Монах: время драконов - Ши Роберт - Страница 64
- Предыдущая
- 64/114
- Следующая
Служанки были возбуждены и испуганы одновременно при мысли о том, что им придется покинуть свою страну, но разговор во время поездки вели приглушенный из-за присутствия Танико. Сейчас они возбужденно загалдели, увидев корабль, на котором им предстояло плыть.
Это была китайская морская джонка, стоявшая в гордом одиночестве у каменной пристани. Танико, прижавшейся к зашторенному окну рядом со служанками, сначала показалось, что это плавучий замок. У корабля было пять мачт. Танико пришлось задрать голову, чтобы увидеть верхушку самой высокой, где сверкающая золотистая рыба, следовавшая за красным вымпелом, вертелась из стороны в сторону, показывая направление ветра.
Восьмигранные талисманы, выглядевшие как круглые свирепые глаза, были нарисованы по обеим сторонам носа. В центре каждого находился символ инь-ян. Борта и корма были ярко расписаны – в основном в красно-черно-золотых тонах – военными сценами, птицами, рыбами, цветами и драконами. Когда повозка подъехала ближе, Танико прочитала на корме слова доброго предзнаменования на китайском языке: «Вода, спящая в лунном свете». Огромный яркий корабль не был похож ни на один построенный на Священных Островах. Когда она ступит на борт, то уже окажется в Китае.
Ее пронесли по трапу на маленьком стуле, впереди и за которым шли служанки. Вокруг слышались голоса китайской команды, когда носильщики быстро прошли по палубе. Ее быстро спрятали в каюте на корме. Присутствие женщины на корабле могло вызвать большие беспорядки, поняла она.
Каюта, которую она разделила с одной из служанок, была маленькой, но, в определенном смысле, элегантной. Было окно и две деревянные полки, одна над другой, с матами и одеялами для сна. Ее багаж занял почти все оставшееся место.
«Мы уже пять дней в море. Оставив позади пролив Симоносеки, все время идем в прямой видимости земли. Останавливались на острове Цусима, потом в Пусане, на берегу Кореи. Оба места я видела только через окно каюты.
Один раз в день женщинам разрешают пройти по палубе ради поддержания здоровья. Все остальное время мы заперты в каютах, которые день ото дня становятся все меньше и вонючей. Когда я вижу Хоригаву, он улыбается мне своей отвратительной улыбкой. Как бы мне хотелось столкнуть его за борт, но он все время окружен охраной.
С того времени как мы вошли в Китайское море, мне нездоровится. Корабль постоянно поднимается и опускается, иногда качается с борта на борт. Когда я на палубе и могу смотреть на горизонт, все не так плохо, но когда я в каюте и море волнуется, я не могу задержать пищу в желудке и горячо желаю расстаться с этой жизнью.
На борту находится не менее двухсот пассажиров. Не могла себе представить, что под палубой им всем хватит места. Некоторые из самых важных пассажиров, включая Хоригаву и меня, занимают каюты в корме. Кроме группы Хоригавы на борту находятся священники, монахи и купцы. Есть китайские и корейские путешественники, а также люди из моей страны. Команда, как сказала мне одна из служанок, состоит из ста человек.
Китайцы значительно выше нас, кожа их светлее, за исключением моряков, кожа которых загорела на солнце в море до темно-коричневого цвета.
Несмотря на то что я больна, несчастна и испугана, приключение, связанное с пересечением этого огромного океана, и перспектива увидеть Срединную империю наполняют меня возбуждением».
Глава 4
Два знамени с изображениями белых драконов развевались на зубчатых стенах Гуайлиня. Больший был древним флагом города, меньший – фамильным штандартом Муратомо. Когда Юкио со своими людьми прибыл в Гуайлинь по приказу главного советника императора Сун, и он и жители города были поражены сходством двух символов. Все посчитали это добрым предзнаменованием.
Дзебу, Юкио и Моко стояли у парапета южной части стены города и наблюдали за приближением монголов. Их подход, как надвигающийся с моря шторм, стал заметен из-за затуманившегося горизонта. Линия между далекими голубыми холмами и небом исчезла, превратившись в серую полосу. Постепенно серая пелена заволокла ближние холмы. Облака пыли поднимались в небо подобно гигантам.
