Выступление (СИ) - Литмировские Таланты - Страница 1
- 1/2
- Следующая
Выступление
Заведение называлось странно: «Жареный петух».
Если бы не ремонт в ее любимом баре, Ира ни за что бы не пришла сюда.
Но выбирать не приходилось, к тому же за разовое выступление обещали приличный гонорар.
Конферансье, или кем он там был, низенький толстячок, с которым девушка встретилась у метро, противно хихикая, сказал, что если ей понравится, то она сможет выступать у них и дальше.
Вывески как таковой не было, само кафе-бар располагалось на минус первом этаже многоэтажного дома в районе с плотной застройкой. Внутри все, как обычно – зал правильной полукруглой формы, небольшие столики пока сдвинуты к стенам. Помост в задней части играет роль сцены. Пыльный черный занавес откинут, не пряча закулисье: дверь комнаты, отданной под гримерку и запасной выход – лестницу, ведущую в узкий переулок, зажатый между торцами домов.
Особых приготовлений к наступающему Хэллоуину не видно, только у края сцены лежала большая подгнившая тыква.
Перехватив ее взгляд, работодатель успокаивающе замахал руками и заверил ее, что тыкву тут оставили повара.
Но глаза его при этом так блестели, что Ира невольно засомневалась в его искренности.
– Наше время – с трех ночи и до семи утра, – мужчина довольно потер руки, – вернее, теперь почти до пол восьмого.
– То есть, вы хотите, чтобы я пела целых четыре часа?
Он округлил глаза:
– Ну, что вы! Сорок минут играете, затем перерыв и еще сорок минут. Кхе, кхе, вас устроит?
Девушка кивнула.
– Тогда ждем-с вас здесь завтра без пятнадцати три ночи.
Ира снова кивнула, конферансье проводил ее на улицу и помахал на прощанье ручкой.
Бар «Полночь», где девушка выступала каждый четверг и пятницу последние два года, работал до трех ночи, так что заявленное время ее вполне устраивало.
Надо же было им закрыться именно в такой момент! Она поплотнее запахнула куртку и отправилась домой, готовиться к выступлению.
Ночь кануна Дня Всех Святых выдалась холодной и ветреной.
Ирина, немного волнуясь, стояла за занавесом и подтягивала колки гитары.
Знакомый голос объявил ее и девушка вышла на сцену, привычным жестом откидывая назад волосы.
Зал как зал, к празднику они все же подготовились – на столах горели свечи, да и некоторые из посетителей были одеты, мягко говоря, экстравагантно.
Она вышла на середину, села на стул и, пододвинув микрофон, неспеша стала перебирать струны и запела. Акустику она вчера проверяла, вполне себе, приятное несильное эхо. Микрофон тоже работал исправно. Ира пропела пару песен, периодически поглядывая в зал.
Все собравшиеся здесь сегодня отличались от обычной публики. Никогда прежде ее не слушали с таким вниманием. Некоторые буквально не сводили глаз. Официантка разносила выпивку и закуски, но мало кто из посетителей отвлекался на еду.
Девушке вдруг вспомнилось, что и в прошлом году «Полночь» тоже не работал в последние дни октября. Задумавшись, она сфальшивила, но тут же поправилась, добавив новый обертон.
Вчера, когда Ира спросила о репертуаре, толстяк безразлично махнул рукой и сказал, что она может играть все, что душеньке угодно. Хошь хард-рок, хошь попсу. Она упомянула о фолке, он расплылся в довольной улыбке. «Народные мелодии это хорошо… Мы это любим. Ну, а вообще, приветствуем разнообразие».
Разнообразие, так разнообразие. Она спела несколько классических роковых баллад на английском языке и снова взглянула в зал, прощупывая атмосферу. Женщина во втором ряду раскачивалась в такт мелодии, шевелила губами, неслышно подпевая.
Девушка улыбнулась и вдруг заметила знакомое лицо. Это был молодой мужчина, он иногда приходил в бар «Полночь», обычно незадолго до закрытия и, прослушав пару-тройку песен, уходил до окончания выступления.
Сейчас он сидел у стены, недалеко от выхода. Темно-русые волосы зачесаны в конский хвост, рядом со стулом стоит объемная спортивная сумка.
