Непримкнувший - Шепилов Дмитрий - Страница 16

• Предыдущая
• 16/92
• Следующая

И далее:

«…у черноморских берегов закончился в гражданской войне боевой путь комиссара Н.С. Хрущева — одного из активных создателей Красной Армии и организаторов победы молодой республики Советов над иностранными интервентами и внутренней контрреволюцией».

Вот, оказывается, какую всемирно-историческую роль сыграл в гражданскую войну Никита Хрущев, скромно укрывшись под личиной комиссара батальона.

Я ни в малейшей степени не ставлю перед собой задачу дать биографию Н. Хрущева. Это сделают будущие историки, когда станут доступными необходимые для такой работы материалы. Я отмечаю лишь отдельные факты, наблюдения, живые впечатления, касающиеся Хрущева, оставившие отпечатки в моей памяти или при личном общении с ним, или из рассказов третьих лиц.

Как-то один из старейших деятелей Коммунистической партии, член её с 1897 года, бывший депутат и председатель большевистской фракции 4-й Государственной Думы, председатель ЦИК СССР и зам. Председателя Верховного Совета СССР Григорий Иванович Петровский передавал мне через третье лицо:

— Вы не знаете, что такое Хрущев. А я знаю. Я это и на себе испытал. В январе 1938 года Хрущев прибыл к нам на Украину Первым секретарем ЦК. Развенчал Ленина. Утвердил культ Сталина. Меня объявил «врагом народа». И началось…

Без ведома и прямой санкции Хрущева не решались никакие персональные вопросы опустошительных чисток 1937—1938 и последующих лет по Москве и Украине. Таким путем тысячи и тысячи ни в чем не повинных людей были ввергнуты в пучину невероятных страданий, нашли свою мученическую смерть с клеветническим клеймом «врага народа».

И, может быть, самое примечательное и отталкивающее в этой стороне деятельности Хрущева состояло в том, что многих из отправленных им на эшафот он затем с непревзойденным лицемерием оплакивал с высоких партийных и правительственных трибун. Причем в этих стенаниях виновниками гибели прославленных коммунистов выставлялся, конечно, прежде всего Сталин и другие его соратники, но не он, Хрущев.

А решающим в его карьере было искусство постоянного поддержания доверия и расположения того же Сталина. В течение многих лет сталинского руководства непременными атрибутами любой публичной речи, статьи или книги были здравицы в честь Сталина. Мы все должны были подчиняться этому неписаному, но железному закону. И подчинялись, но Хрущев поднялся в этом искусстве извержения елея до недосягаемых вершин.

Но многие годы заискивания, лавирования, подобострастия, вечного страха допустить какую-нибудь случайную осечку и погибнуть, годы интриг, подсиживания, устранения с пути конкурентов — всё это позади. Сталина больше нет. Теперь — рукой подать до вершины. Нужно лишь взять последние препятствия, убрать или уничтожить последних конкурентов.

Вперед, Никита Хрущев.

Вперед — без страха и сомнений!

«Александровские мальчики» и «комсомольцы двадцатого года». Дом терпимости для духовных наставников партии. Оккупационная армия и мясо для зверей Венского зоопарка. Шанс породниться с Габсбургами. Литвинов и Коллонтай в «кремлевской столовой». Советские люди хотят просто хорошо жить. У кого красивее урны на улице и кто победил Гитлера?

Корни того, что произошло со «сталинским наследством», уходят примерно в 1946—1947 годы. И как раз в это время, после окончания Отечественной войны, я невольно оказался в водовороте событий, главной движущей силой которых был Берия и которые были связаны с наметившимся усилением в руководстве ЦК А. Жданова и Н. Вознесенского.

С Ждановым я познакомился вскоре после возвращения в Москву с фронта и затем работал с ним в тесном контакте до самой его смерти.

Дело было в том, что после окончания войны, когда Жданову, как секретарю ЦК, поручено было руководить всей идеологической работой, главенствующую роль в этой сфере играли так называемые «александровские мальчики» — и Жданов начал искать себе новых людей.

Во главе Управления пропаганды и агитации ЦК тогда стоял Г.Ф. Александров, сам по себе умный и книжно-грамотный человек, хотя я думаю, что он никогда не знал и никогда не изучал марксистско-ленинскую теорию капитально, по первоисточникам. Опытный педагог и пропагандист, Александров представлял собой типичный образец «катедер-коммуниста» (т.е. «коммуниста от профессорской кафедры»). Он никогда не был ни на какой практической работе ни в городе, ни в деревне. Не был он и на фронте. Окончил среднюю школу, затем философский факультет, затем сам стал преподавателем философии, а вскоре — начальником Управления агитации и пропаганды ЦК и академиком. Вот и весь его жизненный путь. Классовая борьба, социалистическое строительство, трудности, противоречия, война, империалистический мир — всё это было для него абстрактными понятиями, а революционный марксизм — суммой книжных истин и цитат.

Возглавив Агитпроп после опустошительных чисток 1937—1938, Александров и в аппарате ЦК, и на всех участках идеологического фронта расставлял своих «мальчиков». Все они были «со школьной скамьи», на практической работе не были, следовательно, не общались ни с какими «врагами народа». За границей тоже не были, следовательно, не являлись «шпионами, завербованными иностранными разведками». Принципов и убеждений у них не было никаких, поэтому они с готовностью прославляли любого, кого им предписывалось прославлять в данное время, и предавали анафеме тоже любого, кого указывалось ей предать.

Типичными для этого обширного слоя людей, выдвинутых на руководство участками духовной жизни общества, были заместители Александрова — П.Н. Федосеев, В.С. Кружков, главный редактор газеты «Известия», а затем «Правды» Л.Ф. Ильичев, заместитель Александрова по газете «Культура и жизнь» П.А. Сатюков и многие другие.

Все они, используя свое положение в аппарате ЦК и на других государственных постах, лихорадочно брали от партии и государства полными пригоршнями все материальные и иные блага, которые только можно было взять. В условиях ещё далеко не преодоленных послевоенных трудностей и народной нужды они обзаводились роскошными квартирами и дачами. Получали фантастические гонорары и оклады за совместительство на всяких постах. Все они в разное время и разными путями стали академиками (в том числе, скажем, Л. Ильичев, который за свою жизнь сам лично не написал не только брошюрки, но даже газетной статьи, это делали для него подчиненные), докторами, профессорами и прочими пожизненно титулованными персонами.

Взять, к примеру, того же П.Н. Федосеева. До 30 с лишним лет он размышлял, по пути ли ему с коммунистической партией. Затем вступил в её ряды и сразу, не имея опыта работы даже в масштабе ячейки, был назначен заместителем начальника Агитпропа ЦК ВКП(б). Рабочих и красноармейцев он видел только во время парадов на Красной площади, а крестьян — в Воронежском хоре. При такой идейной нищете естественно, что Федосеев, как и другие «катедер-коммунисты», главные свои помыслы обращал на стяжательство: обзаводился квартирами, всеми правдами и неправдами стал членом-корреспондентом Академии наук, а затем, академиком и даже вице-президентом Академии наук.

Трудные годы социалистического переустройства страны, и особенно Отечественной войны, всё глубже прокладывали водораздел между революционной частью молодой партийной и непартийной интеллигенции, к которой принадлежало большинство молодежи, и стяжательско-карьеристской её частью, разновидностью которой были «александровские мальчики».

Я принадлежал к тому поколению революционной молодежи, вышедшей из недр рабочего класса, которое получило затем в нашей литературе наименование «комсомольцев двадцатого года».

Мы (здесь и далее — фактически автобиография Д. Шепилова, время от времени не очень убедительно вуалируемая автором под словом «мы». — Прим. ред .) жили, работали и учились в героической атмосфере Гражданской войны. С раннего детства мы вынуждены были идти на производство, чтобы зарабатывать хлеб насущный. Я, скажем, с 12-летнего возраста пошел работать гильзовщиком в табачную мастерскую. В школу ходили вечерами. Но были среди нас и дети богатых родителей (бывших фабрикантов, крупных царских чиновников, священников), которые порывали с родителями и шли на производство, чтобы, как тогда выражались, «провариться в рабочем котле» и заслужить право стать бойцами революции, коммунистами. Многие из них действительно стали такими большевиками.

• Предыдущая
• 16/92
• Следующая