Стоит ли им жить? - де Крюи Поль Генри - Страница 10

Это собрание было началом осуществления мечты нашего милейшего доктора Хэмилла.

Конференция проходила с большим подъемом. Ни одной минуты не было потрачено на пустые споры о том, как установить с научной достоверностью, существует ли нужда или нет. Ни один скверный факт не был смазан на заседании этого пенсильванского комитета по спасению детского здоровья. И аристократическая трескотня на тему о том, должны ли мы впадать в истерику, была бы немедленно прекращена и получила действительно трескучий отпор. Таков был дух этого собрания. Оно было полно решимости добиться для непривилегированных пенсильванских детей того же внимания, какое давно уже уделяется здоровью свиней и рогатого скота. Вопросы, выдвинутые Хэмиллом, были поставлены честно и по существу дела; они говорили о наличии опасности так ясно, как если бы здесь собрались жители пограничных городов обсудить вопрос о спасении своего имущества от надвигающегося лесного пожара.

Только здесь в Гаррисбурге было признано единогласно, что положение пенсильванских детей хуже, чем положение ребят в местностях, угрожаемых пожаром. Конференция ясно представила себе будущих американских граждан — рахитичных, чахоточных, малорослых, гнилых и дегенеративных. Только такими они могут быть, если существующая нужда будет продолжаться. Единственным крупным минусом пенсильванского комитета по спасению детского здоровья было то обстоятельство, что его участники считали существующую грозную опасность для пенсильванских детей простой случайностью.

Как бы то ни было, все поняли, что в их большом общественном хозяйстве имеются: умирающие с голоду дети среди неиссякаемых запасов продовольствия; больные под самой дверью врачей, сидящих без пациентов; незащищенные от инфекции при беспредельном развитии профилактических знаний; физически дефективные у порогов больниц, которые могли бы исправить эти дефекты, но стоят почему-то пустыми.

Что же тут нужно сделать?

«Прежде всего, — сказал Хэмилл, — нам нужно в организованном порядке выявить все эти сотни тысяч несчастных, забытых детей».

Его план выходил из рамок общепринятых врачебных традиций. Хэмилл знал, что наши доктора — может быть, после фермеров — самые закоренелые из всех индивидуалистов. Они выше всего ценят личные взаимоотношения с семьями своих пациентов. Они будут с пеной у рта, с риском самим остаться голодными, защищать право каждой семьи выбирать себе доктора по вкусу. И можно ли отрицать, что в этом есть своего рода житейская мудрость? Но в данном случае детские страдания были таким острым, распространенным и крупным явлением, что Хэмиллу удалось перестроить психологию врачей. Он убедил их в том, что отныне вся врачебная корпорация в целом должна принять на себя ответственность за эту массу несчастных, заброшенных малышей.

Эту работу должны взять на себя доктора. Но как им организоваться?

И такой дух подлинной человечности царил в этом собрании, что не было даже намека на обычные среди медиков страхи перед коммунальной медициной. Не успел еще Хэмилл кончить, как вскочил доктор Гэтри. Он сказал, что Медицинское общество штата Пенсильвания от всей души приветствует предложенный Хэмиллом план добровольного объединения врачей для выявления сотен тысяч обездоленных детей. Доктор Вальтер Дональдсон в восторженных выражениях отметил тот факт, что впервые в истории Пенсильвании представляется случай научить пенсильванских отцов и матерей показывать врачам детей до заболевания — систематически, периодически. Таким образом эти счастливые дети — а отныне все дети должны быть счастливыми! — сделаются еще крепче, если они здоровы, и здоровыми, если они стоят на пороге болезни…

