Сны богов и монстров - Тейлор Лэйни - Страница 75

Это Эстер, подумала она. И в дикой неистовой потасовке не испытала удивления, только горечь. Их здесь ждали. Обычно в покоях Иаила стояла охрана из шестерых солдат. Сейчас здесь было самое меньшее тридцать ангелов. Или сорок?

И снаружи. Сквозь распахнутые двери было видно, что там их тоже полно. И Иаил.

Император смотрел прямо перед собой. Его уродство было в точности таким, как описывалось в рассказах: узловатый рубец, вывернутые гноящиеся ноздри. Изувеченный рот, рваные губы над осколками зубов, сиплое дыхание – будто пузыри лопаются в грязи. Но самым мерзким в императоре серафимов было не это, а выражение лица. Лицо искажала ненависть. Она сквозила даже в улыбке: ненависть и злобное торжество.

– Племянничек, – произнес он.

Всего одно слово. Но как много оно демонстрировало.

Из-за плеч солдат император разглядывал Акиву. Так называемый Истребитель Тварей, на чьей смерти он настаивал, когда этот огненноглазый ублюдок был еще вопящим сопляком, в слезах засыпающим в учебном лагере. «Убей его», – советовал он тогда Иораму. Он и сейчас помнил вкус этих слов во рту – горячих, страстных; он произнес их едва ли не сразу, как с лица сняли бинты. Первые слова, которые он пытался тогда произнести, ибо говорить было мучительно больно, и рот казался мокрой красной трещиной, и отвращение, которое он видел в глазах брата и всех остальных, будило в нем жгучий стыд. Он позволил женщине ранить его. Неважно, что он выжил, а она нет. Ему предстоит носить ее метку всегда.

– Если у тебя есть мозги, ты убьешь его прямо сейчас, – сказал он тогда брату.

Сейчас он понимал, что тогда неверно выбрал тактику. Императору нельзя приказывать, сделаешь только хуже.

– Что, все еще пытаешься ей отомстить?

Иорам усмехался, и между ними витал призрак Фестиваль. Оба они пробовали усмирить непокорную стелианку-наложницу. И оба не преуспели. Она так и умерла несломленной.

– Тебе мало ее смерти? Злоба покоя не дает, хочешь и мальчишку угробить? Надеешься достать ее хотя бы после смерти?

Иаил настаивал:

– Он от ее семени. Она – принесенный сюда вирус. Инфекция. Ничего доброго из такого корня не вырастет.

– Доброго? Мне нужен воин. А он моей крови, братец. Ты хочешь сказать, что моя кровь слабее, чем кровь какой-то бешеной шлюхи?

В этом был весь Иорам: нелюбознательный слепец. Леди Фестиваль с Дальних островов была чем угодно, но только не шлюхой.

Впрочем, и не пленницей.

Как бы то ни было, она оказалась в императорском гареме, и почему бы ни решила здесь остаться, трудно поверить, что это произошло против ее воли. Она была стелианкой и, без сомнения, владела магией, хотя никогда этого не показывала. Скорее всего, часто думал Иаил, замысел, в чем бы он ни заключался, принадлежал ей самой. Так ради чего дочь загадочного народа подложила себя в императорскую постель?

Иаил медленно развернулся к Акиве. Действительно, ради чего? Всего один взгляд на бастарда – и видно, чья кровь оказалась сильнее. Черные волосы, красновато-коричневая кожа. Не такая темная, как у Фестиваль, но куда ближе к ней, чем к белокурому светлокожему Иораму. Глаза, конечно, точь-в-точь как у матери – и еще способность к магии. Это на случай, если бы вдруг оставались еще какие-либо сомнения.

Иораму следовало прислушаться к словам брата. Следовало бы. А вместо этого он высмеял Иаила и прогнал из-за своего стола, заявив, что не в состоянии переносить его чавканье.

Ну, хорошо смеется тот, кто смеется последним. Он и смеется сейчас. И чавкает сколько влезет.

– Истребитель Тварей.

Император шагнул вперед, следя, чтобы между ним и Акивой оставался заслон из солдат. Солдаты загораживали Иаила от визитеров, и вторая группа наставляла на них особое оружие, с которым Акиве уже приходилось сталкиваться: отрубленные руки химер. Темные, высохшие, как у мумии, некоторые с когтями – и на каждой «глаз дьявола».

