Сорвать маску (Лицо без маски) - Шелдон Сидни - Страница 19

• Предыдущая
• 19/29
• Следующая

— Мы зашли в тупик, — Анджели чихнул.

— Вам лучше лечь в постель.

— Да, наверное, вы правы, — детектив встал.

— Вы давно работаете с Макгрейви? — поколебавшись, спросил Джад.

— Это наш первый случай. А что?

— Он может арестовать меня по подозрению в убийстве? Анджели снова чихнул.

— Думаю, вы правы, доктор. Мне необходимо лечь в постель, — он направился к двери.

— Возможно, я знаю, что надо делать, — сказал Джад.

— Я слушаю, — Анджели остановился.

— Мне надоело служить мишенью. Я хочу бороться. Я сам их найду.

— Но как? — удивился Анджели. — Пока мы воюем с тенями.

— Когда свидетели сообщают приметы преступника, художник по словесному описанию рисует его портрет. Правильно?

— Да, — кивнул Анджели.

Джад начал нервно ходить по комнате.

— Я хочу дать вам словесный портрет личности человека, который стоит за этими преступлениями.

— Но каким образом? Вы же никогда его не видели. Им может оказаться кто угодно.

— Совсем наоборот, — поправил его Джад. — Мы ищем очень, очень необычного человека.

— Какого-нибудь умопомешанного.

— Умопомешательство всего лишь всеобъемлющее выражение. Оно не имеет смысла с медицинской точки зрения. Нормальная психика — это просто способность мозга приспосабливаться к окружающей действительности. Если же нам это не удается, мы или прячемся от реальности, или ставим себя над ней, превращаясь в сверхсуществ, не подчиняющихся общим законам.

— Значит, мы ищем супермена?

— Точно. В любой опасной ситуации, Анджели, перед каждым из нас три пути: удрать, пойти на компромисс или напасть самому. Наш человек всегда нападает.

— То есть он лунатик?

— Нет. Лунатики убивают редко. Состояние транса у них очень непродолжительно. Мы имеем дело с более сложным случаем. У него соматогенный психоз, шизофрения, циклотимия или комбинация этих заболеваний. Возможно, здесь присутствует временная амнезия, следующая за актом насилия. Но что самое главное, его внешний вид и поведение для окружающих представляются совершенно нормальными.

— Значит, мы вновь остались ни с чем?

— Вы не правы. Наоборот, мы здорово продвинулись вперед. Я могу дать вам его приметы. Дон Винтон выше среднего роста, хорошо сложен, у него фигура атлета. Он тщательно следит за внешностью и очень педантичен. У него нет артистического таланта. Он не художник, не писатель, не артист. — Анджели смотрел на доктора, открыв от изумления рот, а Джад продолжал, говоря все быстрее, постепенно возбуждаясь:

— Он не принадлежит к клубам и не принимает участия в деятельности общественных организаций, если только не руководит ими. Это человек, привыкший командовать. Он безжалостен и нетерпелив. Он мыслит по-крупному. Если уж он идет на преступление, это ограбление банка, похищение или убийство, — возбуждение Джада нарастало. Перед мысленным взором доктора все отчетливее возникал образ его противника.

— Доктор, — перебил его Анджели, — я, конечно, не могу опровергнуть ваши слова, но, по-моему, этим человеком может оказаться какой-нибудь псих, одурманенный наркотиками бродяга.

— Нет, — уверенно возразил Джад. — Тот, кого мы ищем, не употребляет наркотики. Я скажу вам больше. В школе он участвовал в контактных играх. Хоккей или футбол. Его не интересовали шахматы, шашки, шарады или кроссворды.

— Возможно, преступления совершил не один человек, — скептически заметил Анджели. — Вы сами упоминали об этом.

— Сейчас я говорю о Доне Винтоне. Человеке, который всем руководит. И еще. Его предки — выходцы из латинской страны.

— С чего вы взяли?

— На это указывают орудия убийства. Нож, кислота, бомба. Он латиноамериканец, итальянец или испанец, — Джад глубоко вздохнул. — Вот вам приметы человека, который совершил три убийства и пытается убить меня.

Анджели шумно проглотил слюну.

— Как, черт побери, вы все это узнали?

— Это моя профессия, — Джад опустился на стул.

— То, что касается психики, несомненно. Но вы же дали описание человека, которого никогда не видели.

— Внешний вид часто связан с психикой. Доктор Кречмер в своих работах показал, что восемьдесят пять процентов мужчин, страдающих шизофренией, высокого роста и хорошо сложены. Наш человек, несомненно, шизофреник. Кроме того, у него мания величия, он считает, что законы общества его не касаются.

— Но почему обо всем этом не стало известно гораздо раньше?

— Потому что он носит маску.

— Что-что?

— Мы все носим маски, Анджели. Как только мы вырастаем из пеленок, мы учимся скрывать свои истинные чувства, маскировать страх и ненависть. Но, находясь в состоянии стресса, Дон Винтон сбрасывает маску и показывает свое истинное лицо.

— Я понимаю.

— Самое уязвимое место этого человека — его эго. Если ему что-то угрожает, действительно угрожает, он сойдет с ума. Он слишком близко от черты, отделяющей здоровую психику от больной. И не требуется большого усилия, чтобы заставить его перейти эту черту. — Джад задумался, а затем продолжил, будто разговаривая с самим собой:

— Он обладает «мана».

— Чем?

— "Мана". Так дикари характеризуют человека, который может подчинять других своей воле. Якобы благодаря находящимся в нем демонам.

— Вы сказали, что он не рисует, не пишет книг, не играет на музыкальных инструментах. Как вы узнали об этом?

— Мир полон художников, писателей, музыкантов, больных шизофренией. Большинству из них удается пройти по жизни без насилия, потому что их творчество является тем клапаном, через который они могут сбросить внутреннее напряжение. У нашего человека такой возможности нет. Он как вулкан. И единственный остающийся выход — извержение: Хансен, Кэрол, Моуди.

— Вы хотите сказать, что это просто бессмысленные убийства, совершенные, чтобы…

— Для него они не бессмысленны. Совсем наоборот… — неожиданно Джаду все стало совершенно ясно. Он мысленно выругал себя за то, что так долго оставался слепым и глухим. — Дон Винтон с самого начала охотился за мной. Джона Хансена убили, потому что приняли его за меня. Обнаружив свою ошибку, убийца пришел ко мне в кабинет. Но вместо меня там оказалась Кэрол.

— Он убил ее, чтобы она не смогла его опознать?

— Нет. Человек, которого мы ищем, не садист. Кэрол пытали, чтобы получить от нее какую-то информацию. Допустим, сведения, компрометирующие убийцу. А она не хотела их сообщить или просто не знала, о чем идет речь.

— Какие же именно сведения?

— Не имею ни малейшего понятия. Но именно в этом ключ к разгадке. Моуди нашел ответ, и его убили.

— Но остается одна неясность. Если бы вас убили на улице, они не смогли бы получить интересующую их информацию. Это не согласуется с вашей версией, — заметил Анджели.

— Не совсем так. Допустим, информация содержится в моих пленках. Сама по себе она совершенно безвредная, но в сочетании с другими фактами может угрожать убийцам. Они оказываются перед выбором: или взять ее у меня, или убить меня самого, чтобы я не мог о ней рассказать. Сначала они попытались убрать меня, но совершили ошибку, убив Хансена. Затем они пошли по второму пути и хотели получить от Кэрол нужные им сведения. Ничего не добившись, они целиком сосредоточились на мне. Вы помните лимузин с потушенными фарами? За мной, вероятно, следили, и когда я отправился к Моуди. А потом, в свою очередь, стали следить за ним. И убили его, когда он узнал правду.

На лице Анджели появилось задумчивое выражение.

— Из всего сказанного следует вывод, что убийца не остановится, пока не покончит со мной, — спокойно заключил Джад. — Человек, о котором я говорил, не привык оставаться в проигрыше.

— Если вы правы, — заметил Анджели, обдумав слова доктора, — вам необходима защита, — он достал пистолет и проверил, заряжен ли он.

— Благодарю, Анджели, но пистолет мне ни к чему. Я собираюсь бороться с ними своим оружием.

В этот момент они услышали, как открылась дверь из коридора в приемную.

• Предыдущая
• 19/29
• Следующая