Тропы - Мишарина Галина - Страница 4

– Ага, – ответил он, улыбаясь. – У нас женщинам дарят украшения и цветы, или лошадей и платья…

– Хорошо, хорошо. Это не только подарок, я почти умею с ним обращаться. Но я не с севера.

– Ладно, – усмехнулся Грай, – я тебе верю. Только лучше спрячь его. Одно дело – разгуливать в таких штанах, и совсем другое – женщина с мечом.

– Тогда позволь я вернусь в карету и уберу его, чтобы не торчал, – попросила я.

– Конечно, – и он снова открыл мне дверцу.

Воспользовавшись ситуацией, я задернула шторки, с головой нырнула в рюкзак и отыскала подходящее платье. Оно было длинным и с длинными рукавами, из нежно-голубого бархата, сильно облегающее, с серебряной вышивкой по широкому вороту. Удобное, хотя и своеобразное платье. Понятия не имею, зачем я взяла его с собой.

У наряда была своя особая история. Платье было сшито мной несколько лет назад для Нового года, и то был единственный раз, когда я его надела. Карина называла платье «стремным».

– Как будто из другого времени, – говорила она. – Но на тебе хорошо сидит.

Потом платье долго висело на чердаке, и мама все время ходила «проведать» его.

– Красивое, и вышивка так серебрится – глаз не оторвать! Жаль будет, если испортится. Его без повода не наденешь…

И вот теперь повод у меня появился, ведь наряд замечательно подходил к обстановке.

Я засунула меч внутрь, и рюкзак смешно оттопырился. Ничего, главное, что никто не увидит содержимое. А то попадусь со своими штуковинами вроде зажигалки – одним вопросом не отделаюсь, как бы снова в колдовстве не обвинили…

Я вылезла и увидела, что Грай разговаривает с каким-то парнем. Незнакомец сразу понравился мне. У него был короткий прямой нос, красивые изогнутые брови, волосы тёмно-русые, прямые и блестящие, а глаза карие. Он щурился на солнце, улыбаясь. На нём было надето что-то вроде футболки, но ворот у неё оказался совсем не таким, как кроили на земле. А вот светлые брюки были вполне привычными. Он держал за повод ярко-рыжую легконогую кобылу, и она смешно бодала его в плечо, выпрашивая ласку. Парень напомнил мне Эвана – и выражением глаз, и фигурой, и энергией, исходившей от него.

Я не стала их отвлекать, стояла, глядя по сторонам и спокойно ожидая, когда меня заметят. Люди вокруг ходили неспешно, улыбались и здоровались. Среди них выделялись два типа: одетые попроще, в нарядах без вышивки и красивых деталей, и такие, как Грай. Парень, с которым Грай разговаривал, представлял из себя нечто среднее. Да, он выглядел просто, но при этом стоял так, что сразу чувствовалось: едва ли он уступал тому же Граю в положении. А я уже поняла, что в этом мире существует иерархия, что люди делятся на тех, кто правит, и тех, кем правят. Такое мироустройство было для меня непривычным, но отчего-то не хотелось недовольно хмуриться. Наверное, потому, что люди вокруг выглядели вполне счастливыми: и те, кто расхаживал в дорогих одеждах, и те, у которых таких нарядов не было.

Они, наконец, обернулись, и я увидела, что Грай поднял темные брови, окинул меня долгим взглядом. Потом едва заметно кивнул. Они приблизились.

– Фрэйа, это Маир Арнэ, местный землевладелец.

– Здравствуй, рад знакомству, – ответил парень, улыбнувшись мне. – Ого, какая ты высокая! Едва ли не выше меня!

– У нас в семье все высокие, – ответила я. – Я тоже рада, Маир!

Его лошадь заинтересованно фыркнула и решила со мной познакомиться. Парень не стал ее удерживать. Я гладила жесткую густую гриву и вспоминала Березку. У нее тоже были розовые нежные губы, которыми она тыкалась в мои руки. Кобыла потянулась к моей щеке, осторожно тронула волосы. Сколько себя помню, я всегда отлично ладила с животными.

– Я приехал поглядеть на конные торги, мне нужна лошадь для младшего брата. Хочешь, пойдем со мной? – простодушно предложил Маир. – Грай сказал, что ты здесь без сопровождения… У тебя нет ни брата, ни отца, ну, или хотя бы телохранителя?