Увидев отрубленные руки, монстр сбоку от Акивы испустил низкий горловой рык. Лезвия на его шее встали дыбом, ощетинились, раскрылись, словно смертельно опасный цветок. Он вдвое вырос в размерах, снова превратившись в кошмарное чудовище с поля битвы, – жуткий контраст с пышным убранством комнаты, которую он в одно мгновение собой заполнил.

Иаил вздрогнул. Даже находясь в безопасности за спинами своих солдат, этого живого заграждения из плоти и огня, даже ожидая атаки – спасибо предостережению той страшной женщины, его местной благодетельницы, – он все равно испытал потрясение. Не от вида самой химеры, но от того, что серафим и химера стояли бок о бок. Уничтожение тварей стало для его брата своего рода крестовым походом. Иаил имел собственное представление о том, кого считать новым врагом, но тем не менее союз, которому он оказался сейчас свидетелем, означал крах всего, на чем зиждилась Империя в течение тысячи лет. Опухоль, распространения которой по Эрецу он не мог допустить.

И когда он вернется, то уничтожит все признаки альянса. Остатки мятежников, должно быть, уже разбиты, подумал Иаил с удовольствием. Иначе с чего бы эта троица заявилась к нему без поддержки, без армии за спиной? Он хотел посмеяться над их глупостью, но увидел, на какой ниточке держалось его собственное спасение, и вздрогнул снова. Если бы не предупреждение старухи, они захватили бы его в постели крепко спящим.

Только везение спасло его в этот раз. Нельзя быть таким беспечным!

– Принц Бастардов, – произнес он, словно выполняя ритуал, запоздавший на долгие годы.

Ритуал Очищения от стелианской заразы, искоренения последнего следа Фестиваль на земле Империи, что бы это ни значило.

– Принц Бастардов, седьмой носитель проклятого имени Акива. – Здесь он сделал выразительную паузу. – Ни один Незаконнорожденный не будет больше носить это имя. И знаешь что? Старый мажордом Байон дал тебе это имя из вредности. Хотел, чтобы твоя мать поумоляла его не делать этого. Любая другая женщина в гареме так бы и поступила, но не Фестиваль. «Корябай в своем списке что хочешь, старик, – сказала она. – Судьба моего сына от этого не зависит».

Он внимательно смотрел на Акиву, отслеживая его реакцию.

– Дерзкие слова, не правда ли? И скольких смертей ты избежал, а? Проклятие имени, да и я не бездельничал. А сколько было еще… всяких ситуаций?

Ему показалось, что от этих слов Истребитель Тварей окаменел. Иаил решил расковырять рану.

– За тебя умирали другие, верно? – ударил он наугад. – Возможно, твое проклятье било наружу? Ты не умираешь. Вместо тебя гибнут те, кто рядом.

Акива крепко сжал зубы.

– Должно быть, это тяжкая ноша, – добавил Иаил, покачав головой в притворном сочувствии. – Смерть ищет тебя, ищет, да все никак не найдет. Быть невидимым для смерти, что за участь! В конце концов смерть устает от поисков и берет того, кто под рукой.

Он помолчал, улыбнулся и постарался сказать как можно более искренне и дружелюбно:

– Племянничек, у меня для тебя отличная новость. Сегодня мы разрушим проклятие. Сегодня, наконец, ты умрешь.

Снова лицом к лицу с Иаилом. Как в Башне Завоеваний. И снова, как тогда, Иаил кивнул своим солдатам:

– Убить всех.

В тот день солдаты с каменными лицами выполнили приказ. Они прикончили советников Иорама, выпустили кишки гигантам Серебряным Мечам, которых Азаил и Лираз с таким трудом разоружили, не причинив вреда. Солдаты Иаила прирезали даже прислужниц в купальне. Кровавая баня в прямом смысле этого слова, император и наследник в полном крови бассейне. Кровь на стенах, кровь на полу, кровь повсюду.

Сейчас все повторялось. Они снова замерли напротив друг друга. Акива опять слышал гнусавый голос, смотрел в изуродованное лицо. Судя по следам зарубцевавшихся ран, многие из сегодняшнего караула сопровождали Иаила в Башню и сумели выжить при ее взрыве. Кроме мечей, сейчас они наставляли на Акиву то же самое оружие, которым поразили его в тот проклятый день.