Унесенные страстью - Барнет Джилл - Страница 37

• Предыдущая
• 37/68
• Следующая

Ведьма торжествующе вздернула подбородок.

– Вот видите!

– Я не имел в виду вместе. – Калем взъерошил волосы. – Я хотел сказать – просто спать. По отдельности.

– Я вам не верю.

Джорджина взглянула на Эми.

– Она совсем не шевелится. Что вы с ней сделали?

– Ничего. Бедняжка совсем обессилела. Пусти ее, Эйкен. Она мне ни за что не поверит, пока не увидит собственными глазами.

Эйкен выпрямился и отступил на шаг. Ведьма подпрыгнула. Она подбежала к Эми и опустилась рядом с ней на колени.

– Эми, проснись!

Девушка не шелохнулась.

– Эми! – Джорджина взяла ее руку, погладила ее, потрясла. – Эми, проснись, да просыпайся же!

Эми открыла глаза и уставилась перед собой невидящим, затуманенным взглядом.

– С тобой все в порядке?

– М-м-хм-м-м. – Эми подвинулась в кресле и тут же поморщилась: – Я просто ужасно устала, и у меня все болит.

– Калем ни за что бы ее не обидел. Я же сказал тебе!

– И я должна была вам поверить? Простите, Мак-Олух, но вы не заслуживаете доверия.

Калем переводил взгляд с одной на другого. Мысли его мешались.

– Мой брат спас ей жизнь.

– А вы погубили мою!

– Так ты считаешь, что, если Томми Кошелек не станет твоим мужем, твоя жизнь кончена, Джорджи?

– Его имя Джон Кэбот.

Калем в жизни не видал ничего подобного. Джорджи встала и, сжав кулачки, подбоченилась.

– Вы нас похищаете и держите здесь как в тюрьме, и я должна после этого верить, что вы не сделаете нам ничего плохого?

Она была права.

Они с Эйкеном стояли лицом к лицу.

– У меня были на то причины.

Брат его упрям как черт. Калем уже достаточно наслушался. Пусть они дальше пререкаются без него. Он подошел к креслу Эми и подхватил ее на руки.

– Я не собираюсь обижать ни тебя, ни Эми. Но, думаю, ей будет удобнее спать в постели. – Он бросил на Джорджи многозначительный взгляд. – Одной в постели.

– О Боже!.. – только и могла сказать Джорджи.

Калем взглянул на нее, но она смотрела не на него. Он услышал, как Эйкен сквозь зубы выругался. Взгляд девушки был полон ужаса; Калем проследил за ним – она смотрела на кресло Эми. Вся его правая половина была залита кровью.

Джорджина перетягивала бинтом рану на груди Эми. Пуля скользнула, содрав кожу чуть ниже ребер. След был глубокий – неровный кровоточащий рубец дюймов шести в длину.

Джорджина взглянула на Калема Мак-Лаклена; тот приподнял Эми и держал ее так, чтобы удобнее было бинтовать.

Он был очень бледен; ей даже стало жалко его.

– Я не знал, что она ранена. – Голос его был полон тревоги. – До этого не видно было крови.

Джорджина завязала узелок на повязке.

– Можете теперь положить ее.

Он обращался с Эми так бережно! Точно боялся, что он может нечаянно разбить ее. Тревога его была столь искренней, столь неприкрытой, что девушке захотелось хоть немного успокоить его.

– Холодная вода, вероятно, уменьшила кровотечение, а когда вы внесли ее в дом и усадили к огню, оно, должно быть, опять началось.

Вид у Калема все еще был виноватый.

– Она даже словом не обмолвилась. Сказала только, что у нее что-то колет в боку.

– Она, наверное, даже не знала, что ранена. Вы ведь сами говорили, как она вам рассказывала, что упала, когда пистолет выстрелил.

– Ну да, она так и сказала. Она больше волновалась о тебе и о Кирсти.

Это была та Эми, которую она начала узнавать там, в пещере. Та Эми, которая не смогла бы бежать, бросив Джорджину. Та, что делилась с ней едой и душевным теплом. Дурочка, верившая в судьбу и желания, которые можно загадывать, глядя на звезды, верившая в дружбу и любовь. Джорджина посмотрела на нее и с удивлением подумала, какие все-таки бывают странные люди. Эми казалась такой хрупкой, беспомощной. Она ни разу не открыла глаза за то время, что Джорджина промывала и бинтовала ее рану. Личико ее все еще было очень бледным. Девушка отбросила локон, упавший на лицо Эми, и, накрыв ее одеялом, стала подтыкать его.

