Выбери любимый жанр

Жан Кавалье - Сю Эжен Мари Жозеф - Страница 33


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта:

33

– Послушайте, послушайте! Я слышу необычайный шум голосов.

ПРОПОВЕДЬ

В ту минуту три путешественника находились в ущелье до того мрачном, до того сжатом и закрытом со всех сторон, что первые проблески рассвета проникали туда с трудом. Но это ущелье, образовавшее нечто вроде естественной галереи, заканчивалось двумя стенами из отвесных скал, над которыми простирался зеленый свод из каштановых деревьев, росших на их вершине; и там видно было, как горизонт светлел и бледнели звезды. Внимательно прислушавшись к все еще раздававшемуся отдаленному шуму, Изабелла вскрикнула:

– Это голос Израиля! Это – наши братья! Они поют песню освобождения.

– Мы погибли! – сказал Клод Психее тихим и дрожащим голосом. – Конечно, я не упрекаю вас в моей смерти, мой милый друг, но вы совершили чрезвычайное безрассудство.

– Идемте, идемте, святой пастор! – сказала Изабелла. – Наши братья, без сомнения, собрались на Ран-Жастри. Это ущелье ведет нас туда.

Туанон и Клод колебались, следует ли им удвоить шаг, как вдруг грубый голос, исходивший как будто из одной из ям этого скалистого пути, окликнул их:

– Кто там?

В то же мгновенье перед Изабеллой вырос человек, лицо которого нельзя было различить, благодаря окружавшему их густому мраку. Он размахивал косой, прикрепленной к высокому шесту и блестевшей в темноте. Голос повторил:

– Кто там?

– Две дочери Израиля, которые хотят присоединиться к своим братьям, и святой пастырь, – отвечала Изабелла.

– Да благословит вас Господь! – проговорил человек, приподнимая свою косу. – На Ран-Жастри собрались все наши братья в оружии. Проповедь служителя Бога будет им сладка.

Вслед за тем мятежный гугенот испустил резкий крик, сопровождая его словом: «Эзриэль!» (Божья помощь).

Крик и слово были повторены двумя другими часовыми, которые, очевидно, были тоже расставлены в глубине на дороге, как человек с косой: они должны были служить условными знаками поднимать тревогу. И Клоду, и Психее ничего другого не оставалось, как следовать за Изабеллой.

Они покорились. Клод умирал со страху. Психея, нечувствительная к опасностям, с отчаянием размышляла, что, может быть, долго не увидит Танкреда. День быстро наступал. Когда трое путешественников достигли конца ущелья, на небе появились первые красноватые лучи восходящего солнца. Вид, открывавшийся перед Туанон и Клодом, был до того величествен и в то же время мрачен, до того дик и страшен, что оба они остановились как вкопанные. Ущелье, которое они только что покинули, примыкало к одной из возвышенностей Ран-Жастри, представлявшей собой один из потухших вулканов Севенского хребта. Повсюду, куда только мог проникнуть взор, виднелась серая почва, с нагроможденными на ней глыбами вулканического базальта и осколками черноватого и твердого камня, острые концы которых, как щетиной, покрывали землю. Жалкие лишаи цвета ржавчины, единственная растительность этой пустыни, покрывали, точно проказа, огромные глыбы темного гранита, появившиеся, должно быть, среди этого страшного хаоса, благодаря какому-либо подземному сотрясению. Потоки лавы, пористой и красноватой, уже охлажденной веками, спускались с жерла Ран-Жастри, прорезывая по всем направлениям эту обширную возвышенность, и терялись окаменевшими водопадами на крутизнах покатостей. Лестница, достойная исполинов! Каждая из ее ступеней была высотой более 40 сажен; ее подножие исчезало в сыром утреннем тумане. Первые восходящие лучи, несмотря на все свое великолепие, не могли оживить эту мертвую и дикую природу. Напротив, они увеличивали ужас пустыни, разоблачая на каждом шагу опустошения кипучего горнила, которое терзало чрево земли и обуглило ее поверхность. На севере страшные остроконечные горы этого опаленного хребта терялись в бесконечной дали. На юге потухшее жерло вулкана, цвета сажи, зияло своими бездонными пропастями. На востоке выделялась главная вершина Ран-Жастри, белесоватой известковой горы, которую мрачно прорезывали несколько слоев шифера. Солнце вставало из-за остроконечной горы, от которой исполинская тень падала на плоскогорье. Наконец, между двумя утесами, поросшими каштановым лесом, находилось то мрачное ущелье, у входа которого все еще стояли Изабелла, Туанон и Табуро.

