Кот, который читал справа налево (сборник) - Браун Лилиан Джексон - Страница 65

• Предыдущая
• 65/76
• Следующая

– О’кей, давай сыграем, – предложил Квиллер.

Коко трижды повернулся на месте, потом перекувырнулся и принял ленивую позу на раскрытых страницах словаря.

– Игра! Игра! Играть! – Квиллер впился ногтями в страницы, чтобы напомнить.

Коко скромно перевернулся на спину и удовлетворенно изогнулся.

– Бездельник! Да что с тобой случилось?

Коко не согласился сотрудничать, пока Квиллер не помахал у него под носом сардинкой. Однако игра оказалась невыразительной: Майами и Майданек, лук и лукавый, скандал и Скандинавия. Квиллер надеялся на более существенный улов. Правда, ему пришлось признать, что в паре слов был какой-то смысл. Открытая им банка сардин гласила: Сделано в Норвегии.

Квиллер поспешил к себе в офис и схватил следующий выпуск «Любезной обители». Но мысли его витали где-то вдалеке от журнала. Он подождал, пока, по его расчету, Старквезер не доберется до студии, и позвонил домой к миссис Старквезер.

Она разрыдалась.

– Не правда ли, это ужасно! – закричала она. – Мой Дэвид! Мой дорогой Дэвид! Кому вздумалось учинить такое?!

– Трудно понять, – сказал Квиллер.

– Он был так молод! Всего тридцать два, знаете. И так полон жизни, талантливых идей. Не знаю, что Старк будет без него делать!

– У Дэвида были враги, миссис Старквезер?

– Не знаю. Я вообще думать не могу. Я так расстроена.

– Может быть, кто-нибудь завидовал успеху Дэвида? Была кому-нибудь выгодна его смерть?

Слезы перешли в шмыгание носом.

– Особой выгоды никто не получил бы. Дэвид жил широко, и все проматывал. Он не сберег ни пенни. Старк всегда его предостерегал.

– А что будет с Дэвидовой долей в студии? – спросил Квиллер со всей небрежностью, какую мог изобразить.

– О, она, конечно, отойдет Старку. Таково было соглашение. Старк вкладывал в бизнес все деньги, а Дэвид – талант. У него так много его было! – всхлипнув, добавила она.

– Была у Дэйва какая-нибудь семья?

– Никого. Ни одной живой души. Я думаю, оттого он и затевал так много вечеринок. Хотел, чтобы вокруг него были люди, и думал, что должен покупать их привязанность. – Миссис Старквезер испустила шумный вздох. – Но он ошибался. Люди и без того его обожали.

Квиллер закусил губу. Ему хотелось сказать: «Да, но разве он был не скотина? Разве не говорил гадостей о людях, которые теснились вокруг? Разве вы не знаете, что Дэвид звал вас пьянчужкой средних лет?»

Но вместо этого он сказал:

– Интересно, что будет с его коллекцией восточного искусства?

– Не знаю, право, не знаю. – Ее тон стал тверже. – Однако я могу припомнить трех или четырех паразитов, которым хотелось бы наложить на коллекцию лапу.

– Не знаете ли, упомянуты произведения искусства в завещании Дэвида?

– Нет, не знаю. – Она чуть-чуть подумала. – Я не удивилась бы, узнав, что он оставил коллекцию молодому японцу, который у него стряпал.

– Почему вы так думаете?

– Они были очень близки. Дэвид положил начало поварской карьере Юши. И Юши был предан Дэвиду. Мы все были преданы Дэвиду. – Слезы возобновились. – Я рада, что вы меня не видите, мистер Квиллер. Я ужасно выгляжу. Плачу, плачу и не могу остановиться. Благодаря Дэвиду я чувствовала себя молодой. И вдруг стала такая старая…

Затем Квиллер позвонил в «ОРГУР». Он узнал вкрадчивый голос, ответивший ему.

– Боб, это Квиллер из «Прибоя».

– А, в самом деле! Телефонные провода нынче так и гудят. Телефонная компания может декларировать сверхдоход.

– Что вы слышали об убийстве Дэйва?

– Увы, ничего такого, что стоило бы повторить.

– На самом-то деле я звоню, – быстро нашелся Квиллер, – чтобы спросить про Юши. Не знаете ли, можно будет его пригласить постряпать для банкета? Я даю вечеринку в честь одного парня, который собирается жениться.

