Волчьи ямы (сборник) - Аверченко Аркадий Тимофеевич - Страница 5

— Как дурак, я сказал.

— Совершенно верно! Как дурак, ваше величество. Эх, мне бы так говорить! Я бы сказа-а-ал!

— Рисуете, ваше величество?

— Ах, ах, вы меня застали за работой. Я так сконфужен…Маленькая шалость… Не смотрите, ради Бога, не смотрите… Ну, как вы находите — красиво?

— Глаз нельзя отвести, ваше величество! В особенности, хорош этот автомобиль…

— Где?! Это котенок!

— Котенок! Форменный котенок! Я как только взглянул, думаю — кто это котенка живого к полотну приклеил? Полная иллюзия. И какая глубокая мысль: луна вылезает из котеночного живота…

— Это не луна… Это апельсин!

— Ну, да, апельсин. Это, конечно, апельсин. Но весь жанр, я хочу сказать, освещен лунным све…

— Тут камин сбоку.

— Да, да… Вы знаете, горящие дрова так написаны, что я думаю: закурю-ка я об них сигару… Хе-хе! Ввели старика в заблуждение, ваше величество!

— Серьезно, похоже на огонь?

— Дымком пахнет даже, ваше величество!..

IV. Стратег.

— Сделаем сначала так: через Бельгию обрушимся на Францию — в неделю сокрушим ее, а потом на Россию. Сокрушим Россию, тогда…

— Виноват, ваше величество! План гениальный, но если Бельгия не пропустит сразу наших войск во Францию…

— Бельгия не пропустит?! Дитя вы! Мы ей пообещаем подарить кусок Голландии…

— Чудесная идея, ваше величество! Величаво и просто! Меня беспокоит немного Англия…

— Эх вы! Да ведь Англии-то выгодно, чтобы Францию разбили! Мы ей пообещаем кусок Французской земли на континенте — они и будут молчать.

— О, ваше величество! Это изумительно! Если бы не мое уважение и благоговение к вам, я воскликнул бы: Вильгельм, ты — сущий дьявол!

— Хе-хе!.. Уж вы тоже скажете… Нет, серьезно, мысль хорошая?

— Ослепительно! Но откровенно говоря — мне подозрительна одна страна. — Япония!

— Эх вы, филя! Япония? Да я ей только мигну, как она на Россию с другой стороны насядет!

— Господи! До чего это просто… А я и не догадался. Однако, в рассуждении Италии…

— Наша будет! Пообещаем Италии кусок Турции, Турции посулим часть Болгарии, Болгарии— кусок Греции, Греции кусок Румынии, а Румынии — русскую Бессарабию.

— Господи Иисусе! Никогда мне не приходилось слышать более гениальной вещи!.. Сами придумали, ваше величество?!

— Сам!

— Оно и видно.

— Нет, серьезно, видно, что я сам придумал?

— Конечно. Кто же, кроме вас, может этакое придумать…

— То-то и оно!

— Даст же Бог! Умудрит! Я уж пойду, ваше величество….

— Куда ж вы?

— А хочу в Аллее Побед местечко вам присмотреть. Для памятника.

— Ну, стоит ли!.. Право, не беспокойтесь, не надо! К чему это?.. Уходите? Ну, обождите — и я с вами!

Столб при дороге. На одной его стороне написано «Вена», на другой — «Берлин». Слева показывается Вильгельм Второй. Он бредет, опустив голову, видимо, усталый. Щеки давно не бриты, усы свисли на подбородок. Справа из лесу выходит Франц-Иосиф… На нем голубой галстук, коротенький пиджачок, короткие панталоны в обтяжку: на голове детский картузик, в руках небольшой пестрый узелок.

Вильгельм: (мрачно!) Аркашка!

Франц-Иосиф: Я, Геннадий Демьяныч… Как есть, весь тут.

Вильгельм: Откуда и куда?

Франц-Иосиф: Из Вены в Берлин, Геннадий Демьяныч… А вы-с?

Вильгельм: Из Берлина в Вену, Аркашка. Ты пешком?

Франц-Иосиф: На своих-с, Геннадий Демьяныч. (Полузаискивающе, полунасмешливо). А вы-с, Геннадий Демьяныч?

Вильгельм: В карете!! (Сердито). Разве ты не видишь? Что спрашиваешь? Осел. (Помолчав). Сядем, Аркадий!

Франц-Иосиф: Да на чем же-с?

Вильгельм: (усаживаясь на пень) Я — здесь, а ты где хочешь… Что это у тебя в узле?

Франц-Иосиф: Кольца сербского золота, медальоны, портсигары разные…

Вильгельм: Стяжал?

Франц-Иосиф: Стяжал, Геннадий Демьяныч, и за грех не считаю, потому — око за око. Сербы нас били, а мы зато их вещички… кхе!

Вильгельм: Что ж у тебя весь багаж только из портсигаров и состоит? Глупо, братец.

Франц-Иосиф: Зачем только из портсигаров… Бутафорские мелкие вещи есть, ордена…

Вильгельм: На кой же чорт ты ордена с собой таскаешь?

Франц-Иосиф: А так… Вдруг наградить кого-нибудь понадобится, орденок пожаловать… Вам не прикажете, Геннадий Демьяныч?

Вильгельм: Чего?

Франц-Иосиф: Орденок пожалую… Желаете?

Вильгельм: На нос его себе нацепи!

Франц-Иосиф: (печально) Извините-с.

Вильгельм: А платье у тебя где ж?

Франц-Иосиф: Вот, что на мне-с. В чем успел из Вены выбежать…

Вильгельм: Так ты куда бежишь-то теперь?

Франц-Иосиф: А в Берлин, Геннадий Демьяныч!..

Вильгельм: В Берли-и-ин? Ну, брат, не советую. Нехорошо теперь там.

Франц-Иосиф: Почему же нехорошо, Геннадий Демьяныч?

Вильгельм: (угрюмо) Так, брат Аркашка… Немецкие императоры (с горькой усмешкой) уж и не имеют права жительства в Берлине!.. Дожили…

Франц-Иосиф: А вы в Вену?

Вильгельм: (со вздохом) В Вену, брат Аркашка.

Франц-Иосиф: Да ведь теперь и в Вену тоже нельзя…

Вильгельм: Это еще почему?

Франц-Иосиф: (пытаясь сострить) Да какая же теперь может быть «вена», Геннадий Демьяныч, если русские даже артерии наши все главные — перерезали.

Вильгельм: (грозно) Аркашка! Не остри! Глупо.

Франц-Иосиф: Извините, Геннадий Демьяныч… Я думал развеселить вас.

(Долгое молчание).

Вильгельм: Мы с тобой, Аркашка, когда последний раз виделись?

Франц-Иосиф: У меня, в Шенбрунне… Помните, Геннадий Демьяныч, еще мой юбилей был, и вы приезжали со всеми королями германскими поздравлять меня.

Вильгельм: (со вздохом) Хорошие времена были. Ведь ты тогда в политике первых любовников играл. А теперь что?

Франц-Иосиф: Теперь я, Геннадий Демьяныч, волею судьбы, в комики перешел-с. Каково это для человека Габсбургской фамилии с возвышенной душой, Геннадий Демьяныч?

Вильгельм: (опустив голову) Все там будем, брат Аркадий….

(Пауза).

Вильгельм: Ты зачем это бакенбарды носишь?

Франц-Иосиф: А что же-с?

Вильгельм: Некрасиво! Немецкий ты человек, или нет? Что за гадость! Терпеть не могу. Отпусти усы такие, как у меня… Чтобы кверху торчали.

Франц-Иосиф: Да ведь они у вас кверху не торчат.

Вильгельм: Что ты врешь? Как так — не торчат?

Франц-Иосиф: Ей-Богу, Геннадий Демьяныч, книзу висят… Как мокрые-с, извините тряпицы…

Вильгельм: Ничего, брат Аркадий не поделаешь. Был у меня бинт для усов — и хороший бинт, жена в день рождения подарила — да русские его вместе с обозом отбили. (Устало). Я, брат Аркадий, там и на востоке и на западе расстроился совсем.

Франц-Иосиф: Почему-с?

Вильгельм: Характер, братец. Сам знаешь, человек я решительный — тянуть не люблю, а они разве понимают хорошую актерскую игру: на западном театре перессорился, поехал на восточный театр — и там перессорился…. Хочу у вас на австрийском театре попытаться.

Франц-Иосиф: Да ведь и у нас то же самое… И у нас не уживетесь, Геннадий Демьяныч. Я вот тоже не ужился.

Вильгельм: Ты… тоже! Сравнял ты себя со мной.

Франц-Иосиф: Еще у меня характер-то лучше вашего, я смирнее.

Вильгельм: (грозно) Чего-о?..

Франц-Иосиф: Да как же, Геннадий Демьяныч-с? Я смирный, смирный-с… Я никого не бил.

Вильгельм. Так тебя зато били, кому не лень. И всегда так бывает: есть люди, которые бьют, и есть люди, которых бьют. Что лучше — не знаю: у всякого свой вкус.