Но вот вопрос — кто же будет платить докторам за это массовое медицинское обслуживание? Быть на казенном содержании они не согласны. Но у этих докторов ведь тоже есть жены и дети, которых нужно одевать и кормить. Смешно даже думать, чтобы кто-нибудь из сотен тысяч отцов или матерей забытых ребят был в состоянии платить врачам. Но кто же будет платить? Никто не может платить. Так вот — если выразиться на ирландский манер — можно сказать, что самым поразительным из всего, что случилось на этом почтенном собрании, было именно то, чего не случилось. Ни одному из этих мягкосердечных людей не пришло в голову спросить, почему же нехватает на это денег в нашей богатейшей Пенсильвании? Или поинтересоваться тем, куда эти деньги ушли, если они когда-нибудь были? А если их теперь нет, то почему бы им вновь не появиться при тех громадных запасах продовольствия, одежды, жилищ и лекарств, которые производит Пенсильвания?

Почему никто из этих умных, самоотверженных людей не коснулся коренного, существеннейшего вопроса: как могло случиться, что Пенсильвания, как и вся Америка, не в состоянии покупать то, что она производит?

Они сидели и выслушивали доклады из районов, — из целых районов, почти лишенных молока. Они знали, что молоко является основным продуктом, который требуется для забытых детей. И все же, с каким-то абсолютно непонятным смирением, все они, видимо, соглашались на том, что необходимое количество молока для пенсильванских детей должно находиться в зависимости от наличного количества покупательных средств. Ни один из присутствовавших не встал, чтобы отметить тот очевидный факт, которого даже алчный Шейлок не мог бы опровергнуть…

Что количество средств, необходимых для удовлетворения детей молоком, должно зависеть исключительно от необходимого для этой цели количества молока. А покупательная способность отцов и матерей этих детей должна соответствовать той громадной, искусной, укрепляющей и жизнеспасительной медицинской помощи, которую пенсильванские доктора могут им оказать.

Но, увы! Вместо того, чтобы встать и с негодующим видом этого потребовать, все врачи, сестры и дантисты заявили, что они будут рады осмотреть более миллиона детей из четырехсот пятидесяти тысяч пораженных бедностью пенсильванских семейств совершенно бесплатно.

И они сделают то же самое для тех многочисленных семейств, которые не получают пособия, но слишком горды, чтобы итти к врачам, не имея возможности им уплатить. Все это они сделают совершенно бесплатно.

Это было нечто новое, нечто совершенно идиотское с точки зрения экономики, нечто небывалое в истории Америки. В этот день Хэмилл был дирижером оркестра, репетировавшего новую неслыханную симфонию доброй воли и взаимного сотрудничества тысяч людей без мысли о вознаграждении. Кто же будет помогать докторам? Все будут помогать. Все они отдадут себя в распоряжение местных медицинских обществ. Учительские союзы примут участие в работе, устраивая летние обходы детей силами учителей. Но поскольку последние не обладают достаточными медицинскими знаниями для выявления больных и истощенных детей, они готовы работать под инструктажем докторов. Эти домашние диэтетики будут учить бедных матерей, как лучше использовать ничтожное правительственное пособие или заработок мужей. Они будут учить их, как можно в Америке, где имеется в изобилии молоко, мед и все, за исключением денег, — как можно состряпать хороший обед из жалкого подаяния, которое немногим больше, чем ничего. Десять тысяч безработных сиделок изъявили готовность засучить рукава и под руководством врачей превратиться в работников здравоохранения, чтобы выискать сотни тысяч детей, для которых быстрая смерть лучше той жизни, которой они живут. Сиделки с радостью согласились топтать свои ботинки, не получая ни цента на покупку новых, причем оставался совершенно неясным вопрос, что же эти сиделки будут есть, хотя и считается общепризнанным, что человек должен что-нибудь есть для того, чтобы ходить, истаптывая свои ботинки. А пенсильванское общество зубных врачей с восторгом взяло на себя задачу вспомнить о десятках миллионов забытых зубов. И никто при этом не объяснил, как будут питаться дети этих зубных врачей, которые решили тратить время и деньги на выявление забытых зубов у детей, отцов и матерей, не имеющих средств, чтобы ими заняться.