Закат Луизианы - Шепард Люциус - Страница 19

• Предыдущая
• 19/29
• Следующая

Мустейн ждал, не скажет ли Арлис, что шутит, но она продолжала напряженно вглядываться в него.

– Я знаю, вы его видели, – сказала она. – А он видел вас.

– Я видел что-то. А может, и не видел. Может, это было дерево.

– У человека, видевшего обычное дерево, не остаются на лице такие следы.

Мустейн медленно потягивал виски. Он попытался припомнить, что там такое Вайда рассказывала о Добром Сером Человеке. Вроде бы он обещал городу благополучие в обмен на… что же она говорила? До тех пор, пока они будут сохранять традицию избрания Владычицы Ночи? Типа того. Он вспомнил фигуру в разрыве туманной пелены. Рисунок в альбоме Мадлен. Возможно, подумал он, Добрый Серый Человек действительно является древним духом здешних мест, который использует Владычиц для своих целей. Но Мустейн не был готов поверить этому. Всего-то на основании местной легенды, карандашного рисунка да жуткой встречи в тумане.

– Что вам известно о Добром Сером Человеке? – спросил он.

– Он же вам являлся, а не мне. – Арлис тряхнула головой, отбрасывая косички в сторону, посмотрела на свое отражение в зеркале за стойкой и растянула рот в улыбке.

– Я думал, вы со мной заодно.

– Я не могу сказать вам того, чего не знаю. Одни говорят, что он демон, сбежавший из ада. Другие говорят, что в прошлом он был человеком, а теперь ищет потерянную любовь. – По-прежнему глядя в зеркало, она попыталась принять надутый вид и осталась довольна результатом.

Сидель и Недра сверлили Мустейна взглядами.

– Что с ними? – спросил он.

– Они знают, что вы ходили на болото, – сказала Арлис.

– Это вы им доложили?

– Чтобы нарваться на неприятности? Да нет, черт возьми! – Девушка нахмурилась. – Они видят вас насквозь. У них зрение поострее моего. Они все поняли, как только вы переступили через порог. Подослали к вам меня, чтобы я все у вас выведала.

– Что именно они велели вам выведать?

– Что вы видели на болоте. Они сами помирают от любопытства. О Добром Сером Человеке никто ничего толком не знает. Кроме того, что он обитает в здешних краях. Но все хотят узнать побольше.

– Вы верите в эту чушь?

– Насчет Доброго Серого Человека? – Арлис выразительно кивнула. – Разумеется. Иногда я чувствую его присутствие.

Сидель подошла к женщине со шваброй и бросила несколько слов резким тоном. Женщина принялась возить шваброй по полу энергичней.

– Арлис! – позвала Недра. – Я ухожу!

Девушка спрыгнула с табурета.

– Если хотите помочь Вайде, увезите ее отсюда. Иначе она кончит так же плохо, как бедная старая Мадлен Леклоз.

– Бред!

– Коли вы мне не верите, побродите по городу, посмотрите по сторонам. – Она повернулась. – Вы посланы, чтобы помочь Вайде. Все образуется.

– Никто меня не посылал, – сказал он.

– Вы глупец, коли так думаете, – сказала Арлис. – Все мы посланники.

Она торопливо направилась к Недре, стоявшей у двери, и вышла за ней следом.

Образуется.

Мустейн понимал, что должен сделать что-то, но понятия не имел, что именно.

Из динамиков музыкального автомата полилась песня Спрингстина; миллионер из народа жаловался на свою тяжелую жизнь. Сидель, поставившая пластинку, уселась у стойки через три табурета от Мустейна. Ее бледное лицо казалось осунувшимся. Она была в белом шелковом платье с кружевными оборками и прилегающим лифом с низким вырезом. Слишком легкомысленном. Наряд для костюмированной вечеринки, подумалось Мустейну.

– Тяжелая ночка выдалась? – спросил он Сидель немигающим взглядом смотрела на салфетку.

– Я тоже почти не спал.

– И сегодня не придется, – сказала она.

Эрл поставил на салфетку «криптоверд». Сидель обхватила стакан ладонями и велела Эрлу налить еще пива старику в полосатом костюме.

– Меня не тянет на разговоры, – сказала она Мустейну. – Я не в духе.

– Я не похищал у тебя Вайду. Она пришла и увела меня.

– Это не означает, что я должна выслушивать твою злорадную болтовню. – Сидель взяла стакан, лизнула кончиком языка пену. – Я не желаю тебе удачи, но и зла не желаю. Вайда хочет жить своей жизнью; возможно, это стоит того, чтобы город провалился в тартарары.

