Кот, который читал справа налево (сборник) - Браун Лилиан Джексон - Страница 36

• Предыдущая
• 36/76
• Следующая

– Нисколько, – сказал Квиллер. – Рад, что ты зашла. Пойдем пообедаем.

Зоя прекрасно выглядела. Он представил себе, как, наслаждаясь любопытными взглядами, он вводит ее в пресс-клуб.

Но Зоя сказала:

– Не сегодня. Спасибо. У меня есть другие дела. Я буквально на пару минут.

Квиллер нашел для нее стул, и она подвинула его поближе к стулу Квиллера.

Понизив голос, она сказала:

– Я должна кое-что поведать тебе – это лежит на моей совести.

– Это поможет расследованию?

– Не знаю. На самом деле не знаю. – Она оглядела комнату: – Здесь можно говорить?

– Абсолютно безопасно, – успокоил ее Квиллер. – Записывающая аппаратура музыкального критика выключена, а человек за соседним столом полностью погружен в себя: последние две недели он пишет статью о налогообложении.

Зоя постно улыбнулась:

– Ты спрашивал, на какие средства Маунтклеменс приобретал свои шедевры. Я уклонилась от ответа, но потом решила, что ты должен знать, потому что косвенно это отражается на вашей газете.

– Каким образом?

– Маунтклеменс участвовал в прибылях галереи Ламбретов.

– Ты имеешь в виду, что твой муж платил ему?

– Нет. Маунтклеменс владел галереей.

– Он был фактическим владельцем?

– Да, – кивнула Зоя. – Эрл был только наемным служащим.

– Вот это да! – выдохнул через усы Квиллер. – Маунтклеменс мог одновременно рекламировать свою галерею и уничтожать конкурентов, а «Прибой» платил ему за это. Почему ты не сказала об этом раньше?

Руки Зои задрожали.

– Мне было стыдно, что Эрл в этом участвовал. Я надеялась, что это умрет вместе с ним.

– Твой муж обсуждал дела галереи дома?

– Нет, до недавнего времени я понятия не имела, что Маунтклеменс связан с галереей, и узнала об этом несколько недель назад, когда мы с Эрлом откровенно обсудили Маунтклеменса. Именно тогда он сказал мне, что Маунтклеменс является фактическим владельцем галереи. Для меня это было шоком.

– Могу в это поверить.

– Я испугалась, что Эрл вовлечен в это дело. После того разговора он начал больше рассказывать мне о том, что происходит в галерее. Он ужасно много работал, часто переутомлялся. Работа хорошо оплачивалась, но ее было слишком много. Маунтклеменс больше не хотел никого нанимать или просто не хотел рисковать. Все делал Эрл. Помимо встреч с клиентами он мастерил рамы для картин и вел всю бухгалтерию.

– Да, я слышал это, – сказал Квиллер.

– Эрл вынужден был бороться со всеми бюрократическими препонами правительства и укрываться от налогов.

– Укрываться от налогов, я не ослышался?

Зоя горько усмехнулась:

– Неужели ты думаешь, что такой человек, как Маунтклеменс, сообщал обо всех своих доходах?

– И что твой муж думал об этом мошенничестве?

– Он говорил, что это касается только Маунтклеменса. Эрл просто делал то, что ему говорили, и не нес ответственности. – Зоя прикусила губу. – Но мой муж хранил полную запись реальных сделок.

– Он делал два отчета параллельно?

– Да. Один для себя.

– Он собирался использовать эту информацию?

– Эрл хотел положить этому конец. И потом еще неприятности со мной. Вот тогда Эрл и предъявил Маунтклеменсу свои требования.

– Ты слышала их разговор?

– Нет, но Эрл передал мне все подробности. Он потребовал, чтобы Маунтклеменс оставил меня в покое, и пригрозил ему.

– Могу представить себе, как легко было напугать нашего покойного сотрудника, – сказал Квиллер.

– О да! Он был напуган, – подтвердила Зоя. – Он знал, что мой муж не шутит. Эрл пригрозил, что предупредит налоговую инспекцию. У него имелись записи, которые доказывали мошенничество. Он даже мог получить вознаграждение от правительства за информацию.

Квиллер откинулся на стуле.

– Да, это могло вылиться в крупные неприятности.

– Если бы стало известно, кто настоящий владелец галереи, боюсь, «Дневной прибой» тоже выглядел бы неважно.

