Любовь на оливковом масле - Барская Мария - Страница 12

• Предыдущая
• 12/18
• Следующая

— Берем! И, если есть, не один, а два!

«Ну и Ларик, — подивилась Евгения.

Никак, по Лизкиной системе, для надежности двух девушек одновременно завел? Которая согласится, на той и женится».

Два экземпляра нашлись.

Женя перемерила все принесенные комплекты один за другим и вышла.

— Ну как? — уже подпрыгивал на месте от нетерпения Илларион.

— Я бы тебе порекомендовала взять черный, лиловый и красный, — ответила Женя. — А вот эту гадость, если хочешь, покупай с закрытыми глазами. Я даже мерить ее не стала.

— А в чем проблема?

— По-моему, это скорей для интим-салона.

Фасон бюстгальтера был крайне специфический: соски оставались неприкрытыми.

— Считаешь, она обидится? — шепотом осведомился Илларион.

— Я бы обиделась, — заверила Женя. — А она, уж не знаю. Слушай, ты сам что-то можешь решить?

— Могу. Из того, что ты сама выбрала что-нибудь подошло по размеру?

— Все подошло.

— Тогда берем.

— А ты думаешь, ей понравится?

— При чем тут она. Это тебе.

— У меня денег столько с собой нету, — растерялась Женя.

Ларик надулся.

— Обижаешь. Это подарок.

— Не забывай, я не твоя девушка. Чтобы ты мне еще белье дарил! — рассердилась она.

— Значит, отказываешься. — Ларик громко засопел от обиды, словно маленький мальчик.

Сердце у Жени дрогнуло. Белье действительно было очень красивым. И хоть сама она обычно такого себе не позволяла, Ларика обижать не хотелось. Чувствовала, что ее отказ закончится большой ссорой. Бог с ним.

Женя сдалась.

Белье запаковали в два пакета. Один вручили Ларику, другой — ей.

— Приходите к нам еще, — прощебетали на прощание девушки.

Женя с Лариком вышли на улицу. Сев в его машин}, она сказала:

— Я чувствую себя, может, и дорогой, но шлюхой!

— Как же ты все-таки закомплексована, — вздохнул Лари к.

— Это, дорогой мой, не комплексы, а свидетельство, что у моего поколения женщин еще какие-то нравственные идеалы остались.

— Особенно у твоей Елизаветы, — хмыкнул Илларион. — Ее, знаешь ли, распирает от нравственности.

— Не тронь подругу. Лизка белье в подарок от мужчин не берет.

— Во-первых, может, и берет, только тебе не докладывает. А во-вторых, сильно подозреваю, ей никто не предлагал.

— Пошляк ты, — поморщилась Женя.

— Я полон жизненной энергии, и она у меня бьет через край, — с пафосом объявил он.

— Конечно, конечно. Накупил эротического белья и представляешь, как твои барышни сейчас перед тобой щеголять будут.

Кто «они»? — резко повернулся к ней Илларион, из-за чего чуть не врезался в притормозившую впереди машину. — У меня одна девушка.

— А эти кружавчики зачем в двух экземплярах купил? Чтобы дольше носилось?

— Для тебя, дурочки, второй комплект. Может, благодаря мне кого соблазнишь.

— Друг мой, ты сегодня невыносим.

— Я еще больше невыносим, чем ты думаешь. Хочу к тебе сейчас на чай напроситься. На чай с бутербродом в хорошей компании. Твоей и Темкиной. Он хоть дома? А то мы с ним больше месяца не виделись.

— Сама его редко вижу, — пожала плечами Женя. — У него то какие-то секции, то кружки. Чем только не занимается.

Пока Темка рос, Ларик практически заменил ему отца. Гулял с ним, возил в зоопарк, в цирк, на аттракционы. А иногда даже заменял Женю на родительских собраниях. В школе были уверены, что Ларик приходится Теме дядей. Да Женин сын относился к нему, как к родному.

Услыхав Женькин голос, Ларик явно обрадовался.

— Слушай, я к тебе по интимному делу, — осторожно начала Женя.

— Женька, я тебя очень люблю как друга, но никакого интима! — засмеялся Ларик. — Сердце Волового отныне занято! И, думаю, на всю оставшуюся жизнь!

— Новую пассию нашел? Так скоро?

— Фу, как пошло, Шильцева! Не ожидал от тебя. В жизни, при всем окружающем нас цинизме, еще есть место большим и светлым чувствам! Заруби себе это на носу!

В голосе Ларика звучали страсть и свадебные колокола.

