Выбор павшего. По следу памяти (СИ) - Гущина Дарья - Страница 17

• Предыдущая
• 17/77
• Следующая

Вода закипала медленно, очень медленно, но когда закипела — я в который раз убедилась в правдивости своих недавних подозрений относительно запаха. Вонял отвар так, что я не выдержала и зажала нос. Свят, видимо, тоже отреагировавший на сей дивный аромат, слегка приоткрыл один глаз, принюхался и хриплым голосом сообщил:

— Еще пять минут — и буди меня…

Ха! Буди его! Думаете, это оказалось легко и просто? Ничего подобного! Легче мертвого поднять, ей-богу! Больной упорно не желал слышать моих горестных воплей и откликаться! А то, что я попыталась потрясти его за плечи — харта не слишком беспокоило — его самого трясло еще сильнее. В конце концов, когда я уже начала недвусмысленно поглядывать на кружку с отваром и размышлять, как бы Свята поаккуратнее кипятком облить, он вдруг сам открыл глаза. И я поспешила воспользоваться моментом и влить в него сразу две кружки лекарства. На всякий случай.

И только потом позволила себе расслабиться, устало посмотрев на расцветающую зарю. Ну и ночка, товарищи… Да что ночка — и день суматошный выдался. А потом еще и разговор с моровым поветрием, и сумасшедшее ползание по поляне…

Ой-ей, мама…

Сейчас, когда Святу перестала грозить реальная опасность, я вспомнила о поветрии и его словах. Ведь что с народом-то в деревнях делается… Если там попроказничал мой знакомый дедок — то и подумать страшно… И одной мысленно нарисованной картины с пылающими домиками на переднем плане и умирающими от лихорадки людьми в главной роли мне хватило выше крыши. Резво вскочив на ноги, я подбросила веток в костер, с горем пополам влила в своего несговорчивого пациента остатки отвара и, взобравшись на спину Мифа, помчалась вверх по течению ручья. Только бы успеть… За Святом присмотрит виал. Лекарством, конечно, не напоит, зато и в обиду не даст…

А мне — надо позарез успеть…

Но я, по всемирному закону подлости, разумеется, опоздала. И, хотя мой скакун развил просто нереальную скорость и до деревни мы домчались меньше чем за два часа, оказалось уже поздно. В лесном селении царила дикая паника. Пылали дома, метались и вопили люди, плакали дети, испуганно жалась друг к другу перепуганная домашняя живность, огонь постепенно перекидывался на деревья… Ад кромешный! Да они же весь лес спалят, чокнутые! Зла на них не хватает!

Я на ходу соскочила с виала и, не помня себя от ужаса, помчалась в деревню. План действий у меня, конечно же, отсутствовал, потому как всю дорогу я истово молилась Всевышнему и мечтала не опоздать, а когда примчалась на место — размышлять стало просто некогда. И я решила положиться на «авось». Как обычно.

Быстро оглядев селение, я первым делом попыталась сочинить заклятье, которое бы и огонь погасило, и людям не дало заживо сгореть, и вреда не причинило. Но, пока я думала, мой взгляд упал на стоящего у горящей избы ребенка. Девочка, лет пяти по нашим меркам, совсем кроха, одетая в местами разодранное, измазанное в саже длинное платьице, пыталась взобраться на высокое крыльцо и отворить дверь. По черному от копоти, круглому личику текли молчаливые слезы, светлая коса растрепалась, но ребенок ни на что не обращал внимания, поглощенный преодолением препятствия. Возможно, сейчас в доме умирала ее мать…

Больше я не раздумывала ни мгновения. Слова сами собой сорвались с языка, и на лес обрушилась стена ледяного ливня. Зашипел, умирая, огонь, остановились в недоумении люди, а я сорвала с шеи и отшвырнула в сторону амулет Ядвиги. Говоришь, дети не пострадают?.. Пострадают лишь виновные?.. А что делать осиротевшим ребятишкам?.. И я закрыла глаза и глубоко вздохнула, чувствуя, как из темной глубины моей души поднимается привычная мощная волна древней силы. И знакомое по прошлому странствию нечто оживает и заполняет каждую клеточку моего тела. Оживает, чтобы вновь напомнить о своем существовании и дать Имя моей пробудившейся сущности. И плевать, если люди все поймут. Пусть видят. Пусть знают. Я — дейте, маг Слова, павший воин, и, черт возьми, я горжусь этим! И горе тому, кто встает у меня на пути. Потому что меня не просто можно бояться — меня нужно бояться.