– Я не маленькая, чтобы за мной надо было присматривать, – улыбаясь, ответила я. – Но с радостью пойду с тобой, Маир.

– Замечательно! – широко улыбнулся он. Улыбка ему очень шла, казалось, это обычное для него дело: вот так приглашать куда-то едва знакомого человека. – Вдвоем веселее. Ты с нами пойдёшь, Грай?

– Не сейчас. У меня много дел помимо ярмарки. Но мы с вами еще увидимся.

Он склонил на прощание голову и ушел так быстро, что я не успела его еще раз поблагодарить.

– Весь в делах, – прокомментировал Маир. – Мой старший брат тоже все время занят. Мне-то хорошо, я могу позволить себе мотаться по стране, путешествовать.

– И я путешествую.

– Да, я вижу. Только странно, что у тебя нет лошади… и сопровождающего, – повторился парень, и я поняла, что для него это выглядело почти неприлично – вот так бродить одной.

– Лошадь я потеряла, и у меня есть друзья, просто мы разминулись.

– Друзья в смысле твои близкие?

– Да.

– Как же вы потерялись?

– Так получилось. Мы поехали разными дорогами, и потом не смогли связаться друг с другом. Я надеюсь, что кого-то из них встречу здесь. Это большая ярмарка?

– Самая крупная в стране, – произнес он, глядя на меня удивленно. – Ты что, ни разу не была в Синем городе?

– Я жила уединенно, нечасто выезжая за пределы своего поместья, – ответила я почти правду.

– О! Что же, понимаю тебя. До двадцати лет я вынужден был довольствоваться окрестностями нашей усадьбы, никуда не отлучался. Но потом умер мой отчим и у меня появилось много свободы, которой я прежде не ведал.

– Он был хорошим человеком? – зачем-то спросила я.

– Трудно сказать, – усмехнулся парень. – Мы с ним не были близки, наверное, потому, что он все решал за меня. Кому понравится, когда его постоянно тычут носом в нелюбимое блюдо? Не думаю, что мы хорошо понимали друг друга. Но терпели, конечно. Моей матери сложно было самой следить за таким большим хозяйством, и ей пришлось после смерти отца снова выйти замуж. Я уважал ее выбор, но никогда не любил отчима. Думаю, и он не питал ко мне отцовских чувств. Другое дело, наш сводный старший брат Антуан, они отлично ладили… Это все болотная сухотка. Если заболел, долго не протянешь. Хотя Кордэлл боролся целых две зимы. Последний год был для него самым трудным, он не понимал, что делает. Сходил с ума, кидался на всех. Я его откровенно побаивался.

– А когда умер твой папа, сколько тебе было?

– Семь лет. А Лару, младшему, четыре года. Он его почти не помнит. Но я помню. Я скучаю по нему, – ответил парень, опуская глаза. Я легонько дотронулась до его плеча.

– Но он всегда с тобой, в твоем сердце.

– Хм… – невесело усмехнулся Маир. – Я утешаю себя этим, когда невмоготу терпеть. За годы я отдалился от матери, а теперь, после смерти Корделла, она на меня не обращает никакого внимания. Кажется, ей хватает Антуана, теперь он ее единственный сын. Так что я забрал Лара и быстренько смотался оттуда. Дом заполнен тоской. Мне все казалось: не поступаю ли я эгоистично, оставляя ее одну? – он нахмурился и едва слышно вздохнул, а затем бодро продолжил: – Но она и сама сказала – езжайте, и я понял, что ей не хочется видеть нас, ведь мы – напоминание о той безмятежной жизни, что она вела, когда был жив отец.

– Но как же тогда твой сводный брат? – спросила я недоуменно. – Разве он не есть напоминание о её втором замужестве?

– Он очень похож Корделла, да. Он хорошо к ней относится… – Маир передёрнул плечами. – Наверное, он теперь ее утешение.

– Тебе грустно от этого?

– Да, Фрэйа, – он повернулся ко мне, поглядел в глаза. – Она изменилась, когда мой отец умер, потом изменилась, когда вышла замуж за Корделла… Прости, не знаю, почему я тебе об этом рассказал. У меня не язык, а ветряная мельница, – и он нахмурился.

– Маир, по-моему, ты не сделал ничего плохого. Я тебя понимаю, хотя в моей жизни не случалось подобного. Я бы очень хотела, чтобы тебя миновала эта участь. Ты говоришь искренне, мне приятно слушать тебя!