Заговор - Шхиян Сергей - Страница 59

• Предыдущая
• 59/98
• Следующая

– Хороша ошибка, парню голову разбили, двери покорежили, женщин до полусмерти напутали, а кто за все это ответ держать будет? – возмутился я. – Сейчас позовем хозяина, целовальника, определим ущерб...

Мое предложение квартет бойцов выслушал, но оно им не понравилось. Мужики разом насупились и начали переглядываться между собой. Как и во все времена, на Руси судиться и возмещать ущерб не любят.

– Ну, ты, это, того, этого, – недовольно сказал «парламентер», – зачем нам целовальник, мы и так можем уйти. Извинились, чего тебе еще!

– Точно, – добавил здоровяк, – ты того, не доводи да греха!

– Вы думаете, что раз вас четверо, так я с вами не справлюсь? – спросил я. – Очень даже справлюсь. Вас, – указал я на старшего и здоровяка, – из самострелов положу, а этих, – кивнул я на двух оставшихся молчаливых участников события, – саблей покрошу! Вам это надо?

– Это еще посмотреть надо, кто кого покрошит! – пробурчал здоровяк, но невольно отступил к выходу.

– Ладно, что зря спорить, чего ты от нас хочешь? – спросил старший.

– Сначала расскажите, что это за Алексашка, и почему вы за ним гоняетесь?

«Парламентер» подумали миролюбиво объяснил:

– Вор он, вот и весь сказ. Набрал товара в долг, пообещал, что когда продаст, с хозяевами расчесться. А сам взял да и сбежал. Нас купцы и наняли его отыскать и долг с взыскать.

– Понятно, значит, это ваше ремесло людей ловить и долги выбивать?

– Ну, ремесло не ремесло, но добрым людям, чем можем, помогаем.

– И сколько вы за такую работу берете? – не без задней мысли поинтересовался я.

– Смотря кого надо сыскать. За Алексашку купцы пять ефимок посулили. Только этого мало, мы за ним уже попусту вторую неделю по всей Москве гоняемся.

– А сколько возьмете доставить мне сюда одного человека? – спросил я.

– Это смотря кого. Может, ты царя закажешь привезти или первого боярина!

– Царь мне не нужен, а нужен мне управляющий одной купчихи из Замоскворечья.

– Тоже сбежал? – понимающе улыбнулся он.

– Нет, не сбежал, в этом и сложность. Его нужно прямо из подворья увезти.

– А много у них там людишек? – сразу же задал старший конструктивный вопрос.

– Много, я там видел человек до сорока мужчин и женщин.

– Сорок! – повторил он и даже присвистнул. – Это же целая рать! Сколько нам народа перебить придется! Такая работа дорого стоит!

– Никого бить не нужно, – испугался я такого радикального решения вопроса, – управляющего там все ненавидят, и народ подобрался в основном пьющий, за бутылку не то, что врага, мать родную продадут.

– Все равно, дело серьезное, – задумчиво сказал он, уже начиная набивать цену, – просто так туда не полезешь... Вы как, мужики? Возьмемся?

– Это как хозяин решит, – сказал до сих пор молчавший участник «бандформирования», – если не поскупится, то почему не помочь доброму человеку.

– А ты как, Еремей? – спросил он здоровяка.

– Если живого предоставить, то дороже будет стоить, – ответил тот. – За мертвого проси половину.

– Лучше живого, мне с ним поговорить нужно, – торопливо уточнил я условие подряда.

С людьми такой категории я сталкивался впервые. Они отличались даже от лесных разбойников. Те были в основном беглые крестьяне, вынужденно занимающиеся грабежом, и никакой особой свирепости я у них не замечал. Эти же ребята так спокойно и добродушно говорили о чужих жизнях, что общаться с ними стало весьма неуютно. Я подумал, что такой цинизм, невозможный в добропорядочном, тем более религиозном, обществе и приводит людей к смутным временам. Отсюда, видимо, и растут уши всякого терроризма. Стоит только кому-то перестать уважать чужую жизнь, как и его собственная не будет стоить ломаного гроша.

– За живого две ефимки, за мертвого одну, – подумав, назвал цену «парламентер».

– А какая скидка за ущерб? – специально сварливо спросил я, чтобы они не держали меня за лоха.

– Магарыч, – сказал старший.

– Что значит магарыч? – не понял я.

– Магарыч себе оставишь, – объяснил он.

– Ладно, пусть будет по-вашему. Когда выполните работу?

– Ну, если дашь аванс... – начал он.

– Не дам, полный расчет, когда привезете управляющего.

«Парламентер» покривился, но возражений не придумал, ответил так, будто дело уже решилось:

– Постараемся сегодняшней ночью, крайний срок завтрашней.

Это меня устраивало, и мы ударили по рукам. Я назвал адрес, растолковал, как туда доехать и забраться в усадьбу. Потом мы обговорили остальные детали. Распрощавшись с бандитами, я взялся за своего рынду, Он до сих пор толком не пришел в себя, лежал с открытыми глазами, стонали время от времени спрашивал, что с ним случилось.

Я осмотрел его голову. Шарахнули его по затылку от души, но никаких особых повреждений, кроме шишки и рассеченной кожи, на голове не оказалось. Когда вернулась Аксинья с куском источающего слезы льда, я обвернул его тряпкой и велел держать на месте ушиба.

Едва все устроилось, пришел хозяин, узнать, что тут у нас был за шум. Я рассказал, что какие-то люди искали Алексашку. Услышав это имя, кабатчик сердито плюнул прямо на пол и выругался. Оказалось, что шустрый коммерсант действительно здесь жил, но обманул и его, не заплатил за постой и вдобавок что-то украл.

Все время, пока продолжалась кутерьма, Прасковья вела себя удивительно тихо. Я даже подумал, что она сильно испугалась или прихворнула. Однако едва мы оказались вдвоем, Аксинья вышла, а Баня заснул, она подошла ко мне и, прямо глядя в глаза, спросила:

– Ну что, ты ее видел?

– Кого? – удивился я, не понимая, о ком она спрашивает.

– Как кого! Конечно, крестную!

– Видел, – сознался я, начиная понимать, откуда дует ветер.

– И как она тебе? Понравилась?

– Хороша! – ответил я с глупой мужской откровенностью. – Первый раз я ее не рассмотрел, а теперь вволю налюбовался!

Прасковья, холодно улыбнулась и непроизвольно пожала плечами.

– И что ты в ней такого нашел?!

– Ну, как сказать, – начал я, – она такая, – я обозначил жестом форму виолончели, – и совсем еще не очень старая. Я бы даже сказал, молодая. И лицо у нее такое, ну, и фигура...

• Предыдущая
• 59/98
• Следующая