Красное море - Шадловский Леонид - Страница 28
- Предыдущая
- 28/69
- Следующая
— Ты о чем, капитан?
Не вешай мне лапшу. Я ведь и заявить могу. Объявился, мол, зятёк Алмазного, надо его за жабры брать. Как думаешь, сколько ты после этого протянешь? Не менты, так ворьё из тебя все вытянут.
Натан молчал. Для себя он уже все решил. Капитан должен умереть. И в первую очередь, за Птенца. Такой подонок не имеет права коптить небо. Пусть черти с ним на том свете разбираются. Они вошли в метро. Народ валил с демонстрации, люди спотыкались о плакаты и знамёна, ругались, толкали друг друга… Один из эскалаторов не работал, на втором скопилось толпа, злая, давящая, ненавидящая… Голобородько ступил на движущуюся ступеньку, сзади на него навалились, подмяли, он ещё пытался сопротивляться… Натан видел его медвежью фигуру, которая размахивала руками, разбрасывая вокруг себя людей, но потом он исчез, и когда Натан спустился вниз, возле мёртвого тела бывшего капитана уже суетились врачи, милиционеры, любопытные… «Да, бог шельму метит, — без всякого сожаления подумал он. — Я, по крайней мере, не взял грех на душу».
Натан поехал в гостиницу «Спорт», заказал номер на одного. Это стоило недёшево, но он не любил жить с соседями. Вещей у него с собой не было, только «дипломат». Натан не собирался долго задерживаться в Киеве. Два — три дня, не больше. А раз Птенца уже нет, то может, и того меньше. Он вспомнил, что обещал старцу отпеть его по всем правилам. «Сегодня поеду», — решил Натан. Но день уже клонился к вечеру, а проводить ночь в пустой, безлюдной деревне ему не хотелось. «Ладно, завтра, с самого утра», — подумал он и пошёл спать.
Утро выдалось ясным, солнечным, вчерашний день остался позади, он не стоил того, чтобы вспоминать о нем. Натану ничуть не жаль было Голобородько, собаке собачья смерть, это Птенец с ним посчитался…
Он немного постоял на балконе, нежась под лучами нежаркого солнца, раздумывая, как лучше добираться до Нефедовки, на электричке или на попутке. Решил, что на попутке и удобнее, и безопаснее. Или для начала пойти в управу, подать документы на регистрацию фирмы? Нет, в первую очередь, нужно в Нефедовку. Может, там и денег-то уже нет. Мало ли что могло случиться за эти годы!
В деревне ничего не изменилось. Разве что бродили по пепелищу орды голодных собак, вылавливая бродячих кошек и крыс. Водитель «Москвича», с которым он ехал, предупредил, чтобы Натан был осторожнее: в округе начали пропадать люди. Может, собаки виноваты, они в последнее время хуже волков стали, а может, и торговцы мясом. Милиция уже несколько раз ловила лотошников, которые продавали пирожки с человеческим мясом. «Что твориться с нами? — качал головой пожилой водитель. — Во время войны всякое бывало, но то война. А сейчас…». Натан в разговор не вступал, думая о том, что не времена меняются, и даже не люди, просто из них начинает лезть та звериная сущность, которая всегда в них была, скрытая под спудом страха быть разоблачёнными, навязанной им христианской или коммунистической моралью, а теперь вылезла наружу во всем своём неприглядном виде.
Он побродил по пепелищу, стараясь вспомнить, где находился тот погреб, который показывал ему Птенец. Но вскоре понял, что так он ничего не добьётся. Вокруг все было одинаково черно, захламлено, незнакомо. Он решил найти дом, в котором раньше жил Птенец, и уже оттуда начинать поиски. Более — менее целых домов в Нефедовке осталось только два, остальные три рассыпались, рассохлись, развалились… Но дом старика ещё был крепок, хотя внешне мало чем отличался от своего соседа. Натан открыл скрипучую дверь, вошёл в комнату. Сквозь забитые ставни свет почти не проникал, он щёлкнул зажигалкой, огляделся… Крысы бросились врассыпную. Что съестного они могли тут найти, непонятно. Разве что труп Птенца. Да и тот они уже должны были обглодать до косточек.
В углу что-то громко заскрипело, и Натан в страхе оглянулся. Из-под вороха тряпья показалась маленькая рука, потом бородатое, заросшее по самые глаза, лицо.
Птенец! — потрясённо прошептал Натан.