– Уверен, – сказал Орекс, – что у Юши теперь будет масса времени – ведь Дэвид в мире ином… Он вписан в телефонную книгу под рубрикой «Международная кухня»… А увидим ли мы вас на посмертном возлиянии?

– А что это такое?

– О, разве вы не знаете? Когда Дэвид писал завещание, то выделил деньги на пьянку с коктейлями – для всех своих друзей – в «Толедо»! Без нытья – только смех, танцы и выпивка, пока не кончатся деньги. А в «Толедо» они очень быстро кончаются.

– Дэвид был воистину личностью! – сказал Квиллер. – Я хотел бы написать о нем очерк для газеты. Кто были его лучшие друзья? Кто сможет меня хорошенько о нем проинформировать?

Орекс на несколько секунд замялся:

– Старквезеры, конечно, и Нойтоны, и милый Юши, и несколько бесстыжих бездельников вроде меня.

– А враги?

– Возможно, Жак Буланже, но в наши дни трудно отличить друга от врага.

– А были в его жизни девушки?

– Ах да, девушки, – сказал Орекс. – Была у него Луиза Эвери, но она вышла замуж и уехала. И было еще создание с длинными прямыми волосами, которое работает на миссис Мидди, – забыл, как ее зовут.

– По-моему, – отозвался Квиллер, – я знаю, кого вы имеете в виду.

Квиллер взял такси, чтобы добраться до Сорбоннской студии. О визите он условился по телефону: женщина с обворожительным французским акцентом пригласила его приехать tout de suite[19], если он желает rendevous[20] с мсье Буланже.

В такси он снова задумался о Коки. Теперь он знал! Коко учуял ее обман. Коко пытался выразить это сообщение, когда ущипнул Коки за голову и лизнул фотографию из ее бумажника.

Квиллер уловил только общие контуры снимка, но почти догадался, чье подобие лизнул кот: эта артистическая поза, эти светлые волосы! А теперь он знал! Коки, столь искренняя, столь безоружная, – оказалась способна на двойную игру! Позволила Квиллеру представить ей Дэвида, и дизайнер принял игру – лишь чуть заметно изменился его взгляд. Сыграл ли он джентльмена в импровизированной сценке? Или был предварительный сговор?

Если Коки обманула Квиллера один раз, то, вероятно, обманула его и второй. Не была ли заварушка с эллисоновским домом ее работой? Не было ли у нее связей с «Утренней зыбью»?

– Вам этот дом нужен? – спросил шофер, освобождая Квиллера от этих отвратительных видений.

Такси остановилось прямо перед претенциозным особнячком, миниатюрным вариантом тех павильонов, что французские монархи строили для своих фавориток.

Интерьер Сорбоннской студии внушал благоговейный ужас скопищем сливочно-белого мрамора, белых ковров, белой мебели и хрустальных канделябров. Толстый тисненый ковер, казалось, был сделан из меренг. Квиллер ступил на него с осторожностью.

В доме стояла ватная тишина, пока из-за складной ширмы не появилась молодая темнокожая женщина редкой красоты.

– Bonjour, m’sieu[21]. Чем могу служить?

– У меня назначена встреча с мистером Буланже, – сказал Квиллер. – Я из «Дневного прибоя».

– Ah, oui[22]. Мсье Буланже на телефонье с клиенталь, но я доложу о вашем приходано.

Она виляющей походкой скрылась за ширмой, которая оказалась зеркальной, и Квиллер поймал собственное отражение, чопорно оценивающее ее удаляющуюся фигуру.

В тот же миг красивый негр с козлиной бородкой широкими шагами вышел из внутренних помещений.

– Хелло, – сказал он с улыбкой. – Я – Джек Бейкер.

– У меня назначена встреча с мистером Буланже, – повторил Квиллер.

– Я он самый и есть, – улыбнулся дизайнер. – Жак Буланже – для клиентов, Джек Бейкер – для родичей и прессы. Пойдемте ко мне в офис, s’il vous plait[23].

Квиллер прошел за ним в бледно-голубую комнату с плюшевым ковром, бархатными стенами и изящными креслами. Задрав голову, он глянул на потолок, сплошь затянутый складками голубого шелка, собранного в центре в розетку.

• Предыдущая
• 65/76
• Следующая