Горбун лорда Кромвеля - Сэнсом К. Дж. - Страница 106

• Предыдущая
• 106/115
• Следующая

– Однако мне он ничего не говорил. – Она покачала головой. – И зря. Лучше б он это сделал, тогда бы хоть кто-нибудь узнал правду. Правду о том зле, которое творят ваши люди.

– Когда я приехал сюда, я не знал правды ни о Марке Смитоне, ни о королеве. Но в одном вы правы. Это было отвратительно и очень жестоко.

В ее глазах загорелась искра надежды.

– Тогда позвольте мне уйти, сэр. За то время, которое вы здесь провели, я вас немного узнала. И поняла, что вы не похожи на таких грубых типов, как Синглтон и прочие приспешники Кромвеля. Это меня удивляло. Послушайте, я всего лишь совершила акт правосудия. Пожалуйста, отпустите меня.

Я покачал головой.

– Не могу. Так или иначе, но вы совершили убийство. Я вынужден поместить вас под стражу.

– Сэр, – она продолжала с мольбой глядеть на меня, – если вы хотите узнать, как все было на самом деле, пожалуйста, выслушайте меня.

Мне следовало бы догадаться, что она намеренно тянет время, но я не стал ее перебивать. Дело касалось смерти Синглтона, загадки, которую я так долго пытался разгадать.

– Марк Смитон навещал родителей всякий раз, как только выпадала такая возможность. Из хора кардинала Уолси его перевели в придворные музыканты, и он оказался в личном распоряжении Анны Болейн. Бедный Марк, он так стыдился своего низкого происхождения. Но он не переставал посещать родителей. Если его голова помутилась от королевского великолепия, то в этом нет ничего удивительного. Оно совратило его так же, как вы собирались совратить Марка Поэра.

– Этого никогда не было и не будет. Вы должны были это понять.

– Марк брал меня с собой, чтобы показать, как снаружи выглядят большие дворцы, Гринвич и Уайтхолл. Но никогда не водил меня внутрь. Даже после того, как мы с ним стали любовниками. Он говорил, что мы можем встречаться только тайно. Но я и этим была вполне довольна. Однажды, когда я вернулась домой, закончив день в аптекарской лавке, у дома моего овдовевшего дядюшки толпилась группа солдат. Они кричали на него, пытаясь заставить его признаться, будто его сын сожительствовал с королевой. Когда я поняла, что происходит, то бросилась к Синглтону и ударила его с такой силой, что солдатам пришлось меня оттащить в сторону. – Она нахмурилась. – Тогда в первый раз я ощутила, какой гнев скрывается в моей душе. Меня оттолкнули в сторону, поэтому я не слышала, о чем они говорили с Джоном Смитоном. Но не думаю, что он рассказал им о наших с Марком отношениях. И вряд ли даже признался, что я доводилась Марку двоюродной сестрой. В противном случае они явились бы и ко мне, чтобы силой заставить меня замолчать. Мой бедный дядюшка умер спустя два дня после смерти Марка. Я была на суде. Видела страх в глазах судей. Вердикт, который они собирались вынести, не подлежал никакому сомнению. Опровергнуть его никто бы не смог. Я пыталась навестить Марка в Тауэре, но мне не разрешали. Наконец главный тюремный надзиратель сжалился надо мной и разрешил посетить Марка в день перед казнью. Он лежал в этом ужасном месте, закованный в цепи, в лохмотьях, в которые превратилась его дорогая одежда.

– Знаю. Джером мне об этом рассказывал.

– Когда Марка арестовали, Синглтон сказал ему, если он признается в прелюбодеянии с королевой, то милостью короля получит отсрочку наказания. Помнится, Марк говорил мне, что все время его не покидала надежда на то, что закон его защитит. Ведь он впервые был заключен под стражу и ничего плохого не совершал! – Она усмехнулась. – Английский закон – это пытка в подвале! Вот что у нас называется законом. Его пытали до тех пор, пока весь мир для него не превратился в один протяжный крик боли. В конце концов он подтвердил то, что ему вменяли в вину. За это ему подарили две недели жизни, а потом отрубили голову. Я видела это собственными глазами. Я смотрела на казнь из толпы. Последнее, что он увидел перед смертью, было мое лицо. Я ему это обещала. – Она покачала головой. – Сколько было крови! Она огромной струей ударила в воздух. При этом всегда бывает много крови.

– Да. Вы правы.