Громадная толпа коленопреклоненных гугенотов наполняла обширную природную площадь. Все это были или горцы, или дровосеки. Одни из них были одеты в плащи из грубого белого полотна, что впоследствии заслужило им прозвище «камизаров», другие – в звериные шкуры. Они и на молитве не сняли своего оружия. Кое-кто имел при себе ружье, но большинство было вооружено косами, топорами, кирками, на которые они опирались, и свежеотточенное железо искрилось на солнце.

Едва часовые крикнули «Эзриэль!», как пение гугенотов прекратилось. Мертвое молчание воцарилось в этом уединении. Мятежники, собравшись полукругом, с суровым вниманием рассматривали вновь прибывших. В безмолвном, мрачном наблюдении этой толпы было что-то ужасающее: Психея побледнела, Табуро не в состоянии был двигаться с места. Изабелла собиралась подойти к своим братьям. Но те, должно быть возмущенные непочтительностью чужестранцев, которые оставались на ногах, начали глухо роптать, а потом грозно крикнули: «На колени! На колени!»

Изабелла и ее два спутника сейчас же преклонили колени. Прерванное пение снова раздалось. Следующий стих закончил псалом:

«Народы будут трепетать перед святым величием Твоим. И самый могущественный монарх будет бояться твоего разящего копья!»

Дикое, могучее созвучие голосов, страшная, изрытая местность – все придавало этой картине нечто величественное и ужасающее. Закончив псалом, все севенцы приподнялись. Некоторые из них образовали оживленные кучки; кто растянулся в тени для отдыха; кто, усевшись на земле, натачивал на гранитном обломке острие или лезвие своего оружия. Ефраим, предводитель этого сборища, опирался на обломок скалы. Возле него стоял юноша лет пятнадцати, худой, загорелый, с растрепанными, щетинистыми волосами, с блуждающими, мутными глазами, с мрачным лицом, которое почти все время болезненно кривилось от судорог. Босоногий, он был одет в длинное, все в лохмотьях, красное платье, опоясанное веревкой на бедрах. Этого мальчика, одного из маленьких пророков дю Серра, Ефраим прозвал Ишабодом. Ни одна из жертв роковых опытов стекольщика не была доведена до более полного исступления. Находясь почти постоянно в состоянии бреда, угрюмый, почти безумный Ишабод, без сомнения не добрый уже от природы, разражался беспощадными пророчествами, требовавшими казней. Его воображение, расстроенное этим яростным помешательством, рисовало ему только картины убийства и резни. Вот почему он при всяком случае приводил своим тонким пронзительным голосом наиболее кровавые места из Священного писания. Ефраим верил, что его устами глаголет сам Господь. Он относился к его видениям и советам тем более благоговейно, что они почти всегда соответствовали жестоким наклонностям бывшего лесничего из Эгоаля. Когда молитва была окончена, Изабелла в сопровождении Туанон и Табуро решительно приблизилась к Ефраиму, которого она знала.

– Что я вижу! – воскликнул тот, отступив с видом отвращения. – Дочь Доминика Астье! Та, которая изменила нашему брату Кавалье! Та, которая дала себя увлечь слащавой речью одного из этих моавитян!

– Вы имеете право осуждать меня, Ефраим, – твердо ответила Изабелла. – Час моего оправдания еще не настал. Где Кавалье?

– Не жди его прихода: он может оказаться роковым для тебя. Несчастная! Убирайся, убирайся, вместе с твоим позором! Распутные дщери Тира и Сидона были прогнаны дщерьми Израиля!

Ишабод, без сомнения усталый, опустился у подножия скалы: он полудремал. Время от времени он бросал на пришлых, и в особенности на Табуро, беспокойные, суровые взгляды. Довольно большое количество гугенотов, услыхав громкий говор Ефраима, окружило его. На их мрачных лицах была написана угроза. Психея и ее проводник с ужасом видя, какой скверный прием встретил их спутницу, робко держались за ее спиной. Изабелла, без сомнения, черпая силу в сознании своей невинности, гордо ответила Ефраиму:

33
Мир литературы

Жанры

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело