Нити судьбы - Шхиян Сергей - Страница 47

• Предыдущая
• 47/67
• Следующая

— А если вы будете доставать меня глупыми вопросами, вместо того, чтобы ловить террориста, то у меня не останется сомнений, что вы намерено покрываете преступника! — не выдержал я.

— А он, похоже, напрашивается на неприятности, — грустно сказал третий участник «опроса», тот, который был без особых примет, второму, парню с красивыми глазами. — Лейтенант, пробей-ка его личность, мне кажется, этот тип находится в федеральном розыске.

Наверное, я был неправ, у нас в стране единственно правильной формой общения с властью может быть только коленопреклонение. Во всяком случае, результатом такого хамского поведения стало то, что четверо здоровых парней с автоматами, заломили мне руки за спину, надели наручники, волоком оттащил в сторону и впихнули в один из вертолетов. Теперь, когда в результате следственных мероприятий, подозреваемый определился, лица следователей сразу прояснились.

В тех случаях, когда судьба или, как раньше говорили «планида», оказывается сурова, лучше всего расслабиться, зря не сопротивляться и, тем более, не роптать. Помнить, что все, что не делается, делается к лучшему. Оставшись без машины, мы с Дашей попадали в щекотливое положение, теперь же нас, минуя все пробки, доставили в центр города на вертолете. Да и придти в себя после недавнего стресса нам было только на пользу.

Пока мы тряслись на «вертушке», я старался успокоить спутницу. В ежовых рукавицах законников Даша оказалась впервые, конечно, если не считать давешнего незначительного инцидента с районной милицией, нервничала и чувствовала себя не в своей тарелке. Особенно ей почему-то не понравились наручники, хотя в отличие от меня, руки ей сковали впереди, а не сзади.

— Как ты думаешь, что с нами будет? — тихо спросила она, как только выдалась возможность перекинуться словом. — Ведь они во всем разберутся?

— Надейся на лучшее, — посоветовал я, — и запомни, мы с тобой не знакомы, впервые встретились на дороге. Я помог тебе встать и добраться до обочины.

— А если свидетели скажут?.. — начала она.

— Боюсь, что свидетелей у нас не будет, — разочаровал ее я. — Не похоже, что они кого-то интересуют.

Наши следователи остались на месте преступления, видимо, собирать против меня улики, а в управлении, куда мы попали, с нами не знали что делать. Сначала держали в какой-то комнате, потом перевели в камеру. По сравнению с бастионом Петропавловской крепости и прочими старыми тюрьмами, в которых мне доводилось побывать, современный застенок показался венцом цивилизованности. Яркий свет, широкая «полумягкая» кушетка, унитаз, умывальник, сиди здесь хоть сто лет и радуйся жизни. Тут не было даже самых примитивных средств выяснения истины, таких как дыба или плаха.

Впрочем, Даше все равно в камере не понравилось, и она даже немного расстроилась. Особенно ее смутило то, что унитаз стоял, как говорится, на семи ветрах, безо всякого ограждения и просматривался не только сокамерником, но и в волчок охраной. Я не был столь привередлив и сразу, как только меня расковали, им воспользовался и прилег отдохнуть. Однако сразу уснуть Даша мне не дала.

— Леша, ну придумай же что-нибудь! — взмолилась скромница. — Я больше не могу терпеть!

Пришлось встать и сделать из простреленного плаща ее отца что-то вроде занавески, а самому превратиться в ширму. Зато когда все благополучно разрешилось, девушка тоже оценила комфорт и удобство современного узилища.

— Это и есть тюрьма? — спросила она, укладываясь рядом со мной на нарах, топчане, он же кушетка.

— Пока не тюрьма, а камера временного содержания. Надеюсь, тебе здесь понравится, — сказал я, закрывая глаза. — Давай немного поспим, а то когда начнутся допросы, будет не до того.

— Как ты думаешь, в чем нас собираются обвинить, в том, что мы сами себя взорвали?

— Был бы человек, статья всегда найдется, — поделился я с девушкой вековой народной мудростью. — Вот если бы мы взлетели на воздух вместе с машиной, то вопросов к нам не было. Сама подумай, может быть, это мы так пошутили или хотим получить страховку. Должны же органы бороться за неукоснительное соблюдение законности!