Сосредоточившись, я закрыла глаза и собрала в кулак силу. Поветрий нельзя убить, говорите? Да неужели. А вы пробовали? Нет? А откуда тогда такая уверенность? Все существующее подлежит уничтожению — таков наш девиз. И неужели моровые поветрия сильнее волшебного мира? Не думаю. Раз мир можно отправить в преисподнюю, значит, и местных вредителей — тоже. То-то и оно. А если больше до них руки ни у кого не доходят, придется все делать самой. Опять.

И моя сущность отделилась от тела, воспарив над землей. Ощущения я испытала — неописуемые!.. Необыкновенная легкость, полное отсутствие силы земного притяжения — и свобода! Полная и безграничная свобода! От проблем, тревог, волнений… От тоскливой и унылой жизни… От той себя, которой я вынуждена быть…

Я раскинула руки подобно крыльям, лихо заложила крутой вираж, пролетела сквозь облака и залюбовалась видом сверху. Весь мир — как на ладони… Узенькая голубая ленточка ручья в обрамлении древних лесов, едва заметные спирали пробирающихся сквозь густые кроны дымков печных труб… И ветер. Сладкий, пьянящий ветер свободы!.. Я одним долгим взглядом окинула весь мир, почувствовав внутри себя частичку каждого живого существа, что попалось на моем пути. И изголодавшаяся по настоящей силе сущность с жадностью умирающего от жажды припала к долгожданному источнику… И вспоминала. Вспоминала, вспоминала, вспоминала… Кем она была рождена три тысячи лет назад. И чем владела. Силой. Свободой. Властью. Силой — страшной, разрушительной, уничтожающей все живое и сметающей на своем пути любые преграды. Свободой — в своих поступках и суждениях. Властью — над миром, лежащим сейчас у моих ног…

Над миром, которому сейчас требуется моя помощь.

С головокружительной быстротой преодолевая огромные расстояния, я рыскала по округе в поисках моровых поветрий, держа в уме тщательно подобранные Слова. Первым за свои злодеяния поплатился общительный дедок-Лихорадка. Он не поверил глазам, когда я плавно спикировала на траву, преградив ему путь в деревню, до которой он почти добрался.

— Здравствуйте, старче, — ядовито улыбнулась я. — Я тут подумала над вашими словами — и пусть земля вам будет пухом.

Старичок ведь мертв, как пробка. Его всего лишь нужно как следует упокоить. По-доброму, что у меня редко получалось, и с примесью хорошей доли спортивной злости — дабы наверняка получилось. И у меня получилось. Поветрие и глазом моргнуть не успело, когда его бренное «тело» неспеша осыпалось, серой пылью оседая на траве. А высвободившую стихийную силу болезни я опутала заранее приготовленным коконом и от души послала к черту. Ему — нужнее. И полетела истреблять остальных.

Самой изворотливой оказалась Чума. Та то ли почувствовала, то ли — просто догадалась, какая опасность ей грозит, и улепетывала от меня со всех ног, подобно раненому зайцу. Беги, беги. От меня не убежишь. Догоню и поймаю, даже если силы — на исходе. Даже если их — совсем не осталось. Потому что это — мой мир. Мир, который дал мне жизнь и силу Слова. А за свой мир я буду бороться до последнего, пусть он и считает меня свой проклятой дочерью… Не мне пришла в голову мысль воевать с магами, не я развязала страшную войну. Я виновата совсем в другом — не смогла ее предотвратить, хотя могла. И добровольно ушла в изгнание, когда Хранители блокировали нашу силу и передали нас магам на блюдечке с голубой каемочкой…

Я взглянула на Альвейл с высоты птичьего полета. Величественные леса подернулись туманной дымкой, скрывая от меня удирающий клочок тьмы. Да, и моровое поветрие — тоже часть тебя, я понимаю. Понимаю твое стремление уберечь его от меня — но ничего не выйдет. Ты забыл, что павшие воины всегда добиваются своего, так или иначе? Это у нас в крови… Можешь прятать Чуму сколько угодно — я сильнее.

Заприметив вожделенное поветрие, я ринулась на него хищным ястребом. Попался, паразит несчастный? И пусть земля тебе будет пухом… Последний вредитель рассыпался в прах, а я отерла пот со лба и издала победный клич. А потом с интересом огляделась по сторонам. Есть тут еще кто-то, кого нужно истребить, уничтожить, послать к дьяволу?.. Нет? А я найду. Хранители ничего не предпринимают для спасения людей — значит, так и надо. Значит, отсюда меня вон никто выставить не посмеет, пока я сама не захочу уйти. И значит — свобода?.. Я блаженно улыбнулась. Свобода… Свобода от проклятой тесной клетки изгнания и условностей. Свобода — Слову!..

• Предыдущая
• 17/77
• Следующая