Приятно было увидеть знакомого, Ирина приосанилась и закончила первую часть выступления на подъеме.
Все тот же толстячок подал знак из-за кулис и она, откланявшись, вышла. Ее сменил парниша с претензией на юмор. Ира успела услышать начало его шутки. Было не смешно.
Накинув на плечи куртку, Ира поднялась по лестнице и толкнула дверь на улицу.
Холодный ветер после душного зала приятно охладил девушке лицо. Она несколько раз глубоко вдохнула и выдохнула, отошла к мигающему фонарю, прислонилась к столбу, запрокинула голову, любуясь тонким серпом месяца.
Раздались шаги, и рядом остановился тот самый, знакомый ей по «Полуночи», парень.
– Привет.
– Привет, – отозвалась она.
Парень вытащил пачку сигарет, молча предложил ей. Она покачала головой – бросила, поступив в институт. Он пожал плечами, достал железную зажигалку и закурил, став так, чтобы дым относило в сторону.
Ирину уже слегка знобило, она решила вернуться внутрь и выпрямилась, незаметно потягиваясь, когда мужчина снова заговорил:
– Они не отпустят тебя.
– Что?
– Они не отпустят тебя, – щелчком отправив бычок в урну, повторил он, поворачиваясь к девушке.
Она остановилась, недоуменно глядя ему в лицо. Он тоже смотрел на нее, странно как-то.
И словно пелена спала у Иры с глаз. Это не костюмы, не грим. Там, в зале, не люди. Нечисть. Полный зал голодной нечисти. И она – главное блюдо.
Осторожный быстрый взгляд налево и направо. У обеих выходов из переулка маячат смутные фигуры.
– Все выходы перекрыты. Когда ты войдешь в дверь, пути назад не будет, – буднично произнес ее старый новый знакомый.
– Ты… А ты…
Парень наклонился, щелкнув зажигалкой и растянул губы.
– И я.
Девушка быстро отвернулась. Фонарь мигнул и окончательно погас, ветер норовил распахнуть полы куртки, забирался под одежду, выгоняя последнее тепло.
– Что… что же мне теперь делать?
– Светает в начале восьмого. Они не накинутся на тебя, пока ты будешь играть. Продержись до рассвета.
На тротуар упала широкая полоса света из открытой двери. Толстяк-конферансье, уже не улыбаясь, позвал Ирину. Надо продолжать выступление.
– Иду! – крикнула она, – голос едва слушался, – и беспомощно повернулась к мужчине.
– Две минуты пятого. Удержишь их до рассвета – останешься в живых.
Конферансье снова позвал ее, настойчиво и требовательно. Девушка развернулась, ступила на тротуар.
– Замерзли? Там чай, погрейтесь. Через десять минут продолжим.
Как во сне, Ира прошла за ним в гримерку, где, обжигаясь, схватила пластиковый стаканчик и начала пить горький черный чай маленькими глотками, не сводя застывшего взгляда с потертой поверхности стола. Сердце кричало от отчаяния, а разум уже холодно рассчитывал, что бы им такого спеть.
Так… Это вроде подходит по теме, но слишком явно. А если… Нет, от подобного аппетит у них только разыграется.
Перебрав несколько вариантов, она остановилась на альбоме одной из своих любимых групп. Да. Как раз. В меру слезливо, а, главное, насквозь проникнуто чувством собственной грешности. И раскаяния.
Должно сработать. Девушка составила в уме список песен, чтобы потом не отвлекаться и прикинула время звучания.
Теперь если только голос не подведет. И руки. И инструмент.
Осторожно взяв гриф отцовского Hohner'а, она поставила стаканчик и, встряхнув головой, перешагнула порог.
Медленно отодвинув занавес, вышла на сцену. Комика и след простыл, посетители за столиками оживленно переговаривались, но, увидев девушку, сразу повернулись в жадном внимании.
Не зная можно было и не заметить свежие бурые потеки между досками. Сглотнув, Ира присела на край стула.
Суетящийся конферансье поставил на столик рядом стакан и бутылку воды. Он вновь пытался угодливо улыбаться, но из-под этой маски уже явственно проступало выражение нетерпеливой алчности.
- 1/2
- Следующая
