Дальний умысел - Шарп Том - Страница 16

• Предыдущая
• 16/59
• Следующая

– И роман ваш, конечно, потребовал немалых трудов? – спрашивала далее мисс Бизли.

Пипер снова принялся ловить воздух ртом, отчаянно озирая телестудию. Потом глотнул воды и выдавил: «Да».

Френсик отер платком лоб.

– Да, кстати, – сказала неутомимая мисс Бизли с веселой улыбкой, отдававшей помешательством, – насколько я знаю, у вас очень и очень своеобразный стиль работы. Вы ведь, помнится, говорили мне, что пишете всегда набело?

– Да, – сказал Пипер.

– И пользуетесь особыми чернилами?

Пипер по-особому заскрежетал зубами и кивнул.

– А мысль эту подал вам Киплинг?

– Да. «Кое-что про меня». Это там, – отрывисто подтвердил Пипер.

– Ну, кажется, пошло, – сказал Джефри, однако мисс Бизли обманула его надежды: она слыхом не слыхала об автобиографии Киплинга.

– Кое-что про вас мы найдем в вашем романе? – спросила она, оживляясь. Пипер метнул на нее яростный взгляд. Вопрос ему явно не понравился.

– «Кое-что про меня» – там о чернилах, – сказал он.

– Про вас – о чернилах? – несколько недоуменно заулыбалась мисс Бизли.

– Он готовил чернила по особому рецепту, – сказал Пипер, – вернее, бой ему их готовил.

– Бой? О, как это интересно, – проговорила мисс Бизли, не чая выбраться из дебрей. Но Пипер завел ее еще глубже.

– Если сам готовишь индийские чернила – они темнее.

– Конечно, еще бы. И что же – такие темные, очень густые индийские чернила помогают вам писать?

– Да нет, – сказал Пипер, – они залепляют перо. Я пробовал разбавлять обыкновенными – никакого толку. Канальцы все равно засоряются. – Он вдруг замолк и с ненавистью поглядел на мисс Бизли.

– Канальцы? Вы говорите – канальцы засоряются? – переспросила она, очевидно полагая, что Пипер имеет в виду некие тайные протоки вдохновения. – То есть ваша… – Она тщетно попыталась на ходу приискать какой-нибудь современный кибернетический термин. – Ваша, так сказать, муза…

– Ведьма, – поправил Пипер, верный Киплингу. Мисс Бизли снесла оскорбление как должное.

– Вы говорили о чернилах, – подсказала она.

– Я сказал, что они засоряли канальцы. Я не мог написать больше слова за один раз.

– Оно и неудивительно, – заметил Джефри. – Ужасно было бы странно, если б мог.

По-видимому, это соображение пришло на ум и самому Пиперу.

– То есть приходилось все время прерываться и прочищать перо, – объяснил он. – Так что теперь я… – Он запнулся, – Это глупо звучит.

– Это звучит идиотически, – сказал Джефри, но мисс Бизли и ухом не повела.

– Продолжайте, продолжайте, – подбодрила она.

– Ну, теперь я беру бутылку Полуночных, даю им наполовину испариться, и когда они становятся такие, знаете, клейкие, я макаю перо и… – Пипер исчерпался.

– О, как это интересно, – сказала мисс Бизли.

– Все-таки хоть что-то высказал, и на том спасибо, – заметил Джефри. Сидевший рядом Френсик скорбно смотрел на экран. Теперь он понимал яснее ясного, что затея с Пипером была обречена изначально: черт его дернул согласиться! Раньше или позже все должно было пойти кувырком. Как и телепередача. Тем временем мисс Бизли рискнула вернуться к роману.

– Читая вашу книгу, – сказала она, – я поразилась, как глубоко вы поняли, что сексуальное жизнеощущение зрелой женщины должно выявиться физически. Не ошибусь ли я, предположив, что в вашем творчестве силен автобиографический момент?

Пипер злобно вылупился на нее. Мало того, что он якобы написал «Девства будь оно проклято ради помедлите о мужчины», теперь он же еще оказывается извращенцем-героем этих похабных похождений – нет, слуга покорный! Френсик понял его чувства и ушел с головой в кресло.

– Что вы сказали? – взревел Пипер, возвращаясь к прежней взрывной манере выражения, но уже без всякой запинки. – Вы всерьез думаете, будто я могу подписаться под такой гадостью?

