Как мы портим наших детей. Коллекция родительских заблуждений - Царенко Наталья - Страница 9

Во-вторых, таким образом мы навязываем детям порочную модель разрешения конфликтных ситуаций: побеждает только сила!

Когда люди с такой жизненной концепцией сталкиваются с другими силами – с разумом и чувствами, с законами природы и общества, – им бывает непросто принять тот факт, что необходимо считаться с чем-то (и с кем-то) еще.

В-третьих, физическое наказание – это признание поражения: значит, у вас не нашлось аргументов, не хватило влияния, не вышло грамотно построить отношения – таким образом, чтобы ребенок вас слушал и слышал – без крайних мер. Кроме того, ребенок делает еще один вывод: своими действиями он может довести вас до того, что вы не сможете владеть собой, а значит, он психологически сильнее вас и может вами управлять. Фактически так и есть – и больше всего вы злитесь именно по этой причине.

В-четвертых, это малоэффективно: когда ребенок понимает, почему он не прав, и внутренне соглашается с вами, признает свою вину (а так бывает, если вы не ленитесь объяснять свои запреты и нормы, делитесь своими мыслями об устройстве мира и о том, что такое хорошо и что такое плохо, а не только раздаете подзатыльники и руководящие указания) – он легче следует правилам, чем будучи вынужден покоряться и быть хорошим в буквальном смысле из-под палки. В этом случае наказание не дает настоящего урока, и в следующий раз он снова поступит так же – если будет думать, что вы не увидите, не узнаете – словом, если будет полагать, что поступок останется безнаказанным. То есть причина конфликта не устраняется, а значит, отношения будут только обостряться.

В-пятых, страдает ваш авторитет, ведь любая конструкция, построенная на страхе и под давлением, шатка и непрочна. Авторитет силы всегда слабее авторитета знаний и опыта, а именно знания и опыт позволяют понять, что пинок далеко не всегда рождает крылья.

В-шестых, получить шлепок, а тем более – удар по губам, по затылку или щеке – это унижение. Особенно страшно, если подобное происходит публично, при свидетелях – а ведь родители обычно не церемонятся: могут и при друзьях огреть, и при одноклассниках. Многие дети переносят это настолько болезненно, что несправедливость способа наказания затмевает им ощущение собственной вины – следовательно, снижает КПД ваших действий практически до нуля.

В-седьмых, когда такие наказания повторяются часто, ребенок ощущает себя нелюбимым, плохим, не оправдавшим надежд, недостойным – и эмоциональная сторона ваших отношений стремительно ухудшается. Помните один из главных принципов справедливых наказаний – осуждать проступок, а не самого ребенка? С физическими наказаниями это не получается, ребенок неизбежно принимает все «на личный счет». А главное – исчезает доверие: ребенок старается без нужды не рассказывать ничего о себе и своих делах: а вдруг вам это не понравится и он получит очередную «воспитательную порцию»?

И восьмая, последняя причина: ребенок, безусловно, очень хорошо и рано начинает понимать, что ему нельзя, однако для него обычно так и остается неясным, что же можно? Его мир при таком раскладе весь состоит из сплошных «нельзя», из ограничений и запретов. Именно поэтому из такого неуютного мира очень хочется сбежать. Куда угодно – из дому (бродяжничать), из реальности (в виртуальные пространства), из жизни вообще… Когда дети подрастают, они порой прибегают к суициду как к жестокому и простому, но очень действенному способу навсегда отравить своему воспитателю остаток дней. И с таким решением вы не совладаете при помощи ремня или подзатыльника…

Итак, давайте серьезно задумаемся над тем, что для нас важнее: послушание и страх – или умение любить и уважать. Подчинение – или понимание. Ведь каждый находит то, что ищет….

К экспрессивным способам воспитания, то есть к физическим наказаниям и крику, прибегают люди в основном темпераментные, плохо умеющие сдерживать порывы и контролировать себя. Однако существует и другая категория родителей – это люди более уравновешенные, флегматичные, спокойные, и наказывают они детей в другом стиле.

Чаще всего такие мамы и папы практикуют разнообразные меры временной изоляции буйного чада.

Вариантов здесь множество: «Десять минут сидения на штрафном стуле, чтобы подумать над своим поведением», «Отправляйся в свою комнату – пока ты ведешь себя так, к людям тебя выпускать нельзя!» – так пытаются воздействовать родители-гуманисты.

«Марш в угол!», «На колени! На гречку!!» – это варианты людей более несдержанных, склонных к подавлению.

Есть и более экзотические способы повлиять на непослушных отпрысков: к примеру, запереть в темной ванной комнате или в кладовке – наказание «историческое», так делали веками наши предки, что даже нашло свое отражение в сказках. Добрая, в общем-то, девочка Мальвина поступила с Буратино аналогичным образом – из лучших побуждений и для его же блага.

Наказание арестом в той или иной форме – явление в наши дни уже не массово распространенное, но все еще популярное. Оно действительно дает эффект, но только в случае, если соблюдены следующие условия:

• наказание по длительности и значимости адекватно самому проступку;

• смысл наказания – заставить задуматься над своим поведением, притормозить резвое дитя и дать ему время остыть, а не унизить (эти нюансы дети улавливают очень чутко).

Унизительно, к примеру, поставить ребенка не просто в угол, а непременно на колени, да еще на какую-нибудь крупу. (Кстати, попробовали бы сами – любопытно, как долго бы выдержали?)

Унизительно принуждение к извинениям: «Будешь стоять в углу, пока не попросишь прощения!» Просить прощения ребенок должен с открытым сердцем, по собственной инициативе, осознав свою вину – тогда от извинений будет польза. А вот если они цедятся сквозь зубы, сквозь злые слезы – эффект от них обратный: обычно в семьях, где слишком часто практикуют такие методы, вырастают либо люди, не способные просить прощения в принципе, либо сломленные духом, готовые к извинениям из страха наказания и стремящиеся «прогнуться», даже если они правы.

А изоляция ребенка в темном и тесном помещении чревата возникновением главным образом страхов – от боязни темноты до клаустрофобии (боязни замкнутого пространства). Ну и, конечно, теплоты и доверия в отношения этот способ тоже привносит мало. Снова вспомним Буратино: от своей благодетельницы и воспитательницы Мальвины он попросту сбежал – и немало деток, готовых на побег в том или ином смысле слова из дома, где с подобными наказаниями «переборщили».

Бонус от изоляции виноватого ребенка в том, что это позволяет родителям сохранить в конфликтной ситуации олимпийское спокойствие. Ведь вовремя отправленный в свою комнату ребенок не увидит их непедагогично перекошенных физиономий и не услышит всего того, что могло бы перепасть на его долю, если бы он мозолил родительские глаза и дальше.

Правда, не со всеми подобный педагогический прием срабатывает. К примеру, удержать на месте гиперактивного ребенка дольше 5 минут – задача чрезвычайно сложная, так что для него наказание действительно будет очень чувствительным, если вам вообще удастся привести его в исполнение (прикрутить скотчем к стулу, как вы понимаете, – это не наши методы). А вот флегматик постоит в углу, не особенно напрягаясь, так что эффект для него будет уже другим.

Помимо свободы передвижения, многие родители считают правильным лишать ребенка и других прав и свобод. В частности, как уже было сказано, почти 40 % родителей лишают провинившееся чадо удовольствий, каждый пятый прибегает к запрету на просмотр телевизора и на «общение» с компьютером, почти 15 % российских детей штрафуют – то есть урезают карманные деньги, около 10 % лишают сладкого в прямом смысле слова, а 1 % российских родителей считают себя вправе лишить ребенка даже еды.