Выбери любимый жанр

Заговор - Шхиян Сергей - Страница 34


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта:

34

Я едва не сказал: тогда сними ее, кто тебя заставляет мучиться! Но он развил тему по-другому:

– Ты меня не жалей! Ничего, я еще послужу Руси. Мой батюшка терпел на престоле без малого сорок лет, и мне та же судьба выпала! Что делать, господний промысел! Вот скоро с матушкой соединимся, она и будет мне опорой в правлении!

Я испугался, что он опять заведет старую песню о своем счастливом детстве. Хотя врал царь складно, не путался в деталях, и получалось у него это вполне правдиво, но очередной раз слушать истории его жизни в Угличе мне сейчас было совсем не по настроению.

– Расскажи, государь, как ты странствовал? – попросил я, стараясь сбить его с материнской тематики.

Он грустно посмотрел, вздохнул и махнул рукой:

– Что тут рассказывать, я столько горя испил, что и вспоминать не хочется. Трудно в нашей державе сиротам приходится, никто не заступится, руки не протянет. Всяк сам за себя, а когда ты мал и беззащитен, как прожить без опоры? Знал бы ты, сколько обид мне пришлось вынести!

Говорил он искренне, с несомненной горечью, и тут ему нельзя было не поверить. Царь погрузился в воспоминания, сурово супился рыжеватыми бровями и беззвучно с кем-то разговаривал. Потом улыбнулся и примирительно сказал:

– Много я обид и притеснений вынес, а сердцем все равно не ожесточился. Нет у меня в душе против врагов и обидчиков злобы! Как Господь нас учил: «Простим должникам нашим».

Искренность, с которой он все это говорил, меня почти с ним примирила. Быть беззащитным на Руси всегда было страшно, что же говорить о детях, не способных постоять за себя! Мне не пришлось испытать горького сиротства ни в семнадцатом, ни в двадцать первом веках, но мытарства будущего царя вызвали сочувствие.

– А я о твоей просьбе я помню, – добавил он, обезоруживающе улыбаясь, – как только смогу, так и распоряжусь, все получишь, будешь всем доволен!

Я озадаченно посмотрел на него, не совсем понимая, что Самозванец имеет в виду. Ничего получать я не собирался, просил только распорядиться дать мне под команду взвод стрельцов. Он понял мое удивление по-своему:

– Сейчас никак не могу, пока не приму бармы и шапку, нужно быть осторожным.

Теперь стало понятно, что он меня с кем-то перепутал. Объяснять ему все снова было совершенно бессмысленно, да и невозможно. В царский покой без стука вошел боярин Михаил Нагой, мнимый родственник царя, носящий, кроме боярской шапки, звание великого конюшего. Не здороваясь, он глянул на меня с высоты своего положения и попросил племянника дозволения поговорить с ним с глазу на глаз. Царь ласково ему кивнул и отпустил меня восвояси. Потеряв полдня на государственные заботы, я спешно вернулся домой.

В подворье после утреннего переполоха все успокоилось. Как обычно в послеобеденное время, никого из его многочисленных обитателей видно не было. Все, кто мог и не мог, отдыхал от утренних забот. Дверь в нашу избу была по теплому времени раскрыта настежь, и клевреты прятались по своим каморам. Я заглянул на Ванину половину. Рында спал в обнимку со своей подругой, нимало не заботясь о безопасности. Прасковья лежала в нашей части избы. Стараясь не разбудить девушку, я снял свое «парадное» платье и переоделся затрапезу. Теперь мне предстояло объехать оружейные и каретные мастерские и попытаться выяснить, кому принадлежали ночные трофеи, и узнать имя владельца экипажа с красными колесами. Когда я переодевался, Прасковья проснулась, но глаз не открывала, наблюдала за мной сквозь опущенные веки.

– Не спишь? – спросил я, надевая обыденный кафтан.

Девушка смутилась, решила, что я ее упрекаю за то, что подсматривала, порывисто отвернулась к стене. Сердито ответила:

– Я на тебя не смотрела!

– Ну и правильно, что за радость на меня любоваться. Как ты себя чувствуешь?

– Хорошо, как только поела, сразу стало лучше. А ты куда собрался?

Я объяснил.

– Можно, я с тобой? – подхватилась она, вскакивая с лавки.

– Нет, мне придется много ездить.

– Я умею сидеть в седле!

– Правда, – удивился я, – откуда?

– Батюшка, пока был жив, научил. Он хотел сына, а матушка рожала только дочек, вот он нас и растил, как мальчиков.

Такое в это время было большой редкостью, родители обычно пол детям не путали.

– И где теперь твои сестры?

– У нас вся семья во время чумы умерла, одна я в живых осталась.

Об этой эпидемии я много слышал, она еще была в недавней памяти и вызывала страх перед болезнями и заразой. Эта страшная вспышка чумы была в Москве в 1603 году, тогда только за государственный счет было похоронено 127 тысяч человек.

– А чем занимался твой отец? – спросил я, что бы отвлечь девушку от тяжелых воспоминаний.

– Торговал, – ответила она. – Он гостем был!

Гостями в это время назывался высший разряд купечества. Похоже, что родственники Прасковьи были богатыми людьми, что невольно наводило на подозрение.

– Возьми меня с собой, – опять попросила она, – а то они, – она посмотрела на перегородку, – там все время вместе, а я все одна и одна. Ну, возьми, пожалуйста!

– Ладно, поехали, посмотрю, как ты держишься в седле. Сама лошадь оседлаешь?

– Конечно, – обрадовалась Прасковья, – меня батюшка учил!

– Тогда собирайся, – решил я. В компании ездить было все-таки веселее.

Вопреки моим скептическим предположениям, девушка без труда оседлала спокойного нрава кобылу, на которой раньше ездил Ваня, и легко села в седло. Мы рядком выехали со двора и вначале отправились на Кузнецкий мост, где работала основная часть московских оружейников. Мне уже приходилось там бывать, почти с той же целью, что и сейчас, найти мастера, сделавшего арбалет, из которого меня пытались застрелить. Тогда это удалось, и через кузнеца я вышел на стрелка, теперь задача была, в сущности, та же.

Прасковья сидела в седле не хуже иного мужчины и легко управляла спокойной лошадкой. Мы выехали на большую дорогу, ведущую в центр города и, не задерживаясь, добрались до Сенной площади, а оттуда и ша Кузнечный мост.

Я уже так привык к нынешним московским пейзажам, что перестал сравнивать старый город с будущим, и относился к нему как любой местный житель. Меня больше не удивляли ни постоянные пожары, ни узкие замусоренные улицы, юродивые, нищие, топкие берега Москвы-реки, реки, которые исчезли в подземных коллекторах еще в девятнадцатом веке, короче, местный колорит совсем перестал отвлекать внимание.

34

Вы читаете книгу


Шхиян Сергей - Заговор Заговор
Мир литературы

Жанры

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело