Рубин из короны Витовта - Дмитриев Николай Николаевич - Страница 14

• Предыдущая
• 14/66
• Следующая

– Ваша милость очень хорошо сделали, что остановились тут. Вон видите, какая непогодь надвигается, а у меня здесь тепло, уютно. Вот сейчас проведу вас в комнату, принесу подогретого вина, прикажу разжечь камин, ваша милость согреется…

Слова хозяина пришлись по душе гостю, потому как, откровенно говоря, он не только устал, а ещё и чувствовал себя не совсем здоровым, так что тёплая комната была сейчас именно тем, что ему надо. Однако, прежде чем подняться по лестнице, он приостановился и спросил хозяина:

– Кто-нибудь из рыцарей на заезжем дворе есть?

– Нет, ваша милость, больше никого нет…

Не зная, чем вызван такой интерес, хозяин вопросительно посмотрел на гостя, и тот, догадавшись, в чём дело, пояснил:

– Я побуду у тебя несколько дней и, если подъедет кто из уважаемых рыцарей, намекни, что рыцарь Шомоши Ференц тут… – и он вложил золотой форинт в руку хозяина, который, едва увидев монету, принялся благодарно кланяться.

Судя по всему, комната, которую отвели Шомоши, была наилучшей. Рыцарь Ференц прежде всего обратил внимание на широкую, укрытую медвежьим мехом постель, окинул глазом камин, где уже разгорались дрова; заметил, что на столе у окна стоит кувшин с водой, а рядом есть обливная кружка; и, повесив промокший после дождя плащ на колышек, вбитый в стену, утомлённо опустился на стул.

Посидев так немного, Шомоши начал стаскивать верхнюю одежду, и тут поварёнок принёс ему глечик, от которого пахло тёплым вином. Шомоши сразу налил себе полную кружку, с наслаждением, не спеша выпил и, чувствуя, как по всему телу разливается согревающее тепло, так и не сняв сапог, свалился на постель. Почти сразу усталость взяла своё, и Шомоши, сам того не ожидая, задремал.

Сколько времени он проспал, Ференц не понял. Ему показалось, что он только на момент прикрыл глаза, однако за окном царила тьма, дрова в камине почти догорели, а в подсвечнике, видимо принесённом слугою, оплывали свечи. К тому же из коридора доносился какой-то, похоже разбудивший его, шум, и Шомоши, по давней привычке насторожившись, сел на постели.

Впрочем, опасения осторожного рыцаря оказались напрасными. Почти сразу двери его комнаты распахнулись, и на пороге появился человек, одетый в кожаный кафтан с меховыми отворотами. Только серебряный шнур отделки указывал на высокое положение вошедшего, если, конечно, не считать меховой шапки, украшенной павлиньими перьями.

Ференц Шомоши внимательно присмотрелся к человеку и вскочил на ноги с радостным возгласом:

– Пишта!.. Так это же ты! – кинулся обнимать позднего гостя.

– Я, Ференц, я… Вот только не понимаю, как это хозяин прознал, что мы знакомы, – весело усмехнулся гость и, освободившись от объятий, сел на стул.

– Да он и не знал! Я только вернулся из граничаров и просто хотел расспросить, что да как. Вот только не думал, что появишься именно ты! – весело покрутил головой Шомоши и, присмотревшись к убранству старого товарища, снова садясь на постель, спросил: – Ты теперь что, в комитате?[40]

– Бери выше! – рассмеялся Пишта. – Я теперь пиджупан[41]. Однако, как только услыхал от хозяина, что ты здесь, сразу прибежал.

– Вот за это благодарен тебе… – в голосе Ференца прозвучало уважение, и он грустно улыбнулся. – Это ж сколько мы с тобой не виделись?

– Сколько? – Пишта наморщил лоб. – А и правда… От самого восстания Дьёрдя Дожи…[42] Да, время прошло! Каким ты был тогда, Ференц… А сейчас вон даже усы поседели.

– Это точно, – вздохнул Шомоши. – Меня мои люди за глаза так и зовут – Сивоусый…

– Ну, хватит, – Пишта оставил воспоминания, и усмешка сама собой исчезла с его лица. – Как твоя разведка? Давай рассказывай, что делается за Дунаем?

– За Дунаем вроде ничего, а вот дальше…

– Что дальше? – насторожился Пишта.

