Черноногие - Шевалье Э. - Страница 29

• Предыдущая
• 29/67
• Следующая

На рассвете он подъехал к лагерю трапперов. Первые лучи восходящего солнца осветили ему некоторые следы. Он спешился, подъехал к пригорку, на котором стояла палатка Сильвины. Но бесполезно отыскивать ее следы! Они исчезли в высокой истоптанной траве, в измятых кустарниках и под трупами охотников, над которыми кружила стая хищных птиц. Незачем и напоминать, что трупы были изувечены и скальпы были сняты с их черепов. Сочувствуя нерадостным думам своего господина, верный конь печально заржал. Кенет объехал поле смерти, думая, не найдется ли тут раненый, нуждающийся в его помощи. Но он увидел только несколько трупов дикарей, которых, вероятно, индейцы не заметили, а иначе, по своему обычаю, непременно унесли бы с собой. Осматривая эти трупы, Кенет заметил, что на многих из них остался отпечаток мощной руки таинственного истребителя.

«Как! И здесь все тот же жестокий, таинственный удар!» — подумал он.

Прежде чем окончательно покинуть поле смерти, он решился несколько раз покричать, в надежде, что какой-нибудь затаившийся раненый охотник откликнется на его зов. Сначала только эхо откликалось на его призыв, но при четвертом или пятом призыве он услышал звуки человеческого голоса неподалеку. Он двинулся в направлении звука и нашел старого Саула Вандера, сидящего под деревом, но в каком состоянии! Несчастный был изранен, ничего не ел почти двое суток и страшная жажда мучила его.

Когда Волк и Кенет исчезли в темноте, Уилсон намеревался немедля освободить своих товарищей. Но Ник посоветовал ему отказаться от своего намерения проделать это немедленно.

— Не шевелитесь, — шепнул он, — один из краснокожих косится на нас. О, меня не проведет их дикое коварство.

— В жизни я не проводил еще такого долгого дня, — ответил Уилсон, — мне кажется, у меня волосы поседели за это время. Тщетно задаюсь я вопросом, зачем Бог сотворил таких варварских людей? Но, без сомнения, они на что-нибудь да годны, потому что нет в мире ни единого существа, которое было бы создано напрасно. Ах, как трудно носить надежду и страх, не правда ли, Ник?

— Неужели я этого и сам не знаю? Не я ли получал тысячи уроков от жизни? Не в первый раз мне случается попадать в плен. У меня были небольшие затруднительные обстоятельства с каждым племенем краснокожих понемногу, начиная от Небраски до этих мест. Однажды эти подлецы привязали меня к дереву, потом развели костер подо мной, для того, видите ли, чтобы поджарить меня на медленном огне. Упитанным я никогда не был и, следовательно, никак бы не смог дать жира столько, сколько им требовалось. Ну уж и жарко мне было, словно в пекле! Огонь — это самая неудобная стихия для человека: он охватывает вас с неимоверной быстротой, ей-же-ей, право…

Ник прервал свою любимую поговорку, невольно застонав от боли. Оправившись, он продолжал:

— Через несколько минут я почувствовал, как мозг в моих костях кипит, и вы не можете себе представить, какие странные звуки производило это кипение: буль-буль-буль! Поверьте, вы только тогда поймете меня, когда сами попадете в подобное затруднительное положение. Отвернусь в сторону, повернусь в другую, а все не легче! Вот так по уши втянулся я в это окаянно-затруднительное положение. Я и кричал, и корчился не хуже угря, награждал краснокожих всеми ругательными прозвищами, какие только мог припомнить, а они, бесчеловечные, только покатывались со смеху! А я им кричу: «И убить-то человека не умеете! Следует навалить кучу дров, да и подкоптить как лисицу, а не делать из него вареную говядину. Ничего вы не понимаете и в поваренном искусстве, злодеи, болваны, низкие трусы! Ваши воины ни дать ни взять старые бабы. Дайте мне свободу, и я разом четырех из вас уложу. Ей-богу так! Что же вы думаете? Они еще пуще хохочут, да горящими головешками в меня тычут. Да, плохо бы мне тогда пришлось, да, видно, не приспела еще моя пора. Явился откуда ни возьмись мой старый друг Козел-Бизон. Слыхали про Козла-Бизона? Налетел он и как громовая стрела ударил на краснокожих, а за ним поспевает дюжина охотников-молодцов! Ну уж и дрались они! О, что за потеха была! Что за радость! Это надо было видеть. Как крушили они этих тварей! А костер мигом разбросали по ветру. Я подскочил и прямо в реку. Что за сладость! Рай, да и только! Кажется, что и сейчас чувствую то наслаждение. Ну уж и накричался я тогда на краснокожих! И возвратил им капитал с процентами, ей-же-ей, право слово, и я ваш покорный слуга!