Я вспомнил, что Джером мне рассказывал о любовных отношениях Смитона со многими женщинами. Образ возлюбленного, который нарисовала мне Элис, был чересчур идеализирован, однако я не мог ей об этом сказать.

– А потом здесь появился Синглтон, – подсказал ей я.

– Можете себе представить, какие мной овладели чувства в тот день, когда я шла по монастырскому двору и увидела, как он говорит с помощником казначея! Я уже прослышала, что к аббату приехал какой-то эмиссар, но еще не знала, что это он.

– И вы решили его убить?

– Я столько раз мечтала избавить мир от этого негодяя. Я просто знала, что должна была это сделать. Справедливость должна была восторжествовать.

– Обычно в этом мире происходит наоборот.

Ее лицо стало холодным и напряженным.

– Но на этот раз случилось иначе.

– Он вас не узнал?

– Нет, – рассмеялась она. – Он просто увидел, как какая-то девушка-работница несет мешок. А может, и вовсе меня не заметил. Я служу здесь более года, помогая брату Гаю. В Лондоне мне в работе отказали, поскольку я находилась в родстве со Смитонами. Пришлось вернуться обратно в дом матери. Она получила письмо от судьи и отправилась в Лондон, чтобы получить имущество своего брата. А вскоре после этого умерла. С ней случился удар, как прежде с моим дядей. И Копингер выселил меня из дома. Поэтому я приехала сюда.

– А здешние жители знают, что вы являетесь родственницей Смитонов?

– Дядя уехал из города тридцать лет назад, а мама сменила фамилию, когда вышла замуж. Вряд ли кто-то помнит, как нас прежде величали. К тому же я ни на кого из них не похожа. Я сказала, что работала в одной аптекарской лавке в Эшере, пока мой хозяин не умер.

– Меч остался при вас.

– Да. Я хранила его как память. В память об одном зимнем вечере, когда дядя показывал нам несколько приемов, которые используют меченосцы. Я мало что знала о балансировке, шагах и углах направления силы. Когда же я увидела Синглтона, то поняла, что непременно пущу меч в ход.

– О Господи. Надо сказать, что вы обладаете завидным бесстрашием и мужеством.

– Это оказалось просто. У меня не было ключей от кухни, но я вспомнила историю о потайном коридоре.

– И сумели его отыскать.

– Да, после того как осмотрела все комнаты. Потом я написала анонимную записку Синглтону, сообщив, что являюсь осведомителем. Назначила ему встречу через несколько часов в кухне. Сказала, что являюсь тем самым человеком, который должен сообщить ему сведения государственной важности. – Она улыбнулась такой улыбкой, что я невольно содрогнулся.

– Должно быть, он подумал, что эту записку прислал ему какой-то монах.

Улыбка померкла у нее на устах.

– Я знала, что будет много крови, поэтому пошла в прачечную и стащила оттуда одежду. Ключ от прачечной я нашла в ящике стола моей комнаты еще в тот день, когда в ней поселилась.

– Этот ключ здесь однажды обронил брат Люк, когда у него завязалась схватка с Орфан Стоунгарден. Должно быть, с тех пор она хранила его у себя.

– Бедная девочка. Лучше б вы занялись поисками ее убийцы, а не Синглтона. – Она смотрела на меня в упор. – Я надела сутану, взяла меч и через потайной коридор прошла на кухню. Мы с братом Гаем лечили одного из старых монахов. Поэтому мне пришлось у него отпроситься на часок отдохнуть. Все оказалось очень просто. Я спряталась в кухне за буфетом и, когда он проходил мимо, нанесла ему роковой удар. – Она вновь улыбнулась, на этот раз радуясь совершению своего страшного злодеяния. – Предварительно я заточила меч, поэтому голова слетела с одного удара.

– Прямо как у Анны Болейн.

– Прямо как у Марка. – Выражение ее лица мгновенно переменилось, и она снова нахмурилась. – Сколько было крови! Я надеялась, что его кровь смоет мой гнев, но этого не случилось. Меня до сих пор преследует во снах образ брата.

Вдруг ее взгляд вспыхнул, и она вздохнула с облегчением. Кто-то схватил меня сзади за кисть и завел мою руку за спину. Я услышал, как на пол упал мой кинжал. Другой рукой неизвестный обвил меня за шею, и когда я опустил глаза, то увидел, что к моему горлу приставлен нож.

• Предыдущая
• 106/115
• Следующая