Калем потянулся за одеялом:

– Я сам.

Он сложил шерстяное одеяло, сделав ровные, аккуратные складки, и стал разглаживать его, туго подтыкая с боков. Дверь распахнулась, и вошел Эйкен.

– Ну как, очень плохо?

Калем посмотрел на него как-то странно; Джорджина не поняла, что означал его взгляд. Ок поддернул одеяло к изножью кровати, аккуратно подтыкая под матрас.

– Пуля только задела ее. Повезло. – Он выпрямился и посмотрел на Эйкена. – Что ты собираешься делать с Кирсти и Грэмом?

– То есть как это – что я собираюсь с ними делать?

– Подумай, они ведь дети. Неужели ты хочешь, чтобы Кирсти узнала, что произошло?

– Нет. Пожалуй, что нет. Я вызову Фергюса. Он может взять их к себе в дом на мыс Игл. Пусть поживут там несколько дней.

Джорджина подняла глаза:

– Где это?

– На другом конце острова, – ответил Калем рассеянно.

У Эйкена как будто на душе полегчало. Он кивнул головой на Эми.

– Они могут побыть там, хотя бы пока ей не станет лучше.

Калем посмотрел на него пристально, долгим, серьезным взглядом.

– Детям ни о чем не следует знать. Когда туман рассеется, Эйкен, ты должен отвезти этих девушек на берег.

– Я никому ничего не должен, – нахмурился Эйкен.

Калем ничего не ответил, но напряжение нарастало, сгущалось, становилось почти осязаемым.

Эйкен прекратил наконец этот поединок взглядов и повернулся, намереваясь выйти из комнаты.

– Я позову Фергюса. – Он прикрыл было дверь, потом остановился и посмотрел на брата. – Мне надоело гоняться за ней. Запри их обеих в спальне.

Джорджина глянула на него ледяным взглядом.

– Вы что же, считаете, что я могу бросить ее в таком состоянии?

– Да, – ответил он без колебаний и закрыл за собой дверь. Джорджина сидела молча, потом посмотрела на Калема.

– Это правда? Вы отвезете нас домой?

– Я не могу ничего поделать, пока погода не переменится.

Джорджина облегченно вздохнула. Она верила этому Мак-Лаклену. Он был честен.

– Слава Богу! Она переменится, может быть, даже завтра.

– Я не стал бы на это рассчитывать. Бывали случаи, когда туман держался около месяца.

– Месяц? Я не могу здесь столько торчать!

Калем открыл дверь.

– Я не могу изменить погоду. Нам остается только ждать. – Он вышел и запер за собой дверь.

Месяц? Она не может отсутствовать целый месяц. Как она сможет объяснить, где она пропадала столько времени? На неделю и то нелегко будет придумать достаточно правдоподобное объяснение. Как могло такое случиться? Как?

Низкий звук рога донесся снаружи; он был похож на зов лося. Джорджина подбежала к окну и открыла его.

Эйкен стоял на лужайке внизу и дул в громадный рог, украшенный кистями и бахромой. Он дунул еще три раза, и тут Джорджина услышала, как закрылась входная дверь; Калем вышел, остановившись прямо за спиной у брата.

Эйкен оторвал рог от губ; Калем похлопал его по плечу. Эйкен обернулся.

Брат ударил его так сильно, что Эйкен упал.

Джорджина раскрыла рот. Ей и в голову не приходило, что такое может произойти. Вид Эйкена, лежавшего на земле, говорил о том, что он тоже ничего подобного не предвидел.

Девушке вдруг ужасно захотелось зааплодировать.

Эйкен потер подбородок:

– Какого черта ты это сделал?

– Это за то, что ты такой недоумок!

Эйкен выругался, потом вскочил на ноги, неожиданно проворно для человека подобного роста и телосложения. Он вытянул руки перед собой:

– Я не хочу с тобой драться, Калем.

– Прекрасно. – Калем тем не менее ударил его опять. Сильнее, чем раньше. – А это за Эми!

– Черт побери! Я не стрелял в нее!

– Конечно, нет... Ты всего лишь похитил ее.

На этот раз Эйкен не торопился вставать. Он отер с губы кровь и нахмурился, глядя на измазанную руку.

• Предыдущая
• 37/68
• Следующая