Голубой пакет - Брянцев Георгий Михайлович - Страница 79

• Предыдущая
• 79/178
• Следующая

Шелестов смотрел на Винокурова, но как бы не видел его, и думал о своем. Его спокойно-внимательные глаза были сосредоточены, губы плотно сжаты.

– Кстати, – заговорил майор после долгого молчания, которое еще более смутило Винокурова. – У вас, надеюсь, имеется анкета на Белолюбского?

– А как же, – немного оживился заместитель директора. – Уж где-где, а на моем участке работы всегда полный порядок. В этом я могу поручиться. Еще не было случая…

– Принесите мне все, что у вас есть на Белолюбского, – прервал его Шелестов.

Винокуров быстро покинул кабинет и очень быстро возвратился. Он положил на стол перед майором тоненькую папочку, на которой чьей-то рукой было старательно выведено: "Белолюбский В. Я.".

– Садитесь, – сказал Шелестов Винокурову и открыл папку.

В ней он нашел всего три документа: обычную для всех анкету и собственноручно написанные Белолюбским биографию и заявление о предоставлении ему работы на руднике.

– Он у вас начал работать прямо с должности коменданта? – спросил Шелестов, перелистывая папку.

– Нет, нет. Я же вам говорил. Вначале он…

– Я отлично помню, о чем вы говорили, а потому и спрашиваю. Здесь-то это не нашло никакого отражения. Даже характеристики нет.

Винокуров развел руками, привстал немного и вновь опустился на прежнее место.

Шелестов начал знакомиться с биографией Белолюбского и пришел к выводу, что он человек грамотный. Во всяком случае, мысли свои Белолюбский излагал связно и грамматических ошибок не допускал. Лишь после внимательного изучения двух рукописных документов майор обнаружил в них кое-что, заслуживающее внимания. В биографии было сказано, что родился Белолюбский в 1898 году, а в анкете значилось, что он рождения 1901 года. По биографии его родиной являлся г. Благовещенск, а по анкете – г. Майкоп. Обнаружились и другие расхождения. Так, судя по анкете, можно было понять, что на Джугджуре Белолюбский работал шесть лет, а по биографии выходило всего четыре года. По первой он покинул Дальний Восток в тысяча девятьсот сорок четвертом году, а по второй – в сорок шестом. По первой – он владел профессией чертежника и копировальщика, а по второй – наборщика типографии.

Майор Шелестов взглянул на даты обоих документов и нашел, что биография написана более чем на год ранее анкеты.

"Темная личность. Авантюрист какой-то, – подумал Шелестов. – Сколько их еще находит приют, благодаря нашему ротозейству".

Он спросил Винокурова:

– Вы Джугджур запрашивали о нем?

– Не успели, – ответил тот и опять сделал попытку приподняться.

– За полтора года не успели?

Винокуров только развел руками. Глядя на его лицо, можно было подумать, что он готов расплакаться.

– А где его трудовая книжка?

– Он ее потерял.

– Потерял? – Шелестов поднял свои и без того высокие брови.

– Да, переходил весной реку вброд, и трудовая книжка у него размокла. Он мне ее показывал. Получилась какая-то каша.

– Значит, не потерял, а повредил?

– Да, правильнее будет так.

– А вы убеждены, что он вам показывал остатки именно своей трудовой книжки?

Винокуров вскинул плечи, смутился:

– Утверждать не берусь. Из того месива, что он мне показывал, трудно было что-либо узнать.

Шелестов побарабанил пальцами по столу, встал и подошел к окну. Проговорил он тихо, как бы самому себе:

– Вы старый коммунист, товарищ Винокуров. Ответственный работник заместитель директора рудника. Мне даже неудобно говорить вам, но я не могу не сказать. Я был о вас лучшего мнения. Я не предполагал, что вы ротозей.

Винокуров сидел, опустив голову, и нервно пощипывал бородку. Он даже и не думал возражать.

Шелестов продолжал стоять у окна, спиной к Винокурову.

