Сны богов и монстров - Тейлор Лэйни - Страница 12

Ученые, студенты и аспиранты, собравшиеся у телевизионных экранов в подвальном этаже Музея естествознания в Вашингтоне, в молчании смотрели, как Папа, в регалиях, приличествующих его титулам: Римский епископ, наместник господа нашего Иисуса Христа, преемник апостолов, Верховный понтифик Всемирной церкви, глава архиепископов и митрополитов Италии, глава священного Ватикана, Слуга слуг Божьих, Его Святейшество, – сделал шаг вперед и поприветствовал своих великолепных гостей.

В ответ на приветствие центральная фаланга перестроилась. Деталей никто не разобрал. Камеры снимали с воздуха, с вертолетов, и оттуда ангелы выглядели, как ожившее кружево огня и белого шелка. Тонко и изысканно. Потом один из них шагнул вперед – только вздрогнул плюмаж на серебряном шлеме – единым текучим движением, а остальные опустились на одно колено.

Трепеща, Папа приблизился, рука поднялась в благословляющем жесте, и ангел чуть склонил голову.

Двое стояли лицом к лицу. Казалось, они ведут беседу.

– Папа… он выступает от имени человечества? – потрясенно спросил зоолог.

– А что не так? – ответил ошарашенный антрополог.

Коллеги Элизы создали своего рода специальный информационный центр, стащив в одно пустое просторное помещение телевизоры и компьютеры. За несколько прошедших часов накал комментариев почти полностью поменял полярность: уверенность, что это мистификация, уступила место растерянному: «как же это, ведь если это правда, то… и что, черт возьми, это такое?!»

Телекомментаторы несли чушь, впадали в экстаз и цитировали Библию.

Апокалипсис. Армагеддон. Вознесение. Бла-бла-бла…

Заклятый Элизин враг, Морган Тот – который с пухлыми губами – использовал совсем другой лексикон.

– Похоже на вторжение Чужих. Военные знают, как отражать угрозу извне. Есть алгоритмы.

Алгоритмы. Угу. Уж ему-то известно наверняка.

– А что творится с народом! – смеясь, воскликнула Ивонна Чен, микробиолог. – Второе Пришествие! Спасайся кто может!

Морган демонстративно вздохнул. Подчеркнуто терпеливо.

– Смеетесь? Ну-ну, смейтесь, – снисходительно сказал он. – Что бы это ни было, пусть лучше между мной и ими окажется парочка самолетов. Я, что ли, единственный на планете, кто еще не сошел с ума?

Габриэль изобразил фанфары:

– О да, Морган Тот, о да! Возглавь нас!

– С радостью.

Морган слегка поклонился и откинул назад изысканную длинную челку. Смазливая физиономия, покатые плечи и шея, как у цыпленка. Его пухлые губы не покидала фальшивая ухмылка. И Элиза постоянно боролась с желанием отодвинуться и убрать от греха подальше мелочь и мармеладки.

И собственные кулаки.

У них на двоих был общий научный руководитель: доктор Чодри. Оба считались перспективными исследователями в одном из самых революционных направлений – эволюционной биологии, но с самого дня их встречи Элиза испытывала неприязнь к этому белому плюгавому задаваке. Неприязнь на грани тошноты. Морган откровенно засмеялся, когда услышал название непритязательного университета, который она окончила, – ты, верно, шутишь, старушка? – и это было всего лишь началом.

Он демонстративно не желал верить, что свое место здесь она заработала тяжелым трудом, – и его недоверие граничило с оскорблением. Иногда, стоило доктору Чодри улыбнуться Элизиной шутке или склониться над ее плечом, считывая с приборов показания, на физиономии Моргана начинала гулять гадкая ухмылочка, приводившая Элизу в ярость. Ее как будто окунали в грязь; ее и профессора, почтенного, женатого, по возрасту годящегося ей в отцы. Элиза давно привыкла к тому, что ее недооценивают: из-за цвета кожи, из-за того, что она женщина. Но никто никогда не вел себя так отвратительно, как Морган. Ей страшно хотелось схватить его за плечи и потрясти. Даже после всего, что с ней было, Элиза сохранила мягкость характера, и ярость по отношению к Моргану приводила в бешенство: значит, Морган Тот способен ею манипулировать, гнуть, как проволоку, просто самим фактом присутствия своей омерзительной личности.

