Любовь на оливковом масле - Барская Мария - Страница 17

• Предыдущая
• 17/18
• Следующая

Женя с Лариком вышли вместе. Он тоже спешил забрать Илонину дочку с урока танцев.

— Что-то Русаков задерживается, — огляделась Женя.

— Жалко, — вздохнул Ларик. — Так хочется посмотреть на чудо, которое тебя пленило, но лимит времени у меня вышел. Ладно, не последний раз. А, пока, чао-какао, подруга! — Он обнял ее и поцеловал. — Я за тебя очень рад.

— А я за тебя. — Женя клюнула его в щеку и взъерошила ему волосы.

Он уехал. Русаков так и не появлялся. Женя набрала его номер.

— Ты где?

— Извини, — голос его звучал напряженно. — Обстоятельства изменились, театр отменяется.

— Что-нибудь по работе, — встревожилась она.

— Не могу сейчас разговаривать, — сказал он и отключился.

Женя в полной растерянности побрела домой. Подобное поведение было не характерно для Русакова. Он ведь уже ехал к ней. Видно, и впрямь случилось нечто из ряда вон выходящее.

Она просидела до позднего вечера, ожидая его звонка. Он не позвонил. Несколько раз попыталась набрать его номер сама. Русаков не отвечал. Ни по домашнему, ни по мобильному.

На другой день в офисе ей ответили: «Вышел, вернется не скоро». К концу второго дня Женя окончательно убедилась, Русаков не хочет с ней разговаривать. Почему — совершенно неясно.

— Сволочь! — рвала и метала Елизавета. — Плюнь и забудь, если он оказался таким говном!

— Не могу, сперва хотя бы должна понять, из-за чего такая чудовищная немилость на ровном месте. Не бывает, чтобы человек возненавидел тебя за три минуты. Причин-то абсолютно никаких. Вообрази сама: позвонил, что едет ко мне. Мы мило побеседовали, а десять минут спустя его от меня как отрезало. И хоть бы словом объяснил.

Может быть, кого-нибудь сбил на дороге насмерть, — пришло в голову Лизе. — Тогда ясно, не хочет, чтобы ты страдала. Вот и бросил. Давай я ему позвоню.

— Нет, Лиза, уж как-нибудь сама. Рано или поздно должно все выясниться.

— Боюсь долго придется. Мужики вообще ничего объяснять не любят.

Русаков позвонил еще через день. В полной ярости.

— Никак не предполагал, что ты станешь ко мне в офис подруг своих засылать.

— Подруг? — изумилась Женя. — Я запретила Лизке ехать к тебе!

— Тем не менее она явилась и закатила мне фирменный скандал. Мол, ты ничего не понимаешь. И я должен тебе все объяснить. Изволь, — зло бросил он. — Объясню. Вероятно, забыл тебе сказать, что я не переношу вранья. Особенно когда меня обманывают близкие люди. Теперь тебе ясно?

— Евгений, мне ничего не ясно. Женя чувствовала, как у нее подкашиваются ноги.

— Тебе каких-нибудь гадостей про меня наговорили. И ты поверил, даже не спросив у меня?

Он свирепо хохотнул.

— А вот дурочку передо мной валять не надо. Наговорили? Наговорили бы — не поверил! Беда как раз в том, что своими глазами увидел.

— И что ты мог увидеть? — Женя была уверена, что не делала ничего предосудительного. — Может, ты меня с кем-нибудь перепутал.

— Конечно! Она же святая невинность! Нет, не перепутал! Это была ты! И его я тоже узнал — твой бывший муж!

— С ума сошел! Я его уже лет пятнадцать не видела! И ты его не знаешь!

Он будто не услышал.

— Стояли! Целовались. Пятнадцать лет она его не видела! Уж сейчас хоть имей смелость не вешать мне лапшу на уши! Все равно между нами все кончено. Как бы я тебя ни любил, обмана терпеть не собираюсь!

Женя пребывала в полном замешательстве. До такой степени, что его слова даже не ранили. Она действительно не сталкивалась с Геной уже много лет. Кого Русаков принял за него? Господи, твоя воля! Ларик! Он и впрямь чмокнул ее на прощание. Женю охватил истерический смех!

Вот ревнивец! Главное, нашел к кому! Еще бы к Лизке ее приревновал!

— Русаков, ты оказывается сумасшедший! — ее по-прежнему душил смех. — Я действительно, поджидая тебя, стояла на улице с мужчиной, и он правда поцеловал меня. Но это был мой друг Илларион. Я же тебе рассказывала!