– Ну, я, естественно, думала… – начала мисс Бизли, но Пипер отмел ее предположения:

– Все это более чем отвратительно. Юноша и восьмидесятилетняя старуха! Это подрывает самые основы английской литературы. Это гнусные, чудовищные, патологические излияния, которым не место в печати, и если вы полагаете…

Но зрители программы «Книги, которые вы прочтете» опять-таки никогда не узнали, что, по мнению Пипера, полагала мисс Бизли. Собеседников заслонила мощная фигура женщины, явно очень взволнованной, – она кричала: «Прервать! Прервать!» – и бешено махала руками.

– Господи, святая воля твоя, – ахнул Джефри, – это что еще за дьявольщина?

Френсик не отвечал. Он только зажмурился, чтобы не видеть, как Соня Футл неистово мечется по студии, пытаясь уберечь многомиллионную аудиторию от жутких признаний Пипера. Телевизор угрожающе заскрежетал. Френсик открыл глаза: перед его взором мелькнул летящий микрофон и воцарился беззвучный хаос. В понятном предположении, что на студию проник по ее душу какой-то полоумный мститель, мисс Бизли сорвалась со стула и кинулась к дверям.

Пипер ошалело озирался, а Соня, зацепившись ногой за кабель, сшибла стол, покрытый стеклом, и растянулась на полу с задранной юбкой. Несколько мгновений она брыкалась на виду у публики, затем экран померк и появилась надпись – ПО НЕЗАВИСЯЩИМ ОТ НАС ОБСТОЯТЕЛЬСТВАМ ПЕРЕДАЧА ВРЕМЕННО ПРЕКРАЩЕНА. Френсик уныло вперился взглядом в эти слова. Они вполне шли к делу. Да, обстоятельства уже ни от кого не зависели, это было совершенно ясно. Принципиальность Пипера и дикая выходка Сони Футл положила конец его карьере литературного агента. Утренние газеты выйдут с заголовками «Автор – не автор». Хатчмейер расторгнет договор и почти наверняка заставит уплатить неустойку. Словом, предвиделись ужасы без конца и края. Френсик повернул голову и встретил любопытствующий взгляд Джефри.

– Мисс Футл собственной персоной? – спросил он. Френсик машинально кивнул.

– Чего же ради она крушила телестудию? В жизни не видел ничего удивительнее. Автор, чтоб ему было пусто, принимается честить собственный роман. Как он там выразился? Гнусные, чудовищные, патологические излияния, подрывающие самые основы английской литературы. Не успеваешь опомниться, как откуда ни возьмись является его агент в женском облике, словно гигантский джинн из бутылки, орет «Прервать!» и швыряется микрофонами. Какой-то кошмар.

Френсик лихорадочно подыскивал объяснения.

– Пожалуй, что вернее назвать хэппенингом, – выдавил он.

– Хэппенингом?

– Ну, знаете, ряд происшествий вне причинно-следственных связей, – промямлил Френсик.

– Причинно… следственных?.. – повторил Джефри. – По-вашему, это не будет иметь последствий?

О последствиях Френсик думать не хотел.

– Ну, во всяком случае такое интервью долго не забудется, – сказал он.

– Не забудется? – воззрился на него Джефри. – Да, уж я думаю, оно войдет в анналы. – Он осекся и разинул рот. – Хэппенинг? Вы сказали – хэппенинг? Бог мой, так это, значит, ваших рук дело?

– Моих рук что? – спросил Френсик.

– Ваших рук дело. Ах, вы, стало быть, инсценировали весь этот кавардак. Пиперу велели наговорить несуразицы про свой роман, а тут врывается мисс Футл, буйствует перед телеэкраном, и вы делаете громовую рекламу…

Френсик прикинул и счел это объяснение лучше подлинного.

– А что, ведь неплохая реклама, – скромно сказал он. – Нынче, знаете, все интервью проходят как-то вяло. Джефри снова подлил виски в стакан.

– Что ж, снимаю перед вами шляпу, – сказал он. – У меня бы духу не хватило измыслить что-нибудь подобное. И кстати, ох как поделом этой Элеоноре Бизли!

У Френсика отлегло от души. Если бы еще перехватить Соню, прежде чем ее арестуют или что там делают с людьми, которые громят телестудии и срывают передачи, – и Пипера, пока он еще не успел все испортить своим литературным гонором, – тогда, может быть, и удастся что-нибудь спасти.

Но перехватывать было незачем. Соня с Пипером давно сбежали из телестудии под аккомпанемент визгливых проклятий и угроз Элеоноры Бизли и пронзительных заверений режиссера программы, что им это даром не пройдет. Они промчались по коридору, кинулись в лифт и захлопнули дверцы.

• Предыдущая
• 16/59
• Следующая