Всадники в сверкающей броне. Военное дело сасанидского Ирана и история римско-персидских войн - Дмитриев Владимир Алексеевич - Страница 17
- Предыдущая
- 17/59
- Следующая
Катафракт, подобно позднейшему средневековому рыцарю Западной Европы, имел массивное снаряжение, надежно защищавшее воина от вражеских стрел, мечей, копий и другого оружия, однако несколько ограничивавшее его маневренность. Кроме того, главным оружием катафракта являлось длинное копье, которое всадник, судя по среднеперсидским изображениям, во время атаки держал двумя руками, далеко не всегда имея, таким образом, возможность защититься в слу чае необходимости щитом (их у подавляющего большинства катафрактов, как следует из иконографического материала, просто не было) или поражать противника мечом. По этой причине катафракты действовали эффективно лишь в том случае, если они наступали тесным строем, сплоченно и организованно. Одинокий катафракт во время сражения был почти бесполезен. Более того, будучи повергнутым на землю, тяжелый всадник оказывался фактически беззащитным, поскольку из-за внушительного веса доспехов он был весьма неуклюж и становился легкой добычей вражеских пехотинцев:
Катафракты вследствие тяжелого вооружения, которое они носят, защищены от ран, но вследствие громоздкости и веса оружия легко попадают в плен: их ловят арканами; против рассеявшихся пехотинцев в сражении они пригоднее, чем против всадников. Однако поставленные впереди легионов или смешанные с легионарной конницей, когда начинается рукопашный бой грудь с грудью, они часто прорывают ряды врагов (Veget. ERM. IV. 23)
Данный пассаж Вегеция относится к римским катафрактам, однако, бесспорно, отмеченные этим автором характеристики могут быть перенесены и на панцирных всадников персов.
Уместно, на наш взгляд, привести в этой связи и слова Тацита, относящиеся, правда, к сарматским катафрактам:
Если человека в таком панцире [т. е. катафракта. — В. Д.] удается свалить на землю, то подняться сам он уже не может (Тас. Hist. I. 79).
Все эти факторы обусловили и особую тактику действий тяжелой персидской конницы. В атаку она шла плотным правильным строем, чем-то напоминая, таким образом, македонскую фалангу, посаженную на лошадей. Ее действия были четко скоординированы. Не случайно в связи с этим Маврикий отмечает, что «персы перед боем наступают медленно, чтобы не разорвать фронта боевого порядка… Поэтому если бы преследуемые ими повернулись вдруг назад и ударили на их фронт, то это было бы очень рискованно, так как они наткнулись бы на строй в полном порядке. Потому что персы преследуют врага не так беспорядочно, как скифы, а медленно и стройно» (Mauric. XI. 2).
После первого — наиболее мощного и страшного по своей силе — удара катафракты начинали поражать противника мечами. Их поддерживала многочисленная и маневренная легкая конница, задачей которой было затруднение действий вражеского войска, в особенности на флангах, — они у персов (как, впрочем, и у многих других народов, в том числе у римлян и византийцев) всегда были слабым местом. Кроме того, легкая кавалерия преследовала и разбитого противника, бежавшего с поля боя.
Второй линией являлись резервные подразделения пехотинцев, вступавших в битву лишь на ее завершающем этапе либо же при необходимости усилить натиск на противника или, напротив, укрепить оборону в случае вражеской атаки. Однако не исключена и возможность размещения в резервных порядках персов всадников, поскольку в источниках не указывается на отсутствие здесь кавалерии.
Все авторы, более или менее подробно характеризующие персидскую пехоту, практически единодушны, как было сказано выше, в признании ее никуда не годной с точки зрения боевых качеств.
Это позволяет сделать вывод о том, что решающего значения в бою пехота персов не играла, однако в определенных ситуациях ее действия, безусловно, могли определить исход сражения.
В связи с рассмотрением вопроса о действиях персидской пехоты привлекает внимание один из эпизодов «Предания о сыне Зарера». Хотя описываемые в этом сочинении события происходили, по мнению самих персов, в древнейшую эпоху их истории, тем не менее, многие частные моменты, в том числе и касающиеся военного дела, явно относятся к сасанидскому периоду. В данном случае для нас интересно описание сцены ссоры царя Виштаспа с бидахшем Джамаспом:
Тогда царь Виштасп, выслушав эту речь, упал со своего престола наземь. В левую руку берет он кинжал, в правую руку берет он меч, на Джамаспа бросается и говорит: «Будь ты неладен, колдун, вызывающий ужас, ибо мать твоя была колдуньей и отец твой был лжецом» (A3. 50–51).
Представляется, что автор «Сказания» описывает в этом отрывке не что иное, как один из способов фехтования, применявшийся персами, при котором пеший воин использует обе руки, держа в одной из них меч, а в другой — кинжал, играющий в данном случае вспомогательную роль.
Особого упоминания заслуживает использование персами боевых слонов. В отличие от своих предшественников — парфян — применение в бою слонов было для сасанидской армии традиционным явлением. Трудно точно определить, каким было расположение отрядов слонов перед сражением. Данные источников показывают, что, скорее всего, какого-то жесткого правила в этом отношении не существовало, и слоны могли находиться как на переднем крае, так и позади основных боевых порядков. На поле битвы слоны выполняли примерно ту же по своему значению роль, что и тяжелая бронетехника в наши дни, при этом не только нанося противнику прямой военный урон, но и оказывая на него, как было отмечено выше, сильное психологическое воздействие.
Наиболее активно слоны применялись персами в IV в. Затем упоминания о них у античных авторов становятся все более редкими. Этому возможны два объяснения: во-первых, могли нарушиться связи с поставщиком слонов в Персию, которым была Индия, а во-вторых, постепенно исчезла целесообразность их использования, поскольку ромеи, судя по всему, научились с ними бороться, да и сами по себе эти животные представляли потенциальную опасность не только для противника, но и для самих персов. Так, в битве под Фасисом (555) персидское войско, чуть было уже не одержавшее победу, было разгромлено из-за того, что один из боевых слонов, получив серьезную рану, взбесился от боли и привел в состояние хаоса весь правый фланг армии персов (Agath. III. 26).
Характеризуя действия персидского войска в бою на открытой местности, следует отметить, что арсенал применявшихся персами тактических приемов сказанным выше не исчерпывался и был весьма богат. На открытом пространстве они достаточно широко использовали фактор внезапности, что нередко приносило им успех (Herodian. VI. 5. 9; Amm. Marc. XIV. 3. 1; XVI. 9. 1; XVIII. 8. 3; XXIII. 3. 4–5; XXIV. 3. 1; 4. 7; XXV. 1. 5; 3. 2–3; 6. 7: Proc. Bell Pers. I. 8. 6; Agath. II. 21; Theophyl. II. 2. 7; III. 4.1; 10. 6, 8). В то же время, стремясь обезопасить себя от разного рода неожиданностей, во время более или менее длительных стоянок персы обязательно сооружали укрепленный лагерь, о чем упоминает, в частности, Вегеций:
Персы, подражая римлянам, окружают свой лагерь рвом, и так как земля там почти вся песчаная, то они возят с собою пустые мешки, наполняют их этой рассыпающейся, как пыль, землей, которую они выкапывают, и, навалив их друг на друга, устраивают насыпь (Veget. ERM. III. 10).
- Предыдущая
- 17/59
- Следующая