– И вот теперь попробуйте ответить мне, кто же такой был комендант на самом деле? – продолжал майор. – Где он родился? Сколько ему лет? Откуда он к вам пришел? Какова его профессия? Почему, он, будучи по образованию или опыту работы чертежником или наборщиком, согласился вдруг стать комендантом поселка? Да и Белолюбский ли он? А вы, как я от вас слышал, собирались принимать его в партию.

Шелестов круто повернулся. Как это случается, ему в голову пришла внезапно одна мысль, он вспомнил еще деталь, которой, как ему теперь показалось, он не придал значения в первый день приезда.

Винокуров тоже встал, готовый безмолвно выслушивать и далее горькие, обидные, но заслуженные упреки.

Но майор заговорил о другом:

– Пройдемте еще раз в комнату, где был найден убитым Кочнев.

– Пожалуйста, – согласился Винокуров.

Войдя в комнату, Шелестов подошел к выключателю и включил свет.

– Позвольте! – воскликнул Винокуров.

– Что такое?

– Лампа!

– Что лампа? – и Шелестов перевел глаза на электрическую лампочку, низко опущенную над столом.

– Большая лампа! Такой большой, с таким сильным светом я ранее не видел. Точно, не видел. Это же не менее двухсот свечей. Тут всегда висела маленькая, а директор и Кочнев работали с настольной. Хм… Откуда же она взялась?

Шелестов начал внимательно, при помощи лупы обследовать письменный стол и нашел на его поверхности то, что искал: несколько почти незаметных отверстий от кнопок или булавок.

Он попросил Винокурова открыть сейф.

Тот достал из кармана ключи, которые теперь хранились у него, и открыл сейф.

Шелестов извлек из сейфа свернутый в трубку план нового промышленного района, над которым работал инженер Кочнев, и разложил его на столе. Вначале разместил план узкой к себе стороной, потом широкой и, наконец, положил так, что отверстия, обнаруженные им на столе, совпали с отверстиями, имевшимися на плане.

– Все ясно, – сказал Шелестов, свернул ватман в трубочку и положил в сейф.

– А когда вы приходили сюда в первый раз к убитому Кочневу, какая была здесь лампа?

Потрясенный Винокуров, чувствуя на себе внимательный взгляд и не зная, что ответить, так как он в самом деле, напрягая всю свою память, не мог ничего вспомнить, словно здесь был какой-то провал в до сих пор, казалось, совершенно ясных впечатлениях о случившемся, растерялся вконец. Мгновенно промелькнула страшная мысль об ответственности, которую он должен понести за свою халатность и нерасторопность, и мало ли еще что могут поставить ему в вину. Испарина покрыла его лоб.

– Эх, вы… – пришел ему на помощь майор. – Ведь в первый раз вы были здесь утром, свет не включали, и я вполне допускаю, что могли не обратить внимания на лампу, хотя это и очень важное обстоятельство.

– Совершенно верно, – воскликнул просветлевший Винокуров.

– Но вторично, со мной, вы были ночью, и я тогда включал свет.

– Да, правильно… Включали… И я тогда хотел обратить ваше внимание на появление большой электролампы, но не придал этому значения и потом забыл в суматохе…

Шелестов насупил брови:

– Вы шутите или говорите серьезно?

– То есть?

– Что вы тогда обратили внимание?

– Да, не шучу, клянусь вам. Мне тогда бросился в глаза яркий свет, которого до этого я никогда не видел ни при директоре, ни при Кочневе.

– Это очень существенно, – в раздумье проговорил Шелестов. – А теперь зовите сюда секретаря директора и давайте опечатаем и сейф и комнату.

*

Дверь дома коменданта Белолюбского майор Шелестов открыл своим ключом. Дверь открылась с режущим душу скрипом, и Шелестов, переступив порог, постарался поскорее захлопнуть ее за собой. Застойный запах, стоявший в непроветренной комнате, сразу ударил в нос.

"Удивительно противный запах", – подумал Шелестов и нажал кнопку карманного фонарика.

Снопик белого света пробежал по стене и остановился на розетке с выключателем.

Шелестов включил свет и огляделся.

Запущенная, невыметенная комната производила неприятное впечатление и, несомненно, характеризовала ее хозяина.

• Предыдущая
• 79/178
• Следующая