Очень многое предупреждало о наступлении. Много дней по суше и текущим рядом рекам в город вливались потоки беженцев. За последние полтора дня под защиту городских стен перебрались все жившие рядом землевладельцы, ремесленники и крестьяне. Так приказал правитель города. Они принесли с собой все продовольствие до последней крошки, животных: волов, козлов, свиней, овец, кур и лошадей. Монголам не было оставлено ничего. Юкио и Дзебу были поражены, что город мог прокормить свое огромное население в обычное время, Будучи не самым крупным городом в южном Китае, он по населению в несколько раз превосходил Хэйан Кё.
Теперь беженцев больше не будет. Прибыли сами монголы.
Из облаков пыли слышались рев и гул, грохот барабанов и звуки рожков, крики команд. Над пылью поднялись знамена монголов – древки, украшенные рогами, наконечниками копий, крыльями крупных птиц и трепещущими хвостами животных. Появились первые всадники – темные фигуры, передвигающиеся легкой рысью в тишине.
– Они пугают тебя? – с улыбкой спросил Дзебу Юкио. – Их, должно быть, десятки тысяч. Крылья их армии расправлены от востока до запада.
– Я не испуган, – ответил Дзебу, – но поражен.
– А я испуган, – сказал Моко. – Меня путает даже один воин. А здесь их так много, как капель дождя в тайфуне.
– Мы постараемся вернуть этот тайфун туда, откуда он пришел, – сказал Юкио. Он был в обычном бодром настроении, но Дзебу подозревал, что в словах его было больше уверенности, чем он на самом деле чувствовал.
Монголы продолжали прибывать. Грохот от копыт их лошадей заполнил землю и небо, Их авангард находился совсем близко от двух озер – Рун ху и Шань ху, которые образовывали южную часть рва вокруг стен Гуайлиня. Они направлялись прямо к мосту Зеленого Пояса, единственному сохраненному Юкио. Деревянный мост разделял два озера и вел к южным укрепленным воротам города. Все остальные мосты были разрушены, все остальные ворота, кроме ворот со стороны реки, – заложены камнем.
Наблюдая за монголами, Дзебу вспомнил тот день, несколько лет назад, когда он стоял с отцом Юкио – Домеем на стене императорского дворца в Хэйан Кё и наблюдал за наступающими Такаши. Закончится ли сегодняшний день такой же неудачей, как и тот? Он надеялся, что нет, но потом напомнил себе, что зиндзя никогда ни на что не надеются.
Дзебу испытывал особое возбуждение, которое он не мог разделить с товарищами. Это был народ его отца. До сегодняшнего дня единственным монголом, которого он когда-либо видел, был Аргун Багадур. Дзебу, напрягая глаза, пытался разглядеть малейшие детали в одежде, внешнем виде и поведении воинов, наступающих с холмов к югу от Гуайлиня. Первым его впечатлением были мех и кожа, узкие глаза и темные лица, сохраняющие полною спокойствие.
– Я бы предложил, – сказал Дзебу, – ради поддержания духа наших людей и жителей города выехать и атаковать монголов, прежде чем они займут позицию.
Юкио кивнул:
– Дадим им возможность посмотреть, что их ждет в дальнейшем.
Юкио собрал своих самураев у основания городской стены. Стены – в четыре человеческих роста – были построены из желтого камня, добытого из известняковых холмов вокруг Гуайлиня. Ворота состояли из внутренних и внешних дверей, изготовленных из огромных бревен, усиленных железными полосами. Квадратные каменные башни стояли по обеим сторонам ворот.
Кроме тысячи воинов, прибывших сюда вместе с ним, под команду Юкио были переданы две тысячи китайских воинов. Еще вдвое больше гражданских лиц можно было вооружить из арсеналов города, если возникнет необходимость. На первую вылазку Юкио призвал только самураев, приказав остальным разместиться на стенах. Самураи на конях в полном вооружении сосредоточились на мощеной площадке за южными воротами.
- Предыдущая
- 64/114
- Следующая