— Как у вас достает духу разглагольствовать? — подивился Уилсон. — У меня только и мысли, что о грозной опасности, которая ожидает нас. От ужаса меня пот прошибает. Неужели они все еще следят за нами? Сил нет ждать. Пора! Как бы не упустить случай.

— Тише! — предостерег Ник. — Я слышу чьи-то шаги. Не подслушивал ли кто? Тише! Опять тот же шорох, что такое? Кажется, сам демон идет…

Последнее замечание Ник применил к одушевленному предмету, продвигавшемуся на четвереньках, подобно зверю, хотя было очевидно, что принадлежит он к человеческому роду. С необычайной быстротой и ловкостью он подкрадывался к ним.

— Сам демон! — прошептал Том Слокомб.

— Тс-с! — проворчал «демон».

— Авраам Гэмет! — воскликнул Ник.

— Истину говоришь, а еще лучше, если будешь молчать. У язычников слух потоньше нашего. Послушай моего совета, и я вырву тебя из рук филистимлян.

— А вы стоите дороже, чем я думал, ей-ей! Право слово так! Присоединюсь-ка я к квакерам, лишь только попаду в их собрание. Освободите меня скорее от этих пут.

Охотничий нож Гэмета быстро скользнул по веревкам. От этого внезапного облегчения охотнику даже дурно стало. На минуту в глазах помутилось, как он говорил, но это продолжалось недолго, и его разум снова обрел ясность.

— Незнакомец! Не забудь белого полярного медведя, — жалобно попросил Слокомб, — отпусти на свободу великого Ворона Красной реки. Поспешите, терпеть больше нет мочи!

Авраам оказал желанную услугу и ему. Тот вскочил на ноги и разинул рот, чтобы каркнуть, но громадная рука квакера вовремя зажала ему рот.

— Медведи и волки! Я чуть было не забылся и не разбудил силы адовы! — прошептал Ворон.

Восклицание Ника прервало его.

— Опять этот проклятый мальчишка. Задаст же он теперь нам работы!

Слова эти относились к Волку, как раз появившемуся в критическую минуту. Авраам, завидев его, прыгнул как тигр и сдавил ему горло.

— Держись смирно, — сказал квакер, — и тебе никто не причинит зла, но попробуешь крикнуть, я не поручусь за твою жизнь.

Напрасное предостережение, потому что пальцы Гэмета так сдавили горло юному индейцу, что не то что кричать, нечем и дышать было.

— В путь! — скомандовал квакер и, подхватив Волка на руки, понес его, как малого ребенка.

— А теперь можно мне покаркать? — осведомился Том Слокомб, когда они очутились шагов за сто от стана.

— Истинно говорю тебе, поостерегись, — ответил ему Авраам, — разве ты не понимаешь, что они погонятся за нами на лошадях, если ты переполошишь их?

— Очень жаль, — вздохнул Слокомб печально, — сообщаю вам, что долго никак не смогу удержаться.

— Да не впутывайте же нас в новые окаянно-затруднительные обстоятельства, — сердито проворчал Ник, — когда мы окажемся вне опасности, подальше от этих тварей, тогда хоть охрипните от воя, как проклятый индеец, если на то есть охота. А пока — молчать!

— Но зачем же, — сказал Слокомб Гэмету, — зачем вы утомляете себя таким бесполезным грузом? Покончите скорее с этой маленькой гадиной. Сейчас это сделать гораздо легче, чем когда он возмужает.

— Не приемлю насилия, — отвечал квакер, крепче сжимая дрожащего Волка, — ремесло убийцы не по мне.

— Так передайте его мне, я угощу его последней болезнью. У вас слишком нежное сердце, незнакомец. Мне очень прискорбно видеть такую слабость в таком сильном и огромных размеров существе. Где ваше оружие?

— Этот мальчик должен жить, — произнес Авраам спокойно.

• Предыдущая
• 29/67
• Следующая