.

Там, где утром на востоке неба маршировал теневой цирк, показалась длинная вереница маленьких синичек-лазоревок.

«Только дети пламени знают толк в синеве», – сказал Плюху Козел Пламень. Этой ночью они снова спали на песчаной отмели. Козел Пламень снова снял свои рожки и положил их под голову, а Гусь Плюх отстегнул крылья и тоже положил их под голову.

Дважды за ночь Козел Пламень шептал во сне, шептал звездам: «Только дети пламени знают толк в синеве».

Если ты посмотришь, как маленькие кукурузные ростки вылезают из чернозема и потихоньку превращаются в высокие кукурузные стебли, а маленький худенький полумесяц летнего кукурузного початка становится полной осенней урожайной луной, ты догадаешься, кто помогает кукурузе расти. Конечно, это кукурузные феечки. Если бы не они, на кукурузе не было бы ни одного початка.

Это знают все дети. Все мальчики и девочки знают, что без феечек кукуруза никуда не годится.

Видел ли ты, как в конце лета или в начале осени ветер колышет большое кукурузное поле, где-нибудь в Иллинойсе или Айове?

Оно напоминает большой длинный ковер, расстеленный для танцев. Как следует присмотрись и прислушайся и заметишь, как танцуют, а иногда даже и поют, кукурузные феечки. А когда погода такая сумасшедшая, что разом светит яркое солнце и дует холодный северный ветер – а такое иногда случается – будь уверен, что увидишь сотни и тысячи кукурузных феечек, марширующих по огромному серебристо-зеленому ковру в грандиозном шуточном параде. Они маршируют и поют, но, чтобы услышать их пение, надо очень сильно прислушиваться. Они поют так тихо и нежно, что слышно только плю-скрю, плю-скрю-скрю, и каждая песенка тише взмаха ресниц и нежнее мизинчика младенца из Небраски.

Чик-Чирик, маленькая девочка, живущая в одном доме с автором этой книжки, и Цвики-Вик, другая маленькая девочка из того же дома, так вот Чик-Чирик и Цвики-Вик задали один вопрос: «Как нам различить кукурузных феечек, если мы их увидим? Если мы встретим кукурузную фею, как мы ее узнаем?» Вот что автор ответил Чик-Чирик, которая старше, чем Цвики-Вик, и Цвики-Вик, которая младше, чем Чик-Чирик:

«Все кукурузные феечки носят спецодежду. Они большие трудяги, эти кукурузные феечки, и тем гордятся. У них есть повод для гордости – они большие трудяги. Если у них есть спецодежда, что им еще делать, как не трудиться.

Но вот что поймите. Это золотистая кукурузная спецодежда, сотканная из спелых листьев кукурузы, смешанных с шелковыми кукурузными нитками из зрелых осенних початков. Когда начинается урожайная пора, и луна встает над горизонтом, вся красная, постепенно желтея, а потом становясь бледно-серебристой, кукурузные феечки сотнями и тысячами сидят меж кукурузных стеблей, ткут и шьют одежду, которую они будут носить всю следующую зиму, весну и лето.

Они шьют, сидя по-турецки. По их закону, пока фея шьет себе одежду урожайной поры, большие пальцы скрещенных ног должны указывать на луну. Когда наступает вечер, и луна встает красная, как кровь, пальцы смотрят на восток. К полуночи, когда луна желтеет и проходит полпути по небу, феи, сидя по-турецки, слегка приподымают пальцы ног. После полуночи, когда луна плывет на запад в вышине серебристым диском, кукурузные феечки шьют, сидя так, что пальцы ног смотрят прямо вверх.

Если ночь холодная и чуть-чуть подмораживает, можно увидеть их смех. Они смеются все время, пока сидят и шьют одежду на будущий год. Нет закона, который обязывал бы их смеяться. Они смеются от того, что рады и довольны хорошему урожаю.

Когда кукурузные феечки смеются, смех слетает с их губ тоненькими золотыми льдинками. Если вам повезет, вы разглядите сотни и тысячи кукурузных фей, сидящих и смеющихся между рядами кукурузы. Вы и сами рассмеетесь от удовольствия, глядя, как с их губ, когда они смеются, слетают золотые льдинки.

Видавшие виды бывалые путешественники рассказывают, что, зная как следует кукурузных феечек, всегда можно сказать из какого они штата по тому, как они шьют одежду.

В Иллинойсе кукурузные феечки делают пятнадцать стежков кукурузным «шелком» по вытканной из листьев кукурузы одежде. В Айове шестнадцать стежков, а в Небраске – семнадцать. Чем дальше на запад, тем больше шелковых стежков кладут феи на свою кукурузную одежду.

Один год кукурузные феечки Миннесоты подпоясывались голубым пояском из васильков, растущих в кукурузе. В тот же самый год в Дакоте все феи носили шарфики из цветочков тыквы, желтые шарфики, широкие и узенькие, повязанные узлом. А в какой-то год случилось так, что кукурузные феечки Огайо и Техаса носили на запястьях тоненькие браслеты из белых утренних цветочков.

• Предыдущая
• 15/33
• Следующая