– Ну, давайте, ребята, – сказал Тот, обращаясь к фигурам на экране.

Ангел в шлеме и Папа по-прежнему о чем-то говорили. Какой-то репортер перетащил камеру к ним поближе, прямо на брусчатку. Правда, недостаточно близко, чтобы разобрать слова.

– О чем они там болтают? – вопросил Морган. – Совершенно ясно, что небожителями там и не пахнет.

– Пока ничего нельзя утверждать.

Элиза услышала свой голос как будто со стороны и поморщилась. Получилось, что она защищает ангелов. Господи, что за ирония судьбы – она защищает ангелов!

Только Морган мог спровоцировать ее на такое. Его голос: агрессивный, визгливый, неприятный – включал в ней какие-то механизмы, побуждая ввязываться в спор. Неважно, какой точки зрения он придерживался, – она всегда бралась отстаивать противоположную. Если бы он выступил на стороне Света, Элизе пришлось бы защищать Тьму.

А она очень, очень ее не любила.

– Ты ведь ученый? – подколола она Тота. – С каких это пор ученые делают выводы, еще не получив информацию?

– В точку, Элиза. Информация. Нам нужна информация. Я сомневаюсь, что Папа намерен ее добыть. И что-то нигде не объявляли, что этим озаботился наш президент.

– Не слышали еще не означает, что он этого не делает. Он сказал, анализируются все возможные сценарии.

– Да черта с два! Если бы в Ватикане приземлилась летающая тарелка, стали бы они расчищать для нее посадочную полосу прямо в середке площади святого так его Петра?

– Но это не летающая тарелка, не так ли, Морган? Ты на самом деле не видишь разницы?

Она знала, что спорить бесполезно, но это было какое-то сумасшествие. Поганец делал вид, будто ситуация его не трогает. Таким образом он как бы оказывался над «серым большинством», удивляясь, какая полная ерунда их беспокоит. Какие примитивные у них заботы. Религия? Нет, не слышал.

Но ведь летающие тарелки несут совершенно иную угрозу. Появление Чужих сплотило бы землян, в точности как в фантастических фильмах. «Ангелы» же вполне могли расколоть человечество на тысячи острых обломков.

Уж она-то знала. Многие годы она была таким обломком.

Она сказала:

– Не так уж много вещей, за которые люди готовы умирать и убивать. Это – одна из них. Понимаешь? Не важно, во что именно ты веришь, а во что – нет. Если власти приведут в действие твои «алгоритмы», нам тут мало не покажется.

Морган снова вздохнул, покрутил пальцем у виска с выражением: «И почему мне приходится терпеть эту умственно отсталую?»

– При любом развитии событий «мало не покажется». Надо управлять ситуацией, а не брякаться на колени, как куча перепуганных крестьян.

И тут Элизе пришлось прикусить губу, потому что она ненавидела соглашаться с Морганом Тотом. Однако здесь она была с ним полностью согласна. Она вела эту борьбу долгие годы – чтобы снова не пасть на колени, чтобы снова не оказаться в положении побиваемого и подчиненного, – чтобы ни разу в жизни не испытать больше принуждение.

И вот теперь небеса распахнулись и с них сыплются ангелы?

Нелепость какая-то! Ей захотелось смеяться. Смеяться и лупить кулаками – по стене, по ухмылке Моргана Тота. Она представила, как бы он смотрел на нее, знай только, откуда она родом. Кто она такая. От чего сбежала. Вот бы где он развернулся со своим злорадством и насмешками!

Она замолчала. Морган торжествующе улыбнулся, расценив это как свою победу. Элиза твердо велела себе не поддаваться злости. Люди, у которых есть тайны, не должны заводить врагов.

И тут из самых глубин памяти, нежданный и непрошенный, взлетел голос матери: «Люди, имеющие предназначение, не должны строить планов».

– О боже! – воскликнул один из комментаторов, привлекая внимание Элизы к ряду телеэкранов.

Что-то происходило. Папа повернулся и отдал клирикам распоряжение, и репортеры, таща камеры и микрофоны, взяли низкий старт.

– Смотрите! Пришельцы намерены сделать заявление!

Голову ангела венчал шлем чеканного серебра с плюмажем из белых перьев. Похожий на шлем римского центуриона с забралом – серебряной полосой, защищающей лицо от лба до нижней челюсти. Открытыми оставались только глаза, скулы и подбородок.