– Это в лучшем случае! Другие газеты обязательно подлили бы масла в огонь. И Маунтклеменс…

– Маунтклеменс предстал бы перед судом. Эрл говорил, что за обман инспекции он мог получить приличный срок.

– Это был бы конец для Маунтклеменса во всех отношениях.

Они молча посмотрели друг на друга, потом Квиллер нарушил паузу:

– У него был сложный характер.

– Да, – пробормотала Зоя.

– Он действительно разбирался в искусстве?

– У него были прекрасные знания. И между прочим, в его отзывах не было фальши. Все, что он хвалил в галерее Ламбретов, было достойно похвалы – картины, графика, джанк-скульптура Нино.

– А как же Скрано?

– Его концепция неприлична, но техника безупречна. Его работы имеют классическую красоту.

– Все, что я вижу в них, – это нагромождение треугольников.

– О, но пропорции, замысел, глубина – и все это в точной геометрической структуре! Великолепно! Немыслимо великолепно!

– А твои собственные картины? – резко спросил Квиллер. – Так ли они хороши, как говорил о них Маунтклеменс?

– Нет. Но они станут такими. Грязные тона, которые я использовала, выражали хаос в моей душе, но сейчас все закончилось. – Зоя хладнокровно улыбнулась Квиллеру. – Я не знаю, кто убил Маунтклеменса, но это самое лучшее, что могло случиться. – Злоба промелькнула в ее глазах. – Я не думаю, что есть какие-либо сомнения относительно того, кто убил моего мужа. В тот вечер Эрл остался в офисе, чтобы поработать с книгами… Я думаю, он ждал Маунтклеменса.

– Но полиция говорит, что Маунтклеменс улетел в Нью-Йорк в три часа дня.

– А я думаю, что он поехал в Нью-Йорк в большом автомобиле, который был припаркован в аллее. – Зоя резко встала, собираясь уходить. – Но теперь, когда его нет, никто ничего не докажет.

Квиллер поднялся, и Зоя протянула ему руку в мягкой кожаной перчатке. Она сделала это почти весело.

– Я должна поторопиться. У меня назначена встреча в Пенниманской школе. Они берут меня на работу. – Зоя ослепительно улыбнулась и вышла из офиса летящей походкой.

Квиллер посмотрел ей вслед и подумал, что сейчас она свободна и счастлива… Но кто освободил ее?

За свою следующую мысль он возненавидел сам себя: если это была Батчи, интересно, в какой степени идея принадлежит ей?

Какое-то время Профессиональная Подозрительность спорила в нем с Личной Симпатией.

Последняя утверждала: «Зоя прекрасная женщина, она не способна на такое злодеяние. И несомненно, человек порядочный!» На что Профессиональная Подозрительность отвечала: «Она достаточно энергична, чтобы взвалить убийство мужа на критика теперь, когда тот умер и не может себя защитить. Она продолжает выдавать информацию по кусочкам, всегда тщательно продуманную, которая делает Маунтклеменса мерзавцем».

«Но она такая мягкая, привлекательная, талантливая, интеллигентная! И этот голос – как бархат!»

«Она умная женщина. Два человека убиты… и она срывает банк! Было бы интересно знать, кто задумал все эти маневры. Батчи могла сделать грязную работу, но она недостаточно умна для того, чтобы разработать план. И кто дал ей ключ от задней двери галереи? И подсказал мысль осквернить фигуру женщины, чтобы бросить подозрение на сексуально озабоченного мужчину? Зоя даже не заинтересована в Батчи. Она просто использует ее».

«Но глаза Зои! Такие глубокие и честные…»

«Ты не можешь доверять женщине только за красивые глаза. Остановись и подумай, что могло случиться в ночь убийства Маунтклеменса. Зоя позвонила ему, назначила свидание и предупредила, что она прокрадется через безлюдную аллею к воротам, ведущим во внутренний дворик. Вероятно, она делала так всегда. Она постучит, Маунтклеменс выйдет и откроет ворота. Но на этот раз вместо Зои перед воротами стояла Батчи с коротким, широким и острым лезвием».

«Но Зоя такая прелестная женщина! И этот мягкий голос! И эти коленки!»

«Квиллер, ты дурак. Ты не помнишь, как она пригласила тебя поужинать в ночь убийства Маунтклеменса?»

Когда вечером Квиллер приехал домой, разговор с самим собой был продолжен.

• Предыдущая
• 36/76
• Следующая