– Другого выбора нет?

– Судя по всему, нет. – Она отпила глоток и прикрыла веки.

Мустейн хотел возразить, попытаться выведать у нее что-нибудь, но потом понял, что и так располагает всей информацией по поводу того, что, по мнению местных жителей, происходит – или должно произойти – с Вайдой.

– На самом деле я не злорадствовал, – сказал он.

– Знаю. Ты играл. Как играли мы оба вчера вечером. Но… – Сидель отпила еще глоток и умирающим томным голосом красавицы-южанки проговорила: – Я оставила все в прошлом.

Мустейн понял, что она изрядно набралась. Он позавидовал ее возможности видеть мир не в фокусе.

– Все жители вашего города чокнутые, – сказал он.

Она издала смешок, но не проронила ни слова.

– Что? – спросил он.

Сидель обратила на него взгляд зеленых глаз, словно отреагировав на некий сигнал и проверяя свое впечатление. Она попросила у Эрла сигарету. Бармен протянул ей пачку, дал прикурить; она выпустила тонкую струйку дыма из сложенных трубочкой губ и обратилась к отражению Мустейна в зеркале:

– Я неравнодушна к слабым людям с мозгами. Они интересны, но неопасны. Поэтому я решила отнестись к тебе с симпатией.

– Вот здорово! Ну, спасибо.

Сидель подняла руку, веля ему замолчать.

– Я доверяю таким людям, поскольку зачастую они знают что-то, но недостаточно сильны, чтобы поверить голосу своего разума. Что бы там они ни воображали о своих глубоких познаниях, на самом деле они ничего не знают, поскольку всякое знание есть, главным образом, предмет веры. Поэтому когда ты говоришь: «Все жители этого города чокнутые», я слышу: «Этот город ставит меня в тупик». Именно так говорит любой умник, когда сталкивается с тайной.

– Неужели Грааль так таинственен? – сказал он. Сидель затянулась сигаретой и выпустила дым в стакан, отчего зеленая жидкость, казалось, вскипела, как колдовское зелье.

– Нью-Йорк, Лос-Анджелес… Омаха. Коли проникнуть взглядом за внешнюю сторону вещей, повсюду царит одинаковое безумие. Разница между Граалем и остальным миром заключается в том, что здесь все внешние покровы реальности уже два века как сняты. Мы, можно сказать, на ладони.

Песня Спрингстина закончилась, и начались «Порочные игры» Криса Айзека.

– Два века, – продолжала Сидель. – Грааль пережил период упадка и бедствий, но выстоял. Он не процветал, но и не закатывался. Нам повезло. А повезло нам потому, что мы заключили сделку, гарантирующую благополучие. Возможно, мы заключили сделку с дьяволом. Никто точно не знает. Но сделанного не воротишь. И нам жить с этим. – Она всмотрелась в свое отражение в зеркале, взбила волосы. – Тебе лучше тоже поверить в это, иначе у тебя не хватит сил сделать то, что необходимо.

– А что, по-твоему, мне необходимо сделать?

– Разве ты не знаешь?

– О, конечно. Я должен увезти Вайду отсюда. Но вы все тут ходите с таким многозначительным, понимающим видом, словно у меня на лбу отпечатан таинственный знак… словно именно поэтому никто из вас не пытается остановить меня.

– По-твоему, жителям нашего города нравится то, что происходит с Мадлен и Вайдой? Вовсе нет. Они боятся потерять то, что имеют, но они не в восторге от того, что им предстоит сделать, чтобы сохранить себя. Возможно, некоторые попытаются помешать тебе, но когда дойдет до дела, никто тебе не воспрепятствует. Никто, кроме тебя самого… и возможно, Вайды. Ибо она не захочет уехать с тобой.

– Откуда тебе знать?.

– Я знаю Вайду лучше, чем ты.

– Возможно, мы просто смотрим на мир с разных сторон, – сказал Мустейн.

– Делай, что считаешь нужным.

А вдруг Сидель права? Права во всем. Что, если Грааль – типичный городок. А мир, лишенный покровов реальности, оказался бы местом, где древние законы магии тесно переплетены с законами физики? Предположение о сделке со сверхъественной силой, о сделке, которую изо дня в день заключают миллионы верующих посредством молитв и религиозных ритуалов, объяснило бы многие вещи, кажущиеся необъяснимыми.

• Предыдущая
• 19/29
• Следующая