— Ладно, — согласилась она, — пусть борются. Ты прав, давай попробуем уснуть. Мне еще со вчерашнего дня спать хочется, — хихикнула она. — А ты хочешь? — спросила она, не уточнив что.

— Вот, а еще говорят, что больше нет женщин в русских селеньях, — припомнил я поэму Алексея Николаевича Некрасова и заснул сном праведника.

До десяти часов утра следующего дня, мы с Дашей наслаждались покоем. Я впервые за последнее время по-человечески выспался и начал понимать, что жизнь, в сущности, прекрасна. Утром нас даже накормили какой-то полезной для здоровья желеобразной дрянью в порционных упаковках и напоили жидким чаем.

Свои дела мы с Дашей не обсуждали по причине возможного прослушивания разговоров. Я сразу же понял, что нас только затем вместе и посадили, что бы собрать следственный материал. Да нам, в сущности, и обсуждать было нечего. В десять часов следователи начали свою нелёгкую работу. Конвойные сковали мне руки за спиной наручниками, и повели на допрос.

Следственная камера оказалась оборудована по последнему слову техники, кучей каких-то непонятных приборов с дисплеями и без оных. Вчерашняя троица оказалась там в полном составе. Меня посадил на табурет, и сразу же предложили признаться во всем, пообещав за это оформить явку с повинной. Удивительно, но они до сих пор не удосужились спросить, кто я такой, проверить документы, но тут же потребовали в чём-то сознаться.

Настроение после спокойной ночи у меня было хорошее, и я вполне лояльно отнесся к заманчивому предложению. Однако сразу признаваться ни в чем не стал. Мало того, попросил представиться, ознакомить меня со своими правами, предъявить обвинение и пригласить адвоката. Почему-то такие пустые формальности моим новым знакомым не понравились. Троица опять многозначительно переглянулась. Почему-то они всё время переглядывались, как будто знали обо мне что-то необыкновенно важное, что мне и самому знать было не положено.

— Ты думаешь, что ты очень умный? — спросил меня молодой человек с красивыми глазами, и они стали у него совсем грустными, словно опечалились за моё неправильное позиционирование в обществе и непутёвую жизнь.

— Разве я прошу что-то незаконное? — в свою очередь поинтересовался я. — Вы арестовываете пострадавших, сажаете в камеру, а потом требуете каких-то признательных показаний! Если вы стойте на страже закона, то соблюдайте его и сами!

— Хорошо, — улыбнулся блондин. — значит говорить по хорошему вы не хотите. Тогда я ненадолго отойду, а эти товарищи объяснят вам ваши права.

Ничем хорошим это предложение кончиться не могло, но выбора у меня не было — сила была на их стороне. Оставалось надеяться на справедливость и ждать, чем все это кончится.

Между тем блондин очередной раз многозначительно переглянулся с коллегами и вышел из кабинета. Лишь только за ним закрылась дверь, ко мне танцующим шагом подошел симпатичный молодой человек и ударил кулаком в лицо. Чего-то подобного я ждал, но не так скоро. Удар был сильный и я полетел на пол, больно ударившись тем же, что вчера о машину, плечом. Потом они меня стали бить вдвоем ногами.

Продолжалась экзекуция довольно долго, пока следователи не устали. Конечно, мне было больно, но не могу сказать, что я так уж пострадал. Ребятам стоило лучше заниматься физической подготовкой.

Я лежал на полу, а они сели перекурить. Говорили о своих делах, не обращая на меня внимания. Открылась дверь.

— Что здесь происходит? — сердито спросил блондин, заглядывая в кабинет.

— Он нас оскорбил и пытался напасть, — объяснил тот, который был без примет. — Вот случайно и упал!

— Вы это прекратите! — строго сказал мне начальник. — Не забывайте, где находитесь! На первый раз я закрою на это глаза, но если такое повторится, пеняйте на себя! Ладно, посадите его, и выйдите, я с ним сам поговорю.

• Предыдущая
• 47/67
• Следующая