— Илларион, что случилось?

— Самое, подруга, прекрасное на свете! — продолжал ликовать он. — Влюбился, как никогда раньше! Сразу и с полной взаимностью! Представляешь, она балерина!

— Хорошо это или плохо?

— Потрясающе! Она такая тонкая, такая артистичная, такая пластичная! — захлебывался от эмоций он.

— Тонкая в каком смысле: физически или морально?

— Женька, не пытайся казаться хуже, чем ты есть. Или ты мне завидуешь?

— Ну да. Всю жизнь мечтала о балерине.

— О балерине, надеюсь, нет, но о балеруне — возможно, — отомстил ей Илларион.

— Не герои моего романа балеруны. Лет-то твоей балерине сколько?

— Тридцать! — сообщил Ларик.

— Хороший возраст. Она как, на пенсию уже вышла? — подпустила еще одну шпильку Евгения.

— Какая пенсия! — возразил Илларион. — Танцует вовсю! У нее даже ребенок есть!

Женя, не выдержав, прыснула:

— С ребенком, что ли, танцует?

— Если ты и дальше издеваться намерена, я сейчас положу трубку, — еще сильнее обиделся он.

— Стой, стой, стой! — прокричала Евгения. — Ларик, я за тебя очень рада. Но мне необходимо с тобой посоветоваться.

— Темка что-нибудь натворил? — радость в Лариковом голосе смолкла, уступив место тревоге.

— С ним полный порядок, — поторопилась успокоить его Евгения. — Это скорее я натворила.

— В долги залезла? Сколько нужно?

За это Женя и любила Иллариона, прощая ему любое занудство. Всегда первым бросался на помощь. Ни разу за долгое время дружбы она от него не услышала: «Не могу».

— Нисколько. С финансами тоже порядок.

— Тогда вообще теряюсь в догадках. Работу потеряла? Тогда ты балда. Хорошее место.

— Балда не я, а ты, и теряешься в догадках, потому что не даешь мне слова сказать. — Женя на мгновение осеклась, подбирая слова, а потом без обиняков объявила: — Дело в том, что не только ты влюбился, но и я тоже.

— Бог ты мой! От тебя ли я это слышу, Евгения! — проорал он в трубку. — Я уже утратил надежду! Быстрей сообщи мне, кто он, твой счастливый избранник!

— Сбавь пафос! Ты не Шекспир!

— Как не Шекспир? Напротив, я ликую и готов прямо сейчас писать про вас «Ромео и Джульетту»! — продолжал изгаляться Ларик. — Слушай, он у тебя под балконом ночью стоял? Серенады пел?

— Предупреждаю, Воловой, сейчас обижусь я.

Женя испытывала запоздалое сожаление, что брякнула так вот, сразу, то, в чем и сама еще до конца не была уверена:

— Я не так чтобы очень влюблена, скорее, очень познакомилась.

— Не особенно тебя понял, ну да ладно. Самый существенный вопрос — с кем познакомилась? Я его знаю?

— Понятия не имею. Об этом я тебя, в частности, тоже хотела спросить.

— Так как его зовут.

— Русаков.

— Оригинальная фамилия! Особенно среди австралийских аборигенов.

— Евгений Сергеевич Русаков, — быстро добавила Женя. — Из «Гранит-Гаранта».

«Гранит-Гарант», — задумчиво повторил Илларион. — Что-то знакомое. Насколько помню, фиома небольшая, но с крепкими учредителями.

— Ты умеешь слушать кого-нибудь, кроме себя? — перебила Женя. — Я ведь не о конторе спрашиваю, а о человеке.

— Ой, — спохватился он. — Извини. Просто так непривычно, что ты в этой плоскости мыслишь.

— Не одному же тебе. Короче, про Русакова Евгения Сергеевича ничего не знаешь?

— Про него вроде нет. Но не исключаю, что знаком. Могу поспрашивать. Где ты его подцепила?

— Почему так уничижительно?

Ларик вздохнул:

— К словам придираешься. Ну ладно. Начнем сначала. Где познакомилась?

— Не поверишь. В магазине.

— В таком случае я был прав. Именно подцепила. Мадам, уж от вас я столь экстремальных поступков не ожидал. В вашем положении для знакомств существуют более приличные места. Ты вообще-то уверена, что он из «Гранит-Гаранта»? Может, наврал? На визитке любое нарисовать можно.

— На визитке «Гарант» как раз и не фигурировал.

• Предыдущая
• 12/18
• Следующая