Грешница - Шхиян Сергей - Страница 47
- Предыдущая
- 47/98
- Следующая
Что мне оставалось делать? Конечно, можно было поймать его на слове, начать настаивать на своем и, в добавок к свалившемуся на нас несчастью, поссориться и испортить отношения. Я предпочла наивно спросить:
– Правда, принесешь? А этот плохой человек, он на тебя не нападет?
– Упаси боже! – довольный своей ловкостью, воскликнул Алеша. – Он живет в другом конце города!
На этом мы, собственно и кончили обсуждение предстоящей дуэли. Я осталась в комнате и для вида села за чтение, с твердым намереньем ни на минуту не выпускать мужа из вида, а он пошел в сарай к Ивану. Там они обсудили создавшееся положение и начали драться на палках. То, что они делали, Алеша называл тренировкой и разминкой. Удивительно, но и я теперь понимала, что такое выпад, даже знала, как правильно колоть и рубить саблей.
Чем дольше Алеша тренировался, тем спокойнее становилось у меня на душе. Оказалось, что он владеет оружием намного лучше Ивана. Подравшись с ним на палках, Алеша взял ту самую саблю, что добыл в деревянном замке и начал ее осваивать. Он долго ей махал, и делал фехтовальные выпады, пока не почувствовал, что она привыкла к его руке. Иван сидел там же на бревнышке и наблюдал за такой тренировкой.
«Наблюдая» за мужем, я одновременно пыталась понять, почему не слышу мыслей Ивана. По виду и поведению он был самым обычным человеком из крестьянского сословия и никак не походил на колдуна. Потом они собрались, взяли саблю и куда-то пошли.
Дальше все проходило как в сказке, Алеша с Иваном пробрались огородами за городскую околицу. Дуэль проходила в березовой роще за городом. Туда вскоре явилось трое офицеров. Алеша саблей ранил Двоих и так запугал, что они даже не пытались оказать ему сопротивление. Я знала, что желать зла ближнему греховно, но поручику обозвавшему меня «распутной мужичкой», я пожелала самого, самого плохого. Мне было приятно узнать, что он трусит и смертельно боится моего мужа.
Когда я поняла, что на этой дуэли ничего опасного для Алеши нет, занялась своими делами. Мне нужно было как-то привести себя в божеский вид. После того, как я научилась видеть себя чужими глазами, у меня сразу же возникло много проблем со своей внешностью и правильным поведением.
Любой наблюдательный человек, когда попадает в новую компанию, может даже без моего уникального дара, понять по отношению к себе окружающих, как они его оценивают. Исключение составляют только очень простые люди, которые действуют так, как они привыкли, ни на кого не обращают внимания, живут как хотят и пытаются навязать чужому монастырю свой устав.
Став «умной» я попала в сложное положение. Теперь мне нужно было учиться соответствовать тем представлениям, которые сложились у людей обо мне и постараться их незаметно изменить. Для Котомкиных я оставалась деревенской девчонкой, Алеша видел во мне наивную девочку, горожанам, если верить поручику, я казалась хитрой, распутной девкой.
Причем, ни одна из этих оценок больше не соответствовало действительности. Какой я была на самом деле, я сказать затрудняюсь. Необычные события так стремительно ворвались и изменили мою жизнь, что у меня появилось чувство, что теперь я меняюсь ежечасно.
– Алевтинушка, можно к тебе на минутку? – спросила, заглядывая в комнату Дуня.
Я отвлеклась от своих проблем и пригласила ее войти.
– Алексея Григорьевича здесь нет? – спросила она, хотя это было и так очевидно.
– Скоро придет, он сейчас дерется на дуэли, – объяснила я.
– На чем дерется? – не поняла горожанка, дочь богатого портного!
Уже одно то, что я умею читать и писать, знаю такие вещи, о которых здесь никто кроме Алеши не имеет понятия, позволяли мне занестись над простой девчонкой, но я этого делать не стала и объяснила Дуне, что такое дуэль.
Девушка с широко открытыми глазами выслушала мой рассказ и ужаснулась. Пришлось еще объяснять ей, что такое честь и как важно ее сохранять.
– А я думала, честь бывает только у девушек, – удивленно сказала она. – Ну, знаешь, как говорят: «Девушка потеряла свою честь»!
– У мужчин выходит она тоже есть, – не совсем уверено, сказала я. – Только как они ее теряют, я точно не знаю.
Мы еще немного поболтали о здешних делах. Потом разговор зашел о ее предстоящей свадьбе. Дуня начала рассказывать о приданном, и мне стало немного обидно, что я оказалась полной бесприданницей. Может быть, зависть и тронула бы мое сердце, но Дуня была бесхитростна, говорила только то, что думает, и не пыталась унизить меня отцовским богатством.
Вот он результат цивилизации, с грустью, думала я. Пока я была нищей рабой, у меня не было никаких комплексов, а лишь стала дворянкой, как сразу же появилась зависть и переживания.
– Ты о чем задумалась? – спросила меня Дуня, заметив, что я перестала реагировать на ее бесконечные перечисления припасенных к семейной жизни простыней и полотенец.
– Не знаю, мне почему-то грустно! – оправдала я свое невнимание к ее приданному.
– Счастливая ты, Алевтинка, – непонятно с чего, вдруг, сказала она, – Алексей Григорьевич только о тебе и думает.
– А твой Семен? – удивилась я.
– Что Семен! Я не знаю что ему дороже, я или тятина мастерская, – грустно ответила она.
Раньше я бы начала расспрашивать подругу, почему она так думает, сопереживать, сочувствовать, теперь же только пожала плечами. Каждая из нас добилась того, о чем мечтала и все равно остается недовольной.
- Предыдущая
- 47/98
- Следующая