Он подошёл ближе, сбросил тряпки на пол. Это действительно был Птенец. Живой! Хотя больше он напоминал маленький детский трупик.
А-а, я ждал тебя, — прошелестел Птенец. — Видишь, жив ещё! Помоги мне подняться.
Натан подхватил его подмышки, усадил на диван. Выглядел Птенец неважно, он уже не напоминал того крепкого старикана, которого помнил Натан.
— А мне говорили, что ты помер.
— Наверное, тот мент, который меня сигаретами прижигал.
— Он уже на том свете. Не знаю, кто уж за тебя поплатился, бог или дьявол…
— Это ты его?
— Нет. Хотя, не скрою, была такая мысль. Его в толпе затоптали. Я видел.
— Он следил за тобой. Тебя, наверное, ангелы хранят. Впрочем, меня тоже, — Птенец вздохнул. — И пора бы уже умереть, устал я, да все никак… После того мента, думал, все, не выживу. Не знаю, сколько дней пролежал без сознания. Он, наверное, решил, что я концы отдал. Ты за деньгами приехал?
— Не только, — ответил Натан. — Я ведь думал, что ты умер, хотел своё обещание выполнить, отпеть тебя.
— Спасибо, что не забыл. Много на моей совести грехов, давят они… Ладно. Деньги, золото, всё в целости и сохранности. Можешь забирать.
— Мне нужно время. Немного, несколько дней.
Смотри сам.
На следующий день в Киеве Натан зарегистрировал фирму. Стоило это недорого, всего лишь сто российских рублей. Купоны, которые ввели на Украине, совсем не котировались, и не имели никакой ценности. У него даже не проверили документы, все паспортные данные записали со слов Натана, который придумал их тут же, не отходя от чиновника. Всё дальнейшее уже было просто. Часть кредита, который «Тезаурус» взял в банке, была переведена на счёт подставной натановской фирмы, туда же по документам был перечислен и общак Якова Моисеевича, после чего деньги исчезли в оффшорной зоне на Багамских островах, а Натан стал богаче на два миллиона долларов. Но воспользоваться ими пока не мог. Осторожен был Натан, очень осторожен. А Птенец ушёл. Нет, он не умер, он просто ушёл бродяжничать.
Слишком долго я просидел в этой норе, — сказал старик на прощание, — хочу мир посмотреть. Придёт пора умирать, умру. А ты поставишь свечку.
Они пожали друг другу руки, и через два дня Натан улетел в Ленинград. Правда, перед отлётом он ещё раздумывал, не встретиться ли ему с киевским авторитетом Васей Хмелем, но, в конце концов, решил, что не стоит «будить лихо». Вася Хмель все ещё относился к нему с подозрением, несмотря на то, что и питерские и столичные авторитеты его уважали.
Через неделю Сека пригласил Натана на сходку. Он предупредил, что соберутся самые авторитетные, самые уважаемые союзные законники, что от Мишки Япончика из Америки прилетит человек, из Германии прибудет Валера Фрабер, по прозвищу Белый, из Чехии — Паша Ростовский… И, конечно же, будет Полковник. Сходка ожидалась грандиозная.
Все оставшееся время Натан использовал, чтоб упрочить своё положение в «Милосердии». Приближались выборы, председатель общества Вадим Лукошников решил выдвинуть свою кандидатуру в депутаты Ленсовета, и работы у Натана, как у его помощника, было невпроворот. Но он находил время, чтобы встречаться и с Ивановым, главой «Тезауруса», и с Собчаком, которого прочили в мэры города, ездил в Москву, наводил мосты и завязывал знакомства с нужными людьми… С Собчаком у него сложились хорошие, почти дружеские отношения. В отличие от московских чинуш, Собчак производил впечатление открытого, честного человека, примерного семьянина, который никогда не ходит «налево». Может, это было и не так, но доказать обратное не могли даже его недруги. Они тоже признавали обаяние этого человека.
Наконец, Сека позвонил и предупредил, что сходка состоится в Сестрорецке, в ближайшую субботу. Натану было, что сказать авторитетам. Он не сомневался, что его предложение будет принято. Все было бы хорошо, если бы не домашние неприятности. Ольга в последнее время стала посматривать на него с подозрением. Ей не нравились его поездки, частые отлучки, поздние возвращения… Не нравились его знакомства, его новые дела, в которые он не спешил её посвящать. Но Натан старался не замечать её настроения, не до того было ему сейчас.
- Предыдущая
- 28/69
- Следующая
