Щит и меч Кёнигсберга - Захаров Александр Евгеньевич - Страница 11

«Моряки не забыли тысяч своих товарищей, погибших в 1905–1906 годах на Балтийском море, – писали в своих листовках большевики. – Когда их, сажая по тысяче человек и больше в одну баржу, отвозили в залив и топили».

Теперь наступил час расплаты – матросы убивали офицеров. Морской офицер Бьеркелунд вспоминал о Февральской революции на Балтийском флоте:

«Период с начала революции до прихода к власти большевиков в конце октября 1917 года был для всех офицеров самым страшным, опасным и трудным временем. Фактически они находились вне закона – кто угодно мог убить офицера безнаказанно… Большинство убийств на Балтике было произведено в самом начале революции. За 3 и 4 марта 1917 года на Балтийском флоте было убито 200 офицеров».

Количество погибших морских офицеров было соизмеримо с офицерскими потерями на флоте в битве при Цусиме (184 человека) и в период Первой мировой войны до Февральской революции (208 человек).

В первую очередь не щадили тех, кто особо изощрённо издевался над младшими чинами, не считая их за людей. Лейтенант Гирс не относился к их числу и уцелел. Власть на кораблях захватили судовые комитеты – без их ведома не выполнялся ни один приказ командования. Но война с Германией не закончилась, и Гирс продолжал службу.

Только после Октября 1917 года Гирс покинул «Олег» – не захотел участвовать в братоубийственной гражданской бойне и эмигрировал. Сначала в Норвегию, затем – в Германию. Гирс великолепно владел немецким языком, так что надеялся как-нибудь обустроиться на новом месте. Тем более что немцы принимали его за своего.

Всего через два года после того, как Гирс оставил флотскую службу, крейсер «Олег» погиб. В полночь 17 июня 1919 года корабль встретился в Финском заливе с совершенно новым для того времени оружием – английским торпедным катером. Старый крейсер затонул за 12 минут, но погибли лишь пять моряков. Выучка у экипажа была отменной – ещё с царских времён.

Экономическая ситуация в послевоенной Германии была удручающей. Сами немцы сидели без работы и влачили жалкое существование. Шансы на трудоустройство были минимальны – тем более у эмигрантов. Бывшие офицеры зарабатывали на жизнь чем могли – трудились водителями такси, грузчиками, разнорабочими. Да и то не все – многие остались без работы и куска хлеба.

Гирсу помог случай. В 1921 году в Кёнигсберге началось строительство нового морского порта. В разгар инфляции и экономического кризиса столица Восточной Пруссии взялась за возведение причалов протяжённостью 7,8 километра и складов площадью 100 тысяч квадратных метров. Рабочие руки были здесь в цене.

Евгений Гирс не брезговал чёрной работой и оказался в числе строителей кёнигсбергского порта.

А в 1923 году в его бригаде появился ещё один русский – бывший матрос российского флота Иван Семёнов.

Семёнов попал в Кёнигсберг иной дорогой. Всю Первую мировую войну он прослужил на линейном корабле «Петропавловск». Корабль вступил в строй в самом начале мировой войны, но строить его начали ещё после позорного поражения России в русско-японской кампании.

В то время англичане спустили на воду новейший линкор «Дредноут». Его бортовой залп из орудий главного калибра был в два раза, а носовой – в три раза мощнее, чем у любого существовавшего в то время броненосца. Крупнейшие морские державы мира вступили в гонку «дредноутов». Россия решила не отставать.

Пристань у Больверксгассе в кёнигсбергском складском районе, начало XX века

Утверждённая императором Николаем II судостроительная программа предусматривала ввод в строй восьми российских дредноутов. Каждый из них обходился казне в сумму, эквивалентную 28 тоннам золота. Стоимость только одной 305-миллиметровой пушки главного калибра равнялась стоимости пятидесяти 76-миллиметровых армейских орудий. Вместо 96 орудий восьми линкоров можно было выпустить 4 800 полевых пушек для поддержки пехоты. И это без учёта стоимости самих линкоров! Всего же в российской армии к августу 1914 года имелось 5 480 полевых орудий. Так что корабли вышли поистине «золотыми».

Однако экономика России не смогла обеспечить должные темпы постройки линкоров. Пока судоверфи Санкт-Петербурга и Николаева выполняли заказ, Англия и Германия сумели создать линкоры нового поколения. Они были вооружены уже 381-миллиметровыми орудиями и имели в два раза более толстую броню, чем российские дредноуты. «Петропавловск» и его собратья устарели ещё на стапелях.

Экипаж эскадренного миноносца «Решительный», 14 марта 1904 года

Император Николай II на линейном корабле «Петропавловск», 9 октября 1914 года

Неудивительно, что за всю войну «новейшие» русские линкоры на Балтике не произвели ни одного выстрела по немцам. Николай II запретил выход этих кораблей в море. И пока русская армия терпела одно поражение за другим (не имея достаточно артиллерии и другого вооружения), «золотые» дредноуты отсиживались в базах. Опасность они представляли только для собственного командования – из-за сильного влияния на матросов большевиков и анархистов и, как следствие, буйного нрава экипажей.

Конец ознакомительного фрагмента. Полный текст доступен на www.litres.ru