– Понимаешь, – пояснил Ференц. – Разбили мы караван Гасан-бея. А у него, как оказалось, фирман от самого султана был. Вот и пришлось удирать со всех ног оттуда. Сам понимаешь, турки такого не прощают.

– Это точно, – согласился Пишта и спросил: – Фирман важный?

– Да нет, так себе, – покачал головой Шомоши. – Дело в другом. Я убедился: турки готовят новое нападение. Вот только не знаю, куда пойдут: на Константинополь или сюда, к нам…

– Это важные сведения, – согласился Пишта и какое-то время сидел молча, а потом тихо, раздумчиво, сказал: – Думаю, нас снова позовут в очередной крестовый поход…

– Чтоб повторить Никополь?[43] – скептически заметил Ференц. – Что, одного поражения мало?

– Ты в этом уверен? – Пишта внимательно посмотрел на товарища.

– Уверен, – твёрдо ответил Шомоши. – Ты смотри какой разброд, одни гуситы-табориты чего стоят. Добавь сюда поражение Ордена под Грюнвальдом и отношения Витовта с Ягайлом… Кстати, когда я последний раз собирался за Дунай, прошёл слух, будто князь Свидригайло вырвался из темницы и даже взял Луческ. Правда, потом князь Витовт вроде выгнал его оттуда. То правда, всё действительно так?

– Правда, – кивнул Пишта и добавил: – Он был гостем императора, потом какое-то время скрывался в Угорщине, но потом Ягайло уговорил Витовта простить брата и вроде бы сейчас князь Свидригайло осел на Черниговщине.

– Вон как… – Шомоши задумался. – На мой взгляд, дело не только в том, что Свидригайло – брат Витовту. Во всяком случае, несколько лет назад при первой бунтарской выходке ничто не помешало Витовту казнить сторонников Свидригайла, а самого князя посадить за решётку.

– Может, и так, – согласился Пишта. – Ему и правда нет смысла терять поддержку князей руських. Только это нас с тобой мало касается. Лучше скажи, друже, какие у тебя личные планы?

– Планы?.. – пожал плечами Шомоши и, какое-то время поразмышляв, ответил: – Пока что подамся до короля Ягайло. У него шляхте привольно, да и от Дуная на всякий случай далековато…

Пишта тоже немного подумал, потом одобрительно кивнул, сам налил себе вина и поднял кружку.

– Пью за твою удачу! Похоже, ты принял правильное решение, – и они понимающе переглянулись…

Маленький светло-серый «Опель-Кадет» мчал автобаном по направлению к замку Вевельсбург. За рулём сидел Вернер Минхель, а рядом с ним жался Теодор Гашке. Ровно подстриженные кусты обочины словно неслись за окном авто, и Гашке, которому не надо было управлять машиной, понемногу дремал, отчего его очки всё больше и больше сползали с носа. В конце концов они вовсе свалились, и только тогда Гашке спохватился, поспешно принявшись цеплять дужки обратно.

Наконец очки плотно сели на переносицу, и Гашке повернулся к Минхелю.

– А скажи честно, чего мы в этот Вевельсбург едем?

– Ну как чего… – Вернер сделал вид, что дорога поглощает всё его внимание, однако позднее, всё-таки избегая прямого ответа, добавил: – Ты ж по специальности историк…

– Вроде так, – согласился Гашке и сразу, продолжая гнуть своё, заметил: – Только меня интересует время лет на двести раньше, чем этот Вевельсбург был построен…

– Не волнуйся, там, в замке, есть люди, которые тоже интересуются твоей историей…

– Чем именно? – быстро спросил Гашке.

– А хотя бы тем самым «королевским камнем»… Кстати, ты тот старинный документ не забыл?

– Ясное дело, нет, – откликнулся Гашке и погладил ладонью папку, которая лежала у него на коленях.

Обгоняя очередной грузовик, Вернер действительно сосредоточился на управлении, но позже, то ли избегая разговоров про замок, то ли излагая собственное кредо, убедительно заговорил:

– Мы, Теодор, начинаем новый отсчёт времени, но забывать предков никак нельзя. Ведь мы связаны с ними не только кровными, а и духовными узами, и, я убеждён, все наши успехи базируются на чётком уяснении значимости прежних достижений. И наше задание – собрав всё по крохам, возродить былое величие! – закончил на патетической ноте Вернер и, крутанув рулём, даже не притормозив, свернул с автобана.

• Предыдущая
• 14/66
• Следующая