— Не делай из меня кретина! — взревел Евгений. — Я сразу его узнал! Даже двадцать лет спустя. Не столь уж он изменился! Это твой бывший муж! Вы точно также тогда с ним стояли! — Он осекся.

Женя снова впала в состояние, близкое к прострации. Какие двадцать лет назад? Где и когда они с Илларионом стояли? И Русаков тут при чем? Она тогда представления не имела о его существовании.

— Ты можешь мне вразумительно объяснить, в чем дело? — наконец выдавила она из себя. — При чем тут двадцать лет назад?

Он шумно вздохнул.

— Я как раз в тот вечер хотел тебе рассказать, но, когда опять с ним увидел, такая злость напала! До сих пор не могу понять, зачем ты мне врала. Ну виделись бы и виделись. В конце концов, он твой бывший муж.

— Я не вижусь с бывшим мужем! — выкрикнула Женя. — А с тобой познакомилась совсем недавно. Объясни мне, что происходит?

Он снова вздохнул.

— Хорошо. А ты помнишь премьеру спектакля режиссера Юрия Ковальского?..

— Помню, конечно, — перебила она. — Я тогда впервые в жизни на такое модное мероприятия попала.

— А юношу, который с тобой рядом на этом спектакле сидел, а после, во время банкета, показывал закулисье?

— Помню. Потому что его звали, как и меня, Женей, а мы с ним еще смеялись, что тезки. Откуда ты знаешь? — У Жени потемнело в глазах. — Боже! Это же ты и был!

— Да. Именно я, — с грустью откликнулся Русаков. — И влюбился тогда в тебя с первого взгляда. Такая нежная, красивая, тонкая. Ах, мы чудесно провели время…

— Да, — подхватила Женя, — чудесно. Только я тогда жутко боялась, что платье чужое порву. У вас там, за кулисами, такие катакомбы оказались. Отовсюду что-нибудь торчало.

— А потом ты, как Золушка, исчезла, не оставив ни телефона, ни адреса, ни даже хрустальной туфельки.

— Я и чувствовала себя Золушкой на этом балу, — призналась Женя. — В чужом платье, в чужой роли. А на самом деле — брошенная баба с ребенком.

— Ты еще не была брошенной, — возразил Русаков.

— Знаешь, мне лучше знать, когда я развелась.

— Но я тебя видел с ребенком и с мужем, когда чудом выяснил твой адрес. Стоял во дворе и не решался зайти. А вы вышли втроем. Темка, ты и твой муж. Сын сидел в коляске, а вы с мужем стояли и обнимались. Тогда я и понял, мне в твоей жизни места нет.

Какой ты дурак, Русаков! Даже тогда все напутал! Это наверняка был Ларик, раз ты его теперь узнал. Гена у меня в то время уже не появлялся. Я жила с родителями и постоянно ссорилась с ними. Ларик мне тогда очень помогал. У нас с ним никогда любовных отношений не было! А от тебя я и впрямь тогда сбежала. Ты был таким очаровательным мальчиком — юным и чистым. А я себе казалась умудренной жизнью женщиной. И ребенок на руках. Когда ты меня за кулисами поцеловал, я поняла, что нужно бежать. Ты мне очень понравился! Но я не имела на тебя права. Как я могла сломать тебе жизнь?

— Вот именно тем, что сбежала, ты мне ее и сломала.

— Лучше было повесить на тебя чужого ребенка? Почти уверена: закончилось бы плохо. Не готов ты был тогда к ответственности.

— Я был бы готов, — убежденно проговорил он. — Но ты не дала мне выбора.

Женю вдруг осенило.

— Так, значит, и жену первую ты выбирал, похожую на меня?

— Да.

Ее снова разобрал смех.

— А в магазине что произошло? Признайся уж теперь!

— Масло… нечаянно. Я повернулся. Увидел тебя. Понял, что наконец встретил. Руки разжались. Ну и уронил.

— Растяпа ты, Русаков, во всем растяпа. Если бы ты тогда, во дворе, ко мне подошел, возможно, не упустил бы.

— Молодой был и глупый. Теперь все по-другому.

— Ну да! Ты опять от меня удрал, ничего не выяснив. Как я могу на тебя положиться?

— Хочешь со мной расстаться? — голос у него дрогнул.

— Прежде раскрой одну тайну, — хмыкнула Женя. — Как ты тогда очутился на премьере и почему разгуливал за кулисами?

— Все просто. Моя мама играла в спектакле, но мне не хотелось выставить себя маменькиным сынком. Вот и интриговал.

— Мама теперь в Париже?

• Предыдущая
